Поправка-22

Я пыталась. Честно. Я пыталась проникнуться этой книгой. Я заставляла себя, чуть ли не за уши тащила себя к ней, приговаривая: «Ну что с тобой не так, а? Ты же так хотела прочитать эту книгу! Ты так давно об этом мечтала! Что же ты теперь ее мусолишь? Неужели тяжело закончить ее? Отчего она тебе не нравится?» Глупость состоит в том, что я сумела понять, почему «Поправка-22» стала мировой классикой и в списках лучших книг оказывается в первой десятке (как правило). Книга заслужила свою славу. Это действительно прекрасная проза, очень самобытная, и знаю, что, читай я ее в ином настроении (ином положении, ином возрасте?), она бы мне точно понравилась. Но теперь мы с нею не сошлись. Я мучилась всякий раз, как бралась за нее. Хотелось бросить уже через пять минут чтения, хотя мне это не свойственно. Из-за этого моя самооценка пробила пол: нет, ну как так можно было? «А ты была настолько самодовольной, уже хотела читать «Улисса»… а вот тебе!» «…Конечно, ловушка. И называется она «уловка …Далее

  Примелькалось как-то неоднозначное слово "Catch" и число, состоящее из двух одинаковых цифр. Вот Catch 22, Catch 33 и даже Catch .44. До самого последнего времени я и понятия не имел, что среди этого есть не только музыкальный диск или фильм с Уиллисом, но и очень даже книга.  Первый же возникший по прочтению вопрос -- как в США, где со своим доморощенным патриотизмом и ношением на руках "наших бравых парней"-военных, могли издать это? На мой взгляд, случилось сие потому, что издан роман в 1961, когда политическим лидером США стал лояльный к левым и показательно-демократический Кеннеди. Попытка протолкнуть в печать настолько антиамериканскую книгу при Трумэне или Эйзенхауэре вряд-ли увенчалась бы успехом. Ну и вторым фактором, возможно, служит гротеск -- в книге его столько, что вычленить из него какие-либо исторические факты, могущие нанести вред американским моральным устоям, практически невозможно.  Итак, это смешно.   То, что творится в 1944 году в расположенной на Пьяносе лет…Далее

Йоссариан хочет одного - жить. Простое желание, которому, однако, ничуть не содействуют ни место, ни время. И хотя война движется к концу, в голове упрямо и навязчиво стучит ремарковское "Он был убит в октябре 1918 года". Йоссариан хочет одного - жить. Но кажется, все вокруг решили его угробить. Немцы не в счёт - они где-то далеко, за линией фронта. На всём протяжении почти 600-страничного романа они практически не появляются. Потому что главный враг, как ни странно, по эту сторону - грозная и беспощадная военная машина, которая вместе с противником размажет по стенкам ещё столько же своих. И пока Йоссариан пытается выжить, отлёживаясь в госпитале (где симулянтов, кажется, больше чем больных), бегая от начальства к капеллану и обратно, ища прямые и обходные пути, его непосредственное начальство строит друг другу козни, пишет десяток рапортов по одному событию, увеличивает норму вылетов, мечтает о том, чтобы попасть на страницу "Сатэрдэй ивнинг пост", пишет родственникам прочувствованны…Далее