Краткая история Турции

Селим получил прозвище «Жестокий» – Явуз (Yavuz). Это слово лучше было бы переводить как «Несгибаемый» – но в России уже существует параллель в виде титула «Ужасный» для Ивана IV, почти современника султана, он имеет схожее искажение – Грозный, то есть «угрожающий». Иван IV, убивший в пьяной ярости собственного сына, был создателем могущественной царской автократии в России, лишив влияния старую знать и церковь, он совершил это с ужасающей жестокостью, обычно используя в качестве помощников татар. Селим действовал очень похожим образом. Именно он сдвинул империю с ее пути и за несколько лет (султан умер в 1520 году) сделал ее совсем другой, огромной и вселяющей ужас в христианский мир. Как заметил Маколей, Селим был истинным отцом Фридриха Великого, гибридом Молоха и Злого духа. Он имел склонность казнить визирей, один из которых даже однажды спросил, нельзя ли ему будет получить предварительное уведомление о казни, чтобы привести свои дела в порядок. На это Селим ответил: да, но если он подождет, пока ему будет найдена замена. И опять, как предтеча Фридриха Великого, он почти фанатично верил, что казну нужно пополнять любой ценой, даже подлостью и вымогательством. И вот в 1514 году эта страшная фигура собрала армию в 80 000 человек и приготовилась разобраться с Персией.

Османское общество было, как это говорили о Пруссии XVIII века, «вылупившимся из пушечного ядра». На деле это литературное определение практически верно, потому что военные успехи турок в большой степени обеспечивались мощью их артиллерии. Через век после смерти Мехмета II в 1481 году Османская империя казалась непобедимой, а начиная с завоевания Константинополя она все расширялась и расширялась. Появились большие и лучшие пушки; турецкая кавалерия также превосходила любую конницу мира; наконец, султаны имели регулярную армию, в то время как остальные страны пользовались наемниками и музейными образцами оружия.

Турки подбирали таланты везде, где находили их, и когда в начале XVI века иудеи были изгнаны из Испании, они нашли прибежище в Османской империи, особенно в крупных портах Салоники и Смирна (современный Измир). Миллионы не-мусульман, платя особый налог, который также освобождал их от военной службы, оплачивали огромную часть государственной структуры.

Это была военная империя, очень четко и эффективно регулируемая, ее бюрократическая машина жужжала, регистрируя торговлю и земельную собственность, собирая и обучая войска – гораздо более боеспособные, чем могли собрать противники империи. Это требовало решительного выбора направления развития, и при Селиме государство получило его.

Кызылбаши теперь собрались на севере центральной Анатолии, где их обманом окружили и вырезали. Сорок тысяч мятежников погибло, остальные рассеялись в горах, некоторые оказались в заброшенном и труднодоступном регионе Дерсим на территории современного Курдистана. Со временем эти кызылбаши стали теми, кто известен в современной Турции как Алеви, но к этому предмету мы вернемся много позже.

Затем сквозь суровые земли и ужасную жару османская армия отправилась на восток, чтобы разобраться с шахом Исмаилом. К тому времени государство Сефевидов набрало мощь, но столкнулось с огромными проблемами, особенно на собственном востоке, где ему угрожали узбеки. В любом случае его армия не могла сравниться с войском янычар и османской артиллерией. В августе 1514 года у Чалдирана возле озера Ван турецкие конные лучники обеспечили победу войску султана, и Селим приобрел плацдарм на землях современного Ирака.

Следующим, еще более судьбоносным шагом стал Египет. Мамелюки доставляли Константинополю бесконечные неприятности, вдобавок со своими сказочными богатствами от торговли они представляли собой очевидную цель для Селима. Следующим шагом он бросил свою артиллерию и янычар против Египта. В действительности мамелюки все еще оставались единственными, кто возлагал надежды на кавалерию, однако Селим без особых проблем взял Алеппо, Дамаск, а затем сам Каир в 1517 году. Это сделало его хозяином арабского мира; власть османов распространилась по нему вплоть до Северной Африки, до Магриба – это название происходит от арабского слова garb, означающего «запад». Империя также достигла святых городов Мекки и Медины, и в конце концов дотянулась до Йемена, контролировавшего вход в Красное море, и даже до Эфиопии, которая целый век оставалась турецкой.

Мамелюки восстановили в Каире халифат, центром которого когда-то являлся Багдад, и их правитель объявил себя наследником Пророка – этот титул обладал огромным значением для всех мусульман. Теперь же Селим захватил халифат вместе со всеми его реликвиями и символами – волоски из бороды Пророка, его (или, что более вероятно, принадлежавший Али) меч Зульфикар, отпечаток стопы и прочие символы, теперь представленные в специальном киоске музея Топкапи.

Титул «халифа всех правоверных» был величайшим в мусульманском мире, но очень долгое время он почти ничего не значил на практике. Однако обретение Египта вкупе со взятием Багдада на деле перенесло центр тяжести империи с христианских Балкан в арабский мир и тем самым изменило ее характер. К концу своей жизни Селим превратился в грандиозный образ, приняв титулы Malik ul-Barreyn, wa Khakan ul-Bahrayn, wa Kasir ul-Jayshayn, wa Khadim ul-Haramayn – что означало «Король Двух Континентов, Правитель Двух Океанов, Победитель Двух Армий [то есть европейской и персидской], Слуга Двух Священных Гробниц (в Мекке и Медине)». Его сын добавил сюда титулы «Владыка горизонта», «Опора, которая соединяет континенты» и «Тень Бога на земле». В итоге его сателлит, правитель Крыма, свои обращения к царю начинал так: «Бессмертное повеление Хана, который беспокоится о тебе, таково…» Мегаломания всегда завораживает – но на некоторое время реальность оказалась недалеко от плодов самого буйного воображения.

Часть третья

Зенит

Сын Селима, Сулейман I, вступил на престол гладко, ему не пришлось вести братоубийственных войн. Он правил почти пятьдесят лет (1520–1566), и его правление стало зенитом Османской империи. Ее артиллерийские специалисты были в Индонезии, ее флот зимовал в Тулоне, ее армии сражались в Венгрии, на Волге и в низовьях Тигра. Константинополь был необыкновенно богатым городом с населением около 750 000 человек, он стал в три раза больше, чем Париж. Это был великолепный период, как в юриспруденции, так и в поэзии, и о нем напоминают самые грандиозные городские мечети, в первую очередь Сулеймания, собственная мечеть султана.

Сулейман унаследовал от своего прадеда важный талант – умение мгновенно концентрироваться на каждой из стоящего перед ним ряда различных проблем, как в некой стратегической трехмерной шахматной игре. Для турок он остался известен под титулом Кануни – «Составитель законов». Для немцев он является der grosse Tuerke – Великим Турком, и Тициан выказал ему уважение, написав прекрасный портрет, находящийся теперь в Вене.

Как и Наполеон, Сулейман провел дюжину великих кампаний, в которых участвовали армии численностью в 200 000 человек с сотнями пушек, развертывавшихся с необычайной эффективностью и быстротой. Посол Габсбургов заявил, что «из трех континентов, которые составляют наше полушарие, каждый вносит свою долю в наше разрушение. Он бьет, как удар молнии, разбивая и круша все, что встречается на его пути».

Год 1520 – знаковая дата. Реформация, развитие печати, распространение знаний, изготовление карт и появление новой астрономии – при желании это можно назвать «ранней буржуазной революцией». За этим настало время строительства европейской империи, и при Сулеймане тут должно было произойти радикальное столкновение интересов, так как мегаломания оказалась в моде.

Династия Габсбургов также начала с очень скромного старта в XIII веке и за несколько поколений проложила себе путь наверх – сначала к овладению Германской империей, а затем и троном Испании. Она тоже адресовалась к народу, подтверждая единение с небесами перечнем титулов – пятьдесят один в случае Австрии, включая мистические вкрапления, такие как Pont-a-Mousson и gefurstete Grafschaft Gorz. В случае Испании как минимум косвенно их было гораздо больше, учитывая, что Мадрид правил огромными и разнообразными землями в Латинской

Америке, а вдобавок награждался разными титулами от папы.

В 1492 году королева Изабелла Кастильская и ее консорт, король Фердинанд Арагонский, прогнали последнего мусульманского правителя из Гранады и в тот же год отправили Колумба в путешествие к Америке. Затем Испания перенесла войну с мусульманами в Северную Африку, и османы тоже оказались вовлечены в нее – на другом конце Средиземного моря. Это было противостояние христианства и мусульманства, его вели Карл V Испанский и его сын Филипп II с одной стороны, и Сулейман I и его сын Селим II – с другой. Можно сказать, что к 1600 году они довели друг друга войной до разорительного тупика. Строительство флота из 300 галер потребовало громадного количество дерева, и это стало гибельным для лесов. Огромные расходы на ведение военных действий и строительство укреплений ослабляли структуру государства в других областях.

Интересно сравнение Испании и Турции. Испания имела семь веков исламских правителей, и в период своего расцвета халифат в Кордове мог соперничать с великим Каиром. Эль Сид, легендарный герой XI века, имел на деле арабское имя: Сид – это вариант имени «Саид», означающего «господин». В XVII веке Турция и Испания уже явно отставали от Запада, что видно по их военной машине. Каждая из этих стран имела сложные и неоднозначные отношения с Европой. Каталонское меньшинство в Испании вынуждено было адаптироваться; то же происходило с греками и армянами в Турции. Другие меньшинства, баски и курды, отказывались приспосабливаться – зачастую очень агрессивно (в наше время ЭTA и КРП активно сотрудничают[18 - ЭТА (Euskadi Ta Askatasuna – «Страна Басков и свобода») – баскская ультралевая террористическая организация, созданная в 1959 году с целью вооруженной борьбы против режима Франко за независимость Страны Басков от Испании. Наиболее знаменита убийством премьер-министра Испании адмирала Луиса Карреро Бланко в 1973 году; считается, что устранение Карреро обеспечило демократизацию Испании после смерти Франко. С 2010 года объявила об отказе от вооруженной борьбы и более не совершала террористических актов. КРП – Курдская Рабочая партия, создана в 1978 году с целью борьбы за независимость Турецкого Курдистана (с 1993 года – за автономию в составе Турции). После военного переворота 1980 года руководство партии было арестовано, с 1984 года партия перешла к вооруженной борьбе. В 2002 году под давлением Турции и США была включена в список террористических организаций ЕС, в 2008 году исключена из этого списка. (Прим. ред.)]).

В XIX веке и там, и там армия активно и драматически вмешивалась в политику, и роль религии в обеих странах тоже не очень трудно сравнить. Мадрид и Анкара – искусственные столицы, без экономической связи между канцелярской работой и принуждением к действию: а вот Барселону можно сравнивать со Стамбулом. И Мадрид, и Анкара расположены на безлесных плато с резко континентальным климатом, леса здесь практически исчезли – может быть, из-за изменения климата, случившегося в районе 1650 года, но более вероятно, из-за сельскохозяйственного коллапса, когда крестьянским овцам и козам позволили уничтожить кору и корни.

Позднее из-за этого возникла странная параллель: железные дороги. В XIX веке испанцы попытались преодолеть свое отставание в их строительстве, так же, как и турки немного позднее. Однако на Иберийском полуострове с его почвами и климатом прокладка железных дорог оказалась трудным делом: металл расширялся летом и сжимался зимой, отчего рельсы изгибались. Поезда шли медленно, с частыми авариями, приводящими к жертвам. Испанские железные дороги оказались так глубоко в долгах, что у них не оставалось денег на модернизацию, и государству пришлось организовать производство устаревших запасных частей. Даже в 1960-х годах требовалось двенадцать часов, чтобы попасть из Мадрида в Барселону, преодолев путь примерно в 300 миль. Турецкий вариант был не таким мрачным – но даже теперь ночное путешествие из Анкары в Стамбул, сравнимое по расстоянию, занимает более девяти часов, хотя скоро такая ситуация должна измениться (что печально – ведь это последний старомодный спальный поезд в Европе).

Испания решила свою проблему только. когда технологии строительства автострад позволила создать современные автодорожные коммуникации, а появившиеся деньги через какое-то время сделали возможной модернизацию железных дорог. В 1980-е годы Турция применила схожий опыт и, с некоторой вероятностью, испанские инженеры и технологии ныне вовлечены в создание современных железных дорог в Анатолии. Путешествие из Анкары в Стамбул вскоре займет три-четыре часа, как и путь из Мадрида в Барселону.

Когда наступил XVI век, Испанская и Османская империи постепенно вступили в конфликт. Важным элементом этого противостояния являлся османский контроль над Египтом. Годовой доход с него покрывал две трети бюджета империи, потому что Каир был узлом коммуникаций, его связность простиралась до самой Индонезии и по всей Северной Африке.

И еще существовал халифат. Мамелюки не очень понимали, что с ним делать, они были даже смущены союзниками, которых он принес – но при благоприятных обстоятельствах османский султан, получив титул Наследника Пророка, мог рассчитывать на влияние в Северной Африке. Это и произошло. Один за другим вожди земель, протянувшихся вдоль длинной береговой полосы до самого Алжира на западе, приняли к себе янычарские гарнизоны и поклялись султану в верности, а иногда и придерживались ее.

Правители Марокко повели себя по-другому, потому что у них была большая и богатая страна с выходом к Атлантическому побережью. Их династия смотрела на турок сверху вниз; это находило выражение в конфликтах по религиозным вопросам, что в свою очередь усиливало взаимное раздражение – однако на протяжении двух десятилетий Марокко все-таки признавало сюзеренитет османов.

Через Египет османская рука простерлась над большей частью Аравии, дотянулась до Йемена, а также до Эфиопии на другой стороне Красного моря. Но даже тут иберийский выход в океан оставался открытым, хотя в то время это касалось скорее Португалии, чем Испании. В середине XV века прозвучали первые сообщения о начале серьезных контактов с турками, когда португальские корабли начали исследовать Атлантику, добрались до Азор, а затем прошли вдоль Западно-Африканского побережья, оставляя за собой торговые фактории. Движение с помощью попутных течений привело их к мысу Доброй Надежды, а затем вывело в Индийский океан.

В 1498 году Васко да Гама достиг Индии, где столкнулся с встревоженными арабскими купцами – они до некоторой степени осознали, что означает его появление. Европе нужны были пряности с Востока, и до этого момента арабы и Венеция держали монополию на их поставку – или по морю до Суэца, или верблюдами до Алеппо. Теперь португальцы могли резко сбить цены, используя свой морской путь, и вскоре они уже обосновались в Индонезии, главном источнике пряностей.

Контролировавшие Египет османы оказались перед угрозой поражения в экономической войне. Торговые пути через Красное море или Персидский залив начали страдать; появились даже страхи, что Португалия сможет поставить под свой контроль пути пилигримов в Мекку. Португальский вице-король Индии, Альбукерк, казался всемогущим: у него были корабли лучшего качества и с более мощным пушечным вооружением, хотя он никогда не имел под своим началом более 5000 соотечественников. Португальцы даже вторглись в Бахрейн, чтобы блокировать торговлю через Басру, которую контролировали османы. По этой причине османы захватили Йемен и Эфиопию, позволявшие контролировать вход в Красное море. Итогом стало сражение с португальцами у Занзибара (это слово. произносимое как Zenci bahr, на старо-турецком означает «Море черных людей»). Султан Сулейман отправил пушки правителю Индонезии, который пожаловался, что ему угрожают европейцы; турецкие советники отправились в Индию.

Еще в 1513 году османский картограф, бывший пират по имени Пири Рейс, составил карту мира, включая Южную Африку, причем удивительно точную. Однако, хотя иногда историки представляют борьбу в Индийском океане как первую стадию мирового империализма, все эти события были пустяками по сравнению с битвой за Средиземное море.

При Мехмете II турецкие экспедиции разрушили даже Отранто на юге Италии, а одновременно турки появились в Магрибе, используя в своих целях пиратов «Варварийского побережья», как оно тогда называлось. Турецкие экспедиции добирались даже до Рима, заставив папу бежать. Они смогли это сделать отчасти потому, что тогдашнее христианство не было монолитно. Реформация, разразившаяся в Германии и распространившаяся на Нидерланды, привела к длительным религиозным войнам, и при осаде Лейдена в 1574 году его защитники-протестанты заявляли «lief turk den paus», что значит «лучше турки, чем паписты».

Но французы превзошли даже их. Франциск I, хотя сам был католиком, очень желал союза с турками, чтобы сокрушить своего главного противника – Габсбургов, представитель которых Карл V правил тогда Испанией и Нидерландами. Ну а Карл был главным соперником Сулеймана. Поэтому турецким кораблям было позволено базироваться в Тулоне, отчего, соответственно, страдало положение христиан на Средиземном море. Рыцари святого Иоанна после очень долгой осады были изгнаны с Родоса в 1522 году. Кипр, контролировавшийся тогда Венецией, также был взят турками в 1571 году – это было то самое сражение, где участвовал Отелло. Поначалу завоевание шло легко, потому что православное греческое население предпочитало турок католикам-венецианцам, которые несли феодализм, крепостное право и до определенной степени религиозную нетерпимость, хотя, когда дело дошло до полномасштабной осады, штурм Фамгусты превратился в еще одно сражение по типу Родосского.

В середине XVI века состоялись великие морские битвы османов с португальцами за Марокко, с испанцами в Алжире и Тунисе, и везде в них участвовали корабли, которые уже устарели. Галеры были маневренными судами, их тактика боя включала абордаж или таран, в зависимости от состояния моря, а Средиземное море было не только непредсказуемым, но очень различным в разных регионах. Галерные рабы – их число доходило до сотни на корабль – были подвержены эпидемиям, а зимой их нужно было содержать в отдельных жилищах. Галеры могли ходить лишь в видимости берега и не могли обходиться без береговых баз для ремонта и снабжения. Это привело к организации десантных экспедиций против Триполи и Туниса, но такие экспедиции сами зависели от погоды и внезапных штормов – один такой шторм погубил не только португальский флот, но в итоге и само королевство, поглощенное теперь Испанией.

Эта череда морских битв закончилась около 1600 года, когда в Нидерландах появились мореходные высокобортные парусные корабли, оснащенные мощной артиллерией и способные беспрепятственно действовать в открытом океане. Но в конце XVI века казалось, что ислам и христианство будут сражаться беспрестанно.

Кульминационная точка была достигнута в 1565 году. Остров Мальта, на который перебрались рыцари-иоанниты, имел выгодное стратегическое положение между Тунисом и Сицилией, на нем была длинная и глубокая гавань, удобная для стоянки кораблей и их ремонта. Сулейман направил своего верховного адмирала, чтобы захватить этот остров в итоге состоялась героическая битва. Центром событий стал форт Святого Эльма, господствовавший над главной гаванью, он находился в осаде с суши в течении нескольких месяцев, и Мальта выстояла лишь чудом. Это наконец заставило испанцев на деле объединиться с иоаннитами, и угроза усиления христианского флота, а также отсутствие питьевой воды заставили турок отступить – первое реальное поражение Сулеймана.

Но в остальном победа следовала за победой. Турки захватили юг Балкан, румынские князья стали их вассалами, выплачивая регулярную дань. На севере лежала Венгрия, которая сражалась с османами еще в первой половине XV века, иногда выигрывая битвы. Белград, известный под венгерским названием Нандорфехервар, был мощной крепостью, защищенной слиянием рек Савы и Дуная, которая была построена очень прочно и в 1456 году выстояла даже против Мехмета II. Однако к 1520 году Венгрия находилась в упадке, так как должность короля стала выборной и потеряла свой авторитет для могущественного класса знати, беспрепятственно угнетавшей своих крестьян. В 1526 году Сулейман вторгся в страну. В битве при Мохаче в августе того же года повторилось катастрофическое поражение христианского войска 1444 года при Варне, когда кавалерия в лоб атаковала янычар и пушки; очень скоро половина Венгрии была в руках турок, а ее сердце, княжество Трансильвания, стало османским вассалом.

Это обернулось немалой пользой для обеих сторон. Турки приобрели (как это было с Урбаном, который изобрел артиллерийскую осаду в 1453 году) опытных союзников, потому что уровень образования в Венгрии был очень хорошим, и даже в 1600 году там существовал замечательно высокий уровень грамотности. Например, среди унитарианцев[19 - Венгерская унитарианская церковь – одна из реформатских церквей, отрицает догмат о троице, чем приближается к арианству. Особенно сильна была в Трансильвании, в районах, заселенных немецкими переселенцами. (Прим. ред.)] он вообще достигал почти 100 процентов – без сомнения, потому, что в этой странной глуши существовали давно прижившиеся немецкие мигранты, целенаправленно переселенные сюда венгерскими королями три века тому назад как опытные ремесленники.

Со своей стороны трансильванцы, многие из которых являлись протестантами, были спасены турками от суровостей контрреформации. В целом Трансильвания стала очень полезным османским вассалом. Центральная Венгрия попала под османское правление, но на западе и севере была совершенно другая Венгрия – в этой части страны, которая оставалась под сюзеренитетом Габсбургов, правила старая венгерская династия. Сулейман устроил новую венгерскую столицу в Буде, где обосновался турецкий наместник, но граница оставалась спорной, и борьба все еще продолжалась. В 1529 году Сулейман ненадолго пересек границу и осадил саму Вену, но приближалась зима, и султан, будучи реалистом, не стал проявлять настойчивость и снял осаду.

Долгие войны на габсбургской границе стали тяжелым бременем для Османской империи – содержание армии в Венгрии означало огромные усилия тыла и снабжения, тяжелые переходы через бесконечные болота, огромные колонны верблюдов, тащивших на себе припасы и даже пушечные ядра. Армия, делая привал, растекалась по палаткам; шатры, принадлежавшие султану и его свите, устилались прекрасными коврами (второсортный их вариант все еще можно встретить в Центральной Азии). При наличии постоянных проблем не просто на других фронтах, но даже на других континентах, османам стало трудно концентрировать главные силы в одном месте. В Венгрии наступали долгие периоды перемирий, потому что у Габсбургов тоже имелись другие фронты. Однако сложности в Центральной Европе продолжались и продолжались, сопровождаемые тайными переговорами Вены с Трансильванией и правителями румынских княжеств.

Сулейман старел, становился все менее и менее подвижным, а также более религиозным. Он стал менее терпим к христианам и все более серьезно принимал свою роль защитника ислама. К своим последним годам Сулейман стал самой важной деталью в сложнейшем часовом механизме, которые сам и запустил; после смерти Роксоланы (известной также как Хюрррем-Султан), на которой он был счастливо женат, он превратился в аскетически сурового человека: его двор ел теперь из глиняной посуды, в то время как раньше здесь обедали на лучшем китайском фарфоре (часть такой посуды имела очень тонкий серебряный рисунок, менявший цвет на желтый при контакте с мышьяком). Это напоминает историю Людовика ХIV, который тоже со временем стал частью версальского интерьера: когда его каждый вечер посещала любовница, мадам Ментенон, она по пять часов беседовала с королем о религии, а затем велела ему идти спать с мрачной, глупой королевой – вместе с которой король совершил величайшую ошибку во французской истории, изгнав протестантов.

Отношения Сулеймана со своими сыновьями (и за это Роксолана как злая мачеха несет свою долю ответственности) не были теплыми. Он даже убил одного из них за бунтарский нрав; это привело к депрессии, а затем к смерти его брата Сихангира, который был любимцем Сулеймана. Остальные представляли собой безликую массу – как это часто случается, дух отца передался дочери Михримах[20 - Михримах-Султан (1522–1578) – единственная дочь Сулеймана Великолепного от его любимой жены Хюррем-Султан (Роксоланы). Знаменитая красавица (известен ее портрет работы Тициана), жена великого визиря Рустема, в правление своего брата Селима II (1566–1574) носила титул «валиде-султан», то есть матери султана. (Прим. ред.)], чья великолепная мечеть до сих пор возвышается в Ускюдаре; у нее есть еще одна, у стены возле ворот Эдирне в Стамбуле. Единственное, что умел старик – вести военные компании. В 1566 году он собрал огромную армию и двинулся на север, мимо Белграда, в Венгрию, где начал осаду крепости Cигетвар. Там, в возрасте семидесяти двух лет, он умер.

Часть четвертая

Тени

Новость о смерти Сулеймана хранилась в секрете целых сорок восемь дней. Как всегда, наследование могло происходить гладко только для кандидата, которого поддерживала правящая верхушка. Но долго пребывавший на посту великий визирь боялся, что если янычары узнают о появлении нового султана, они потребуют традиционный «подарок», который составлял значительную сумму. Поэтому на трон был посажен искусный двойник: он читал Коран, вокруг него суетились слуги и пажи – а тело султана тем временем тайно переправили в Константинополь.

Теперь невероятной сложности часы шли сами по себе, а гениальный визирь, Соколлу Мехмет-паша тем временем организовал возведение на престол кандидатуры, показавшейся ему наиболее удачной – Селима II (правил в 1566–1574 годх). Он вошел в историю как Селим Пьяница – но, каковы бы ни оказались его привычки, они имели мало значения, потому что Сулейман был проницательным в выборе своих великих визирей. Грек Ибрагим-паша служил ему до 1536 года, после чего был казнен за то, что обрел слишком большую власть, а необычайно высокий босниец Соколлу Мехмет-паша, служивший трем султанам, умер в своей постели – хотя ходили слухи, что интриганка Сафия Султан (жена Мурада III) отравила его, потому что этот человек знал слишком много тайных рычагов власти. Увы, в их число не входили матери императоров, тоже участвовавшие в политических интригах, такие, как Сафия Султан.

Именно в правление Селима II в 1571 году был взят Кипр. Но в том же году произошло поражение в битве при Лепанто, где испанские и венецианские корабли, тяжелые галеоны (именовавшиеся галеасами), достаточно большие, чтобы нести тяжелые дальнобойные пушки, уничтожили османский флот. Считается, что это стало поворотной точкой в конфликте цивилизаций, и поставил ее Дон Хуан Австрийский. Но представление о непримиримости противников было обманчивым: Испания и Турция имели больше общего, чем, к примеру, Испания с Англией или Турция с Персией.

Так или иначе, османы довольно быстро (в течение года) построили новый галерный флот и продолжили действовать, как прежде. Вплоть до 1600 года не ощущалось реального заката империи, а именно этот закат повлиял на обе стороны.

Что-то пошло совсем не так повсюду в Средиземноморье. Раньше оно было центром цивилизации, а теперь этот центр переместился в Атлантику. Одним из двигателей перемен оказалось восстание Нидерландов против Испании – приведшее к войне длиной в восемьдесят лет, которая закончилась лишь в 1648 году, когда из-за общего истощения представители обеих сторон согласились на заключение Вестфальского мира. Но даже тогда они настолько ненавидели друг друга, что остановились в разных городах, Мюнхене и Оснабрюке, и сносились только через третьи руки.

Голландия создала институты, которые легли в основу современного мира: национальный банк, разумно организованная военная тактика, разумно сконструированные корабли, морская страховка, товарный бартер, телескопы и, наконец, прогрессивное сельское хозяйство, которое позволило преодолеть периодический голод. Но Голландия была слишком мала, слишком раздроблена и слишком часто вынуждена противостоять внешнему врагу; ее первостепенные достижения оказались пересажены в Англию выходцами из Нидерландов, которые в 1688 году даже получили английский трон.

Усилившееся значение Атлантики также увеличило важность дикой и далекой Шотландии, так как случайно Глазго оказался наилучшим портом для завоза американского табака, обеспечившего этому месту новый источник доходов.

Специалисты по истории Турции, Венеции, Испании отдельно рассматривают XVIII век и гадают, что же в нем пошло не так. Экономический спад в этих трех странах случился одновременно, хотя ряд факторов заставляет задаваться вопросом – а так ли он был силен? Но к 1700 году Испанская империя еще существовала только потому, что претенденты на ее наследство никак не могли поделить добычу. Венеция постепенно превращалась в просто город на острове, блеск Неаполя потух, а Сицилия становилась обителью героев «Гепарда»[21 - У автора – «Леопард» (The Leopard, как и в первом русском переводе 1961 года) и указан год английского издания. В оригинале этот роман называется «Gattopardo», он был написан в 1955–1957 годах, отвергнут издателем и впервые издан в ноябре 1958 года, через полтора года после смерти автора. (Прим. ред.)] Джузеппе Томази ди Лампедузы (1958) – коварных невежд, купающихся в руинах барокко. Османская империя все еще обладала большой энергией, но она проигрывала сражение за сражением; более того, за ней теперь вырисовывалась тень России – в некотором смысле последней из великих империй Центральной Азии.