Королевской поступью

– Нисколько. А должна была?

– Ну-у-у, пробуждающаяся магия отнимает много сил.

– Всё нормально, только есть хочется. Ничего, потерплю.

Мы склонились над фолиантом. Прежде чем разучивать заклинания или прокачивать способности, следует приноровиться концентрировать разлитую в теле магию, собирая её в ладонях. Прочитали, как это сделать, и сели друг напротив друга, чтобы видеть, что у нас получается.

Веся довольно быстро справился, над его ладонями мерцали настоящие тучки, смотрелось забавно. У меня же ничего не происходило. Я расслабилась, насколько смогла и попыталась снова, чувствуя, как в груди закипает злость на свою немощность.

– О! Глядите! – Ткнул пальцем мальчишка на мои ладони.

Опустив глаза, увидела, как над ними зависли две сферы, раскрашенные во всё те же радужные тона.

– Получилось! – Радостно воскликнула я, всплеснув руками. Шарики полетели в разные стороны: один опрокинул свечу, другой же сбил с полки книгу.

– Осторожней! – Крикнул Веся, поднимая подсвечник, – так и дом спалить недолго.

– Ух! Вот это да! – Счастливо разглядывала я свои руки. Внезапно в глазах потемнело и тело перестало слушаться. Последнее, что помню, – испуганный взгляд Веси.

Очнулась в своей спальне, мрак рассеивала зажжённая свеча, рядом с кроватью в кресле посапывала нянюшка, Евдокия Ильнична.

Я завошкалась на постели, и старушка тут же открыла глаза:

– Ох, дитятко, лежи, не вставай. Пить хочешь?

Молча кивнула, и нянька подала мне стакан с водой.

– Опять за своё, – запричитала она, – будто мало было. Ведь с пятнадцати лет себя изводили этим магичиньем. Уж думала, образумились, а вы опять.

От волнения она переходила с ты на вы, поминутно поправляя платок на голове.

– Что папенька говорил? И учителя ваши? Постепенно всё надо, толково, не торопясь.

– Не волнуйся, баб Дуся, – улыбнулась я, погладив старушку по морщинистой руке, – это после болезни. Тяжело пока занятия даются.

– Сдались они вам, – проворчала няня, – будто без магии плохо живёте. Слава богу, живы, здоровы, богаты. Девичье ли это дело? Вам замуж надо. Деток рожать, да за хозяйством приглядывать. Ан нет, всё туда же, колдунством своим всё маетесь.

Ну уж нет, замуж я точно не тороплюсь. Хочу пожить в высшем свете, насладиться выездами, балами. Почему бы и нет, раз уж выпала такая возможность.

Так, стоп. Что там нянюшка сказала? Я богата? Этим вопросом ещё не задавалась. Мне всего хватало в доме князя.

– И сколько у меня того богатства? – С деланным недовольством спросила у старушки.

– Не гневите, бога, барыня. Три деревни, почитай, вам покойный граф оставил, душ сколько, пашни, скот. Ваша усадьба, что в приданное пошла, дом в столице. Живи да радуйся. Говорю вам, бросайте магичить.

И тут мой желудок жалобно заурчал на всю комнату.

– Ох, ты, – всплеснула руками старушка, – что же это я заболталась. Ужин-то готов давно. Сейчас принесу. Вам после колдовства кушать надо. Не то князь прознает, спустит с нас три шкуры.

Нянюшка вышла из комнаты, оставив дверь приоткрытой. Через минуту в спальню бесшумно скользнул Веся.

– Как вы? Я так испугался, – он протянул мне две ароматные булочки, – вот, подумал, может, пригодятся, – засмущался паренёк.

– Ещё как, – цапнула тут же одну, впиваясь в неё зубами, – спасибо.

– Вы не контролируете выброс сил. Это плохо. Так можно и до смерти себя довести, – Веся присел на корточки рядом с кроватью.

– Ничего, позанимаемся ещё, разберёмся, что и как.

– Только обещайте, что в день не больше одного урока, – поднял на меня опечаленные глаза парнишка.

– Так и быть. Буду послушной ученицей.

– Вот и славно, – повеселел Веся, – ну я пойду, Евдокия Ильинична скоро вернётся.

Он ужом выскользнул за дверь. Вовремя, через пару минут та распахнулась, пропуская бабу Дусю с большим подносом в руках. Я быстро проглотила остатки булки, стряхнув крошки.

Няня взбила подушки, усадив меня выше, и поставила ужин на кровать. Тарелка ароматного бульона, кусок отварной грудки, горячие булочки. М-м-м. Пища богов. Я втянула в себя немыслимый аромат, накинувшись на еду.

– Кушай, деточка, кушай. Одни глаза остались, исхудала вся. Что князь скажет, а тятенька.

– Можно подумать, отцу есть до меня дело.

– Негоже так про родителя, – нахмурилась баба Дуся, – занятой он человек. И о вас позаботился, на приданное не поскупился.

– Ага. Старому садисту замуж отдал.

– Кто ж знал, дитятко, что так обернётся. Вон как граф ухаживал, почитай, весь дом цветами засыпал, вас драгоценностями почище ёлки новогодней украсил.

Махнула рукой, прекращая беседу. Старушка села в кресло и задремала. Я же закончила ужин и, убрав поднос на столик, легла, вспоминая свою прежнюю жизнь.

Моя семья была из маленького провинциального городка, большая часть жителей работала на машиностроительном комплексе, рядом с которым и вырос населённый пункт. Все друг друга знали, ходили в гости, праздновали в шумных компаниях. Я со своими ровесниками пошла в один садик, потом в школу. И всё бы ничего, если бы не отец. Его знали все, как примерного семьянина, добившегося хорошей должности, не пьющего и не гулящего. Только никто и представить не мог, в какого монстра он превращался за закрытыми дверьми нашей квартиры.

Мы с мамой боялись поднять глаза в его присутствии, подать голос. Его дом должен быть идеальным. Так он учил маму. Кулаками. Ему было всё равно, что та работала по двенадцать часов на заводе, не всегда успевая сделать всё по дому.

Мама молчала, никогда не жаловалась на него. Да и не принято это было, выносить сор из избы. Терпела, плакала по ночам, замазывая дешёвой пудрой перед работой синяки.

Однажды его очередной «урок» вышел из-под контроля. Мама упала от удара и сильно приложилась головой о батарею. С того дня она слегла. Ни скорая, которую всё же вызвал отец, когда смыл с неё кровь, ни потом врачи в больнице утешающих прогнозов не давали. Мама слабела с каждым днём, и через месяц её не стало. Мне тогда исполнилось пятнадцать.

Я не могла смотреть, как он лицемерно скорбит над маминым гробом. Душу рвало на части от ярости и бессилия. Все обязанности по дому он свалил на меня. Теперь уже мне приходилось пудрить синяки. Почему не пошла в полицию? Не знаю. Наверное, не хотела осуждающих взглядов и сплетен.

Дождавшись своего шестнадцатилетия и получив паспорт, пока отец был на работе, собрала вещи, оставила записку, чтобы не искал меня, и смылась из дома.

Устроилась на завод, повезло попасть в другой корпус, в котором отец не появлялся, сняла комнату в общаге. Школу пришлось бросить. По ночам просыпалась от страха, всё мерещилась тяжёлая поступь отца. Я боялась его до нервной дрожи, до заикания. Лишь через полгода, когда убедилась, что он и не пытается меня искать, успокоилась и вздохнула свободно. Так прошло четыре года. Зарплату подняли, смогла снять комнату поприличней. Только вся моя жизнь так и была серой полосой. Изо дня в день одно и то же: завод, дом, завод, дом. Друзей не было. Людям я доверять не научилась. Отношений с парнями боялась как огня, в любом юноше мне виделся садист. Так и жила. Пока однажды, возвращаясь затемно с работы, в подворотне не столкнулась с грабителем. Жуткий мужик, от которого смердело перегаром и испражнениями, выскочил из-за мусорного бака:

– Деньгу гони, – просипел он севшим голосом.

Щаз. В тощеньком кошельке притулилась пара тысяч, это на еду до конца месяца. Отдам, помру с голодухи. Я ринулась в бой за свои богатства, вцепившись в потрёпанную сумку. Побоев не испугалась, привычная. В пылу драки не заметила блеснувшего ножа, лишь когда правый бок пронзила острая боль, глянула вниз, увидев, как по майке хлынула почти чёрная кровь. Изумлённо прикоснулась к ране рукой и отключилась, очнувшись уже здесь. Поморщилась, вспоминая своё долгое выздоровление. Однако готова вынести и больше, лишь бы остаться в этом мире. Это же ожившая сказка, мечта. Пусть и немного страшная поначалу. Не хочу больше видеть обрыдлую комнату и цех, тонувший в мазуте и вони нагара. Я сделаю всё, чтобы занять место Александры. Магия? Как скажете! Заниматься буду день и ночь. Не хочу, чтобы и здесь мной помыкали мужики, хоть князья, хоть графья. Садизм лица не имеет, как и сословия. Нет уж. Стану независимой, сильной. Изучу всю подноготную графини, никто и не заметит подмены.