Тайна испанского манускрипта

А между тем миссис Трелони говорила дочери о серьёзных вещах, она говорила о своей ушедшей молодости – тема весьма болезненная для женщин, да и для мужчин тоже, перешагнувших уже определённую возрастную черту.

Впрочем, Гертруда Трелони, несмотря на свои сорок четыре года, всё ещё сохраняла остатки былой красоты, да и выглядела моложе своих лет. Это бывает почти всегда с женщинами, сохранившими ясность духа, чистоту сердца и свежесть впечатлений до старости – и это один из секретов не потерять красоты даже с возрастом. Волосы её уже начинали редеть и седеть, возле глаз давно появились маленькие лучистые морщинки, и всё-таки лицо это было прекрасно, как только может быть прекрасно лицо женщины в возрасте. Но она этого не замечала: так уж получается всегда, что мы в своих мыслях, создавая идеал, равняемся почему-то на себя двадцатилетних.

Покончив с чаем, Сильвия ушла к себе. Миссис Трелони осталась сидеть одна в столовой, покусывая ноготь большого пальца. Несчастье – великий учитель, и у неё в последнее время появилась эта дурная привычка. Вошёл дворецкий. Миссис Трелони словно очнулась и велела убирать посуду со стола. Она пошла в гостиную: сейчас должен был подойти молодой джентльмен, которого милейший банкир Саввинлоу рекомендовал ей в качестве управляющего. Ведь после смерти мужа как-то надо было вести дела.

А Сильвия пришла к себе в комнату, решительно взяла недоделанную шкатулку-декупаж, несколько листов японских гравюр и направилась к Томасу в «мастерскую».

Увидев Сильвию, Томас поспешно вскочил, так что с его колен на пол упал инструмент, и поздоровался. Он казался сбитым с толку: его полные красные губы смущённо улыбались, славное круглое лицо залилось застенчивым румянцем.

– Я пришла к вам посоветоваться, мистер Чиппендейл, – начала Сильвия чопорно и запинаясь. – Возможно, вы мне поможете доделать это… Я не знаю, что и куда ещё приклеить.

И она протянула Томасу шкатулку.

То ли в силу простого стечения житейских обстоятельств, то ли из-за природного чувства прекрасного Сильвия приобрела в лавке японские гравюры с очень простым, но удивительно гармоничным изображением весенней сливы. Шкатулку девушка ещё не закончила, и та была обклеена картинками только наполовину.

Томас пристально посмотрел на шкатулку и сказал:

– Я осмелюсь рекомендовать вам, мисс Трелони, не обклеивать эту шкатулку полностью. Она сейчас – уже прелесть, почти совершенство.

Увидев, как красивые брови Сильвии удивлённо взлетели наверх, он поспешил объясниться:

– Понимаете, в дальневосточных канонах прекрасного понятию «пустота» всегда отводится особое место… Древние китайские мудрецы считали, что только в пустоте заключена истинная сущность, потому что только в пустоте возможно движение… Ведь полезность пустого кувшина состоит в том, что туда можно налить воду, вы не находите? И этим пустой кувшин прекрасен. Пустота всемогуща, потому что она содержит всё.

– Да, но шкатулка сейчас получилась однобокой, – попыталась возразить Сильвия, хотя слова Томаса ей понравились.

– Ой, а разве в природе всё симметрично? – спросил Томас и заговорил, всё больше и больше увлекаясь: – У японцев роспись всегда подчёркнуто однобока и обрывочна. Как в природе, как в жизни… Зарисованные места у них чередуются с пустыми, но эти пустоты как раз очень нужны. Они дают простор и даль, и ощущение воздуха, в который погружено всё вокруг… И эта однобокая роспись на самом деле создана внутренним равновесием.

Томас, прищурившись, посмотрел на шкатулку. Сказал задумчиво:

– Знаете, мисс Трелони… В японском искусстве всегда особенно ценятся переходные состояния. Нечто зыбкое, неуловимое… Что замерло на миг, но вот-вот произойдёт. Давайте приклеим вот сюда маленькую птичку. Нет-нет, вот ту, которая порхает перед веткой, словно выбирает, куда ей сесть. Она даст нам равновесие и заодно недосказанность.

Томас сел за свой рабочий стол, взял нож и стал ножом вырезать птицу.

Сильвия неожиданно даже для себя самой спросила:

– А скажите, Томас, капитан Линч – хороший друг?

– Да, очень хороший, – ответил Томас, даже не удивившись вопросу.

Он спокойно смотрел на Сильвию и улыбался.

– Вы родились с ним в одном городе? – спросила девушка, глаз она не поднимала, разглядывая птицу, и её голос при этом был едва слышен.

– Да, в Отли… Это совсем маленький городок в Йоркшир.

– А сколько вам лет?

– Мне – двадцать… А капитану Линчу – двадцать пять. Он на пять лет меня старше.

– А капитан Линч женат? – вдруг вырвалось у Сильвии, она подняла глаза и тут же опустила к шкатулке, руки у неё дрожали.

– Нет, не женат, с чего вы взяли? – поспешил ответить Томас. – Дэн всегда смеётся, что он никогда не женится потому, что у него уже есть жена – его шхуна.

Тут двери открылись, и несколько боком из-за пышной юбки в комнату вошла миссис Трелони. Она увидела Сильвию и сказала:

– Как хорошо, что я тебя, наконец, нашла, дорогая. Пришёл капитан Линч. Пойдём, я уже послала за дядей Джорджем. Мы опять собираемся.

И повернувшись к Томасу, она добавила официально:

– Мистер Чиппендейл, вас я тоже приглашаю, разумеется.

****

Капитан вошёл в гостиную, и все заметили, что вид его несколько изменился за прошедшие сутки – стал жёстче и ещё решительнее.

Он поздоровался со всеми и предложил собираться теперь не в гостиной, а в какой-нибудь другой комнате. Хватит им того конфуза, который все испытали, когда вчера неожиданно пришла миссис Уинлоу.

Когда все расселись вокруг стола, миссис Трелони задала вопрос, который со вчерашнего дня волновал её необычайно. Она даже ночью долго не могла уснуть, а потом спала плохо, впрочем, как всегда в последнее время. Она беспрестанно просыпалась и вставала пить, а потом сидела на постели в темноте, глядя перед собой застывшими глазами.

– Скажите, Дэниэл, что вы узнали о смерти миссис Белью? – спросила она. – Бедняжка была такая красавица.

Нос миссис Трелони покраснел, а глаза налились слезами: сказать, что все эти смерти на неё сильно подействовали, значит, ничего не сказать – она была сама не своя всё последнее время.

– Служанке перерезали горло в хозяйской спальне, – помолчав, ответил капитан. – А на теле мисс Белью никаких видимых повреждений не было. Её нашли в той же спальне, сидящей на стуле и привязанной к нему. Констебль Эбони говорит, что узлы на верёвке морские… Вещи в комнате все перерыты – возможно, что-то и пропало, но сказать точно пока нельзя. Горничная мертва, а хозяин, мистер Белью, на вопросы не отвечает, а только смотрит в одну точку и ни на что не реагирует… Преподобный Батлер даже тряс его за плечи. Соседский доктор предполагает, что миссис Белью умерла от разрыва сердца. Констебль решил задержать мужа миссис Белью, чтобы тот в суде или признался в совершенном преступлении или доказал свою невиновность.

– Но почему? – поражённо спросили все в один голос.

– На основании того, что мистер Белью в своём загородном доме не ночевал, как показали слуги, а приехал откуда-то только под утро, – ответил капитан и добавил: – А ещё из-за морских узлов на верёвке… Ведь муж миссис Белью – бывший морской капитан. Только мне кажется, что он здесь не при чём.

– Но почему? – спросила миссис Трелони.

– Потому что вашей горничной Мэри Сквайерс тоже перерезали горло в порту аналогичным способом, – сказал капитан. – Констебль говорит, что удары, на первый взгляд, очень похожи. А представить, что мистер Белью отсутствовал дома и в ночь убийства горничной уже как-то сложно. Да и это легко проверить, опросив слуг… Но я ещё хочу поговорить с ловким человеком мистером Эрроу, возможно, он что-то слышал об этом.

Некоторое время в комнате стояло тяжёлое молчание. Когда вот так неожиданно из жизни уходит молодое и красивое существо, все потрясены, во-первых, а во-вторых, потом все непроизвольно мыслями оборачиваются на себя.

Молчание нарушил капитан.

– Итак, господа, давайте ещё раз посмотрим, что же мы имеем? – сказал он и стал выкладывать все предметы, пока не дошёл до зеркала.

Взяв его в руки, он пододвинул к себе горящий канделябр, посмотрел на пыльную зеркальную поверхность внимательно, потёр зеркало пальцем и удовлетворённо сказал:

– А между тем это не стеклянное зеркало, а металлическое, и относится оно, возможно, к тем временам, когда стеклянных зеркал ещё не знали, а изготавливали зеркала из специальных сплавов, секрет которых теперь почти утерян. Вот только отражение его могло быть и лучше… Но что же вы хотите? Ведь оно же сферическое!

– Какое? – ахнули собравшиеся.

– Сферическое, – повторил капитан, опять повертел зеркало и добавил: – Или даже эллипсоидное. Проще говоря, это зеркало вогнутое, а такие зеркала обычно концентрируют энергию пучка света, собирая его. А вот выпуклые – наоборот, рассеивают.

И капитан вдруг отложил зеркало и без всякого перехода стал осматривать сундук, тот самый, что стоял в комнате Трелони-отца. Потом он попросил дать ему ключ от сундука, потом развернул, с некоторым усилием, сундук к себе тыльной стороной, опустился перед ним на колени, вставил ключ куда-то в самом низу сундука, повернул его, потянул на себя и вытащил из сундука…