Курьер из Страны Советов

– Сам пошел!

Дверь хлопнула, и Кузнецов вылетел из кабинета пулей, едва не споткнувшись о ноги Лины.

– Блин! – ругнулся Кузнецов себе под нос. Заметив Лину, натянуто улыбнулся и спросил:

– Аристарх вызвал?

Лина кивнула.

– Сейчас будет тебя учить жить, запугивать, в общем, вершителя судеб из себя корчить. Не впечатляйся, Линок! На него здесь никто внимания не обращает, поэтому он хотя бы вас, сотрудников «Хоровода», обожает прессануть. Так сказать, для проформы и для самоутверждения. Смелее в бой! Этот зам Груздачева – пустое место, он тут ничего не решает. Так, надутый номенклатурный пузырь, ноль без палочки.

И, подмигнув Лине, Кузнецов вальяжно прошествовал в сторону фотолаборатории.

Лина поняла, что сейчас, прямо в эту минуту, случайно прикоснулась к чему-то тайному и страшному, к тому, чего лучше было бы вовсе не знать. У нее опять побежали мурашки по спине, как случалось в ключевые моменты жизни, когда, казалось, сама судьба пытается предупредить о грядущих неприятностях. Подслушанный разговор весь день не давал покоя. Какие такие задания выполняет Кузнецов в Париже и Лондоне? Кто оплачивает его вояжи через половину земного шара в Мексику? У кого бы узнать? Лина подумала, что старая истина «меньше знаешь –крепче спишь» по-прежнему не утратила своей актуальности.

Особо информированная персона,

конец восьмидесятых

Профессия обычно определяет круг общения. У Лины было полно знакомых репортеров, дизайнеров, фотокорреспондентов, кино- и театральных критиков, обозревателей, ну и, конечно, главных редакторов разного калибра. Она успела давным-давно убедиться, что представители ее профессии – весьма болтливые существа. Журналистская братия любит показать свою осведомленность, сообщить «по секрету всему свету» какую-нибудь сенсационную новость, которую через день будут мусолить СМИ всего мира. Лина надеялась: в «Актуальной газете» она без особого труда сможет отыскать тех, кто был в курсе расследования Максима Крохотова. Вряд ли Макс молчал о своих поисках, наверняка обсуждал с коллегами гипотезы и подходы к теме. Кто-то что-то наверняка слышал. Уж если в Советском Союзе, несмотря на Главлит (псевдоним советской цензуры), журналисты знали больше обычных граждан…

В советское время к «фактам не для всех» было допущено лишь редакционное начальство. Например, существовал «белый ТАСС», доступ к которому имели только руководители центральных изданий. Впрочем, рядовые журналисты довольно быстро всё узнавали, поскольку у начальства во все времена имеются собутыльники, подруги и прочие конфиденты.

Лина вспомнила историю, которая случилась с ней в конце восьмидесятых.

В тот день она нежилась после дневного сна на пляже пансионата «Правда» в Пицунде и лениво размышляла о том, что соцстраховская «горящая путевка» свалилась на нее волею случая и милостью Романа Лаврентьевича весьма кстати.

Внезапно солнце заслонили две фигуры, отбрасывавшие длинные тени. Боже, как неохота было поднимать голову с нагревшегося лежака!

Над Линой стоял Алик Ронов, сотрудник отдела сменных полос журнала «Страна Советов», и красивая молодая незнакомка. Вид у них был неприлично счастливый. Алику тоже дали путевку в этот пансионат, причем в номер «люкс» на последнем этаже с прекрасным видом на море, поскольку Ронов недавно женился, а цветущая Пицунда – райский уголок на берегу моря, весьма подходящее место для медового месяца.

– Слушай, Лин, мы решили тебя предупредить, – заговорил Алик почти шепотом. – Если к нам вечером будет цепляться одна сумасшедшая дамочка – не обращай внимания. Постараемся от нее смыться, а заодно и тебя прикроем.

– Зачем? – не поняла Лина.

– Мы с ней летели в одном самолете, и тетка несла какой-то бред. Например, сообщила, что сегодня на Красной площади приземлился самолет.

– Действительно, чушь какая-то, – развеселилась Лина.

– Вот и мы решили, что она не в себе…

– Ой, тихо, она идет сюда, – одернула Алика молодая жена Аллочка.

К ним приблизилась дама лет сорока пяти в темных очках и эффектной пляжной тунике. Незнакомка излучала дружелюбие и обаяние, словно актриса, рекламирующая кошачий корм. Дама была в хорошем настроении и была расположена общаться.

– Привет, ребята! – поздоровалась дамочка. – Только что пришла в себя после долгой дороги и решила вас поискать на пляже.

– По-моему, она выдает желаемое за действительное, – шепнул Лине Алик, – эта особа явно не в себе.

– Нелли Петровна, извините, у нас через десять минут встреча с коллегами в баре. Решили попить кофейку перед ужином. Лину мы тоже с собой забираем. Увидимся позже, – сообщил Алик с усыпляющими интонациями опытного дипломата.

– Видишь вон то знание напротив? – пояснил он, когда они втроем отошли на безопасное расстояние. – Это пансионат Литфонда, где Нелька остановилась. Ясный пень, там сплошная богема! Поэты, писатели, а еще, как они сами шутят, «жописы, дописы и мудописы». То бишь, жены писателей, дочки писателей и мужья дочерей писателей. В общем, психов много, так что наша новая подруга туда удачно вписалась. Давай, шевелись быстрее, она на нас смотрит.

Немного отдышавшись после бегства с пляжа, компания заказала в баре по рюмочке коньяка и попросили барменшу Манану сварить кофе по-восточному.

В баре на полную громкость работал телевизор.

– Вчера на Красной площади приземлился легкий самолет «Сессна», – сообщил диктор. – За штурвалом был пилот-любитель из Германии Матиас Руст.

Наступила полная тишина.

– Блин, так эта Нелли, выходит, нормальная? Просто хорошо информированная! – присвистнул Алик.

Лина с Аллочкой ошарашенно молчали.

Выяснить, откуда Нелли узнала про Матиаса Руста раньше всех, оказалось несложно. Она работала корреспондентом в «Известиях», а ее близкий друг, один из замов главного редактора, «по секрету» поделился с подругой закрытой информацией, которую прислал «белый ТАСС». Вскоре «наверху» стало ясно: инцидент с самолетом, приземлившимся на главной площади страны, утаить от народа не удастся, и через несколько часов последовало официальное сообщение ТАСС.

Кстати сказать, знакомство с Нелли оказалось для Лины и для «молодых» счастливым случаем. Начальник дамы и по совместительству милый друг позвонил заведующему корпунктом «Известий» в Абхазии, и опытный в подобных делах собкор начал действовать быстро и решительно. Вскоре холодильник в номере Нелли Борщок оказался плотно забит домашним абхазским вином в оплетенных бутылках, роскошными помидорами, зеленью, первой клубникой и даже копчеными курами. Каждый вечер Нелли бросала клич новым друзьям: дескать, надо срочно спасать еду и вино. Троица не терялась и, собравшись быстро, по-солдатски, тут же являлась к ней в номер, игнорируя столовский ужин в доме отдыха «Правда».

Незадолго до отъезда наступил день рождения Лины. Точнее, юбилей. Тридцать лет, это вам не хухры-мухры! Отправляясь на завтрак, Лина открыла дверь из номера и едва не опрокинула на пол кувшин с роскошными розами, стоявший на пороге. Что за шутки? Придя в себя, она заглянула под дно кувшина. «Пансионат «Литфонд», комната номер…». Ну, Нелли Борщок, ну выдумщица!

– Нелли, дорогая! Спасибо за розы! Тебе удалось меня удивить! – заорала Лина в телефонную трубку. В то время еще, конечно, не было смартфонов, однако телефонная связь в пансионатах и гостиницах была налажена отлично.

– Ой, догадалась! –расстроилась Нелли. – Я-то надеялась, что ты решишь, будто это тайный поклонник…

– Нелли, о чем ты? Я сразу сообразила, что эти свежие розы – от женщины. Ни один мужчина старше шестнадцати, даже сильно влюбленный, не потащится до завтрака на базар, чтобы купить только что срезанные розы и пристроить их инкогнито возле дверей номера малознакомой женщины.

– Лина, как не стыдно! Надо быть романтичнее! – возмутилась Нелли. – Тебе же всего тридцать лет, а не семьдесят! Вы, нынешняя молодежь, ни во что уже не верите. Ни в самолет на Красной площади, ни в тайных поклонников с розами, ни в скорые перемены в стране. А они обязательно наступят. Видишь, как все прогнило! Подумать только: немецкий самолет ухитрился сесть возле Кремля, обойдя все кордоны на подступах к Москве.

Стоит ли говорить, что Нелли оказалась права. Вскоре жизнь в стране круто изменилось.

Любовь к лошадям,

конец девяностых

В конце девяностых Лина случайно встретила на улице «Правды», где в то время располагался «Хоровод», Ирину Петрову, недавнюю помощницу Николая Груздачева. Ирина принялась настойчиво зазывать Лину в гости. Они никогда не были близкими подругами, и такой поворот событий поначалу показался Лине странным. Вскоре все выяснилось. Ирина недавно бросила мужа-офицера, по ее словам, горького пьяницу, и теперь снимала неподалеку от Центрального ипподрома квартиру, где проживала с новым сердечным другом. У Лины от души отлегло. Все стало просто и понятно: Петрова начала новую жизнь и решила поделиться с ней своим женским счастьем. Лина сама, когда влюблялась, теряла голову и могла первое время думать и говорить только о своем возлюбленном, так что восторженное состояние Ирины ей было понятно и даже вызывало симпатию. Петрова в тот день трещала без передышки, что вообще-то ей не было свойственно. Она рассказала, что новый муж владеет элитными рысаками, которые участвуют в самых престижных состязаниях. Вот это да! Муж Петровой – профессиональный лошадник! В то время Лина увлекалась верховой ездой, и все, что было связано с лошадьми, ее живо интересовало. Она читала книги о лошадях, сравнивала породы и их качества. Бархатные носы лошадей, их жесткие гривы, огромные глаза с черными ресницами, тихое ржание в денниках – все приносило необъяснимую радость. Даже стойкий запах конюшни был для Лины милее аромата «диоров» и «шанелей». Не удивительно, что она согласилась забежать минут на двадцать к Ирине и ее новому мужу на чашку чая. Внезапно захотелось вспомнить прежние времена и поделиться последними новостями.

Квартира в старом доме на Скаковой улице оказалась просторной, с высокими потолками, но там было, как говорится, шаром покати. Сервировочный столик на колесах, двуспальная кровать – вот, пожалуй, и все. Зато на вешалке в прихожей висела роскошная шуба хозяйки. Ирина предложила гостье вручить на грядущих забегах специальный кубок от редакции «Хоровода» наезднику-победителю. Лина пришла в восторг. В то время ее достаточно было поманить пальцем в конюшню, чтобы она рванула туда, забыв про все журналы, заметки и рассказы. Идея вручить кубок имени детского журнала на бегах не показалась ей в тот момент ни странной, ни нелепой…

В ближайшее воскресенье Лина уже пила французский коньяк с Ириной Петровой и сомнительными личностями в ВИП-ложе на Центральном московском ипподроме, а потом вручала кубок наезднику, победившему на «темной лошадке». Кстати сказать, перед заездом она поставила на фаворита несколько рублей, но ее лошадь не вошла даже в первую тройку победителей

После заезда Ирина в той самой роскошной шубе сфотографировалась рядом с победившим рысаком, а потом предложила отметить это радостное событие у них дома. Вскоре туда же явился муж Ирины – молодой красивый грузин по имени Гиви. Огромные, как у призового жеребца, однако бегающие глаза выдавали в нем ипподромного «жучка», проворачивающего на бегах нечестные делишки. Он договаривался с наездниками, кто из них придержит лошадь, а кто вырвется вперед. От этого зависела величина призовых, которые выдавали в кассе после забега. Гиви похвастался, что владеет дорогими рысаками, которые участвуют в самых престижных забегах на ипподромах от Москвы до Урала. Мол, хорошо бы им с Линой договориться о сотрудничестве в части рекламы лучших рысаков, а заодно и пиара его как владельца этих лошадей. Чутье подсказало Лине: надо срочно делать ноги. Она поспешно распрощалась с Ириной и с Гиви. Казалось, навсегда…

«Актуальная газета»,

наши дни

– Да не знаю я никаких подробностей убийства Крохотова, – репортер Федор Круглов уставился на Лину тяжелым похмельным взглядом.