Когда придет Волчок

– Где вы обнаружили Лео? -спросила Лина.

– Как только я вышла из полицейской машины, мой мальчик со всех ног бросился ко мне, – Стелла улыбнулась, и по ее лицу побежали мелкие морщинки счастья. – Мой малыш носился по территории вместе с котом, но сразу же бросил дружка, когда увидел свою мамочку.

Стелла всхлипнула.

– Дайте хоть с собакой попрощаться! – проворчал Кузьмич. – Пес ведь ни в чем не виноват!

Стелла подошла к охраннику, закованному в наручники, с собакой на руках. Неожиданно пес гавкнул и лизнул Кузьмича в нос. Потом прижался к хозяйке и отвернулся от бывшего друга. Всем своим видом Лео продемонстрировал, что прощание окончено и у него начинается новая счастливая жизнь. Вернее, возвращение к старым гламурным будням, по которым он, оказывается, очень соскучился.

– Стелла, дорогая, расскажите, что же с вами случилось? – попросила Лина.

– Проясните, как произошло преступление? – уточнил Башмачков.

Лина на него возмущенно зашикала. Ей не терпелось узнать все подробности из первых рук.

Стелла с ненавистью воззрилась на Кузьмича и сказала:

– Светская жизнь научила меня ничему не удивляться. Даже преступлениям. Короче, это было покушение на убийство неудобного свидетеля. То есть меня. В тот вечер я поделилась с Ильинской моим открытием. Рассказала, что встречала Кармашова в компании криминальных личностей еще в ту эпоху, когда он был Волковым, и призналась, что удивлена его решением поменять фамилию. Станислава равнодушно пожала плечами и ответила, что я ошиблась. Мол, она знакома с Кармашовым очень давно и знает его как честного и порядочного человека. Когда мы с вами расстались, я долго не могла уснуть. Было еще не слишком поздно, и я заказала в баре шампанское с доставкой в номер. Бармен – вот этот негодяй Кирилл – довольно быстро его принес. Помню, как я сделала несколько глотков, а дальше… Не помню ничего, даже, как меня увезла «Скорая». Одна сплошная чернота и провалы в памяти. Очнулась в реанимации. Слышала, как врачи шептались, что мне повезло. Если бы мое тело нашли на пятнадцать минут позже, меня уже невозможно было бы вернуть к жизни.

– Справедливости ради должен заметить, что это Лина вас нашла, – сообщил Башмачков с гордостью за подругу.

– Я вам так признательна! – Стелла кинулась к Лине с объятиями.

– Не меня надо благодарить, а Лео, – Лина. слегка отстранилась от ее сильно надушенного платья. – Ваш маленький друг поднял переполох и буквально притащил меня к вашей двери. Признаться, застав вас на кровати, лежащую без движения и бледную, как смерть, я не слишком поверила в суицид, хотя кое-кто, – Лина с гневом взглянула на Кузьмича, – эту версию мне активно втирал.

Бывший охранник стоял, отвернувшись к стенке, и молчал.

– Ну, довольно о грустном, – лучезарно улыбнулась Стелла. – За время моего отсутствия столько всего произошло! Я же все пропустила! Даже не знаю, кто победил в конкурсе на лучшую гламурную биографию! Скажите скорей, кто счастливый победитель? Я сгораю от нетерпения! Кому удалось наиболее правдоподобно переписать биографию этого мутного типа, Владислава Волкова?

– Стелла, стойте и не падайте! – сказала Лина. – Поэтесса Мария Кармини названа автором лучшего проекта биографии Кармашова-Волкова. Она получит солидный гонорар, сумму которого не огласили, чтобы ее труп не стал четвертым по причине зависти коллег.

– Представьте себе, я так и думала! Уже в больнице до меня дошло, что эта безвкусная дамочка с манией величия не просто так во все нос совала. Выходит, наша трепетная газель была информатором жестокой банды? Это вполне в ее духе! Мария всю жизнь убирала с дороги конкурентов. Мне все ясно. Кармини заблаговременно сообщала Султанше о тех, кто догадался о прошлом ее босса и готов был выступить с разоблачением. После этой информации главарь банды Волков-Кармашов принимал руками своих подручных, так сказать, своевременные меры.

– Мы еще одну вещь не прояснили, – вступил в разговор Башмачков. – Интересно, кто решил обрушить на наши с Линой головы люстру в фойе?

– Разрешите доложить? – спросила по уставу опер Коробкина. – Милана мне рассказала, что за пару минут до выхода Башмачкова и Томашевской из буфета Аркадий Цветков и Кузьмич зачем-то отправились в фойе. Они вышли оттуда лишь после того, как все высыпали из зала посмотреть на упавшую люстру. Видимо, Цветков что-то не рассчитал, и его «техногенная катастрофа» местного значения с грохотом (в буквальном смысле слова) провалилась.

– О, этот страшный мир литературы! – воскликнул следователь Васильев. – Как погляжу, там у вас царят нравы покруче, чем в некоторых ОПГ!

– Конкуренция, деньги, слава… – улыбнулась Лина. – С древнейших времен они идут бок о бок с преступлениями. Колян, ты слышал, наверное, сколько доносов накропали писатели друг на друга в тридцать седьмом? То-то же! Здесь, в Дуделкино, в тот год почти каждую ночь исчезали писатели. Причем не абы какие – можно сказать, классики советской литературы. А кто писал на них доносы, догадываешься? Друзья и соседи! Дети репрессированных писателей, когда знакомились с делами своих отцов в архивах, потом говорили: «Лучше бы мы этого не знали». Нередко оказывалось, что их родителей посадили по доносу друга дома или соседа, который потом занял освободившуюся дачу. Короче, насчет того, что писатели готовы вступиться друг за друга, я не заблуждаюсь. Не вступятся. Ну, а наш Волчок тоже вырос среди писателей и усвоил кое-какие нравы. Горький работал «в людях», а Волков – на писательских дачах.

– Вот это его и сгубило, – усмехнулся Колян. – Хотел усидеть на двух стульях: быть интеллигентом и уголовником одновременно. А так, братцы, не бывает! Все эти писательские разговоры и рефлексии в криминальном мире лишние, только мешают убивать и грабить. Рос бы Волков в рабочем, а не в писательском поселке, может, все пошло бы по-другому…

– Ну, что, по домам? – предложил Башмачков. – Лично я хочу уехать в Москву уже сегодня. А чего ждать? Бармен арестован, значит, отметить вечером победу добра над злом мы не сможем. К тому же, хоть преступники и задержаны, оставаться в этом «милом местечке» на ночь мне не хотелось бы. Писатель что должен делать? Писать! Приеду – немедленно сяду за компьютер, чтобы описать все, что с нами произошло.

– В этом ты не оригинален, – сказала Лина. – У меня тоже руки чешутся. Такой материал! Такая драматургия!

– Все-таки писатели – странные люди! – сказал Васильев. – Если не сказать больше. Их чуть не убили. а они хором: «компьютер», «материал», «драматургия»! … Да у меня такая «драматургия» – каждый день. Давайте встретимся через две субботы вместе с Березкиной за пивком, и я вам столько сюжетов подкину!

На этом и порешили.

Ничего не закончилось

Через две недели Лина, Башмачков, Колян и Березкина встретились в любимом кафе возле метро «Чеховская». За столиком, забронированным Коляном, их встретили старые знакомые. Опер Катя Коробкина была в любимом платье в горошек, вплотную к ней сидел слегка смущенный Егор Капустин в парадных драных джинсах и новом красном свитере. Писатель-фантаст поглядывал с любовью на опера Коробкину, то и дело прикасался к ее маленькой ручке своей огромной лапищей и, борясь со смущением, иронично называл Катю «мой детпис».

– Ну, за успех! – провозгласил Башмачков и чокнулся с Коляном крафтовым пивом.

– За нашего спасителя! – подхватила Лина и добавила, взглянув на Коробкину, – и спасительницу!

– За моего трудоголика! – проворчала Березкина.

– За самого красивого опера! – добавил Егор Капустин и чмокнул Катю в маленькую ладошку.

– За частного детектива Лину! – не остался в стороне Башмачков и поцеловал Лину в щеку.

Встреча понеслась без остановок и заминок, как поезд «Сапсан». Лина и Башмачков от души хохотали, вспоминая события, которые еще недавно казались отнюдь не такими веселыми. Башмачков в лицах изображал героев недавней истории – Иветту, Кузьмича, бармена Кирилла и по очереди всех писателей, участвовавших в семинаре.

– МХАТ отдыхает! – веселилась Березкина

– Хорошо, что все в итоге хорошо закончилось! – сказала Лина.

– Ну это как посмотреть, – подал наконец голос Колян. Катя молча вздохнула и уставилась в стол.

Все взглянули на Коляна и вдруг заметили: в отличие от всех честной компании он выглядит не слишком веселым.

– В смысле? – насторожился Башмачков.

– В коромысле. – вздохнула Катя.

– Не понял! – удивился писатель. – Надеюсь, шайка отравителей надежно закрыта под замок. Или как?

– Ну шайка-то закрыта, – медленно сказал Колян, – а вот главарь…

– Волков? – оторопела Лина.

– Иван Петрович Кармашов, – поправил ее следак Васильев.

– Неужели вывернулся? – охнул Башмачков. – При таких-то уликах! Ему ведь светила «организация преступной группировки, одно покушение на убийство и два убийства». Нехилый списочек!

– Понимаешь, Валер, в игру вступили высшие силы. Нам позвонили «оттуда», – сказал Васильев и указал пальцем куда-то наверх.

– И что? – вскричала Лина. – Неужели мало доказательств вины этого мерзкого Волчары?

– Дело не в доказательствах, – вздохнул Колян.

– А в чем?

– В многоходовке.