Китайская бирюза

–Петр. Петр Васильев, можете проверить в компьютере. А меня Ангелина. Ангелина Томашевская.

– Муз спал один? – китаец, перестав вообще что-либо понимать, нашел их фамилии в компьютере, кивнул, как фарфоровый болванчик и снова уткнулся в экран.

Лина не уходила.

– Вас муз в номере, – портье неохотно оторвался от экрана и уточнил, – клюсь он есё не сдавал.

У Лины едва хватило сил, чтобы добраться до номера и слабо поскрестись в дверь.

«Боже, почему Петр медлит? Что с ним? Только бы он был жив! Петр, отзовись! Скорее, ну скорее же!». Она застучала громче.

Наконец дверь распахнулась, и Лина буквально рухнула к мужу в объятия.

– Линочек! Девочка моя! Жива! Ну, слава Богу! Твой телефон замолчал около пяти вечера. Я ждал тебя до ужина, потом всю ночь, стучался в номер Кристиана, но без толку. Под утро я не выдержал и позвонил в полицию. Теперь они и тебя, и стилиста повсюду ищут, надо срочно дать отбой и… – Лина смотрела на бледное, словно посыпанное белой пудрой, как у китайских принцесс, лицо мужа, слышала звучание родного голоса, но смысл сказанного ускользал от нее. Она покачнулась и едва не упала. Петр дотащил жену до кресла, бережно усадил в него, включил электрический чайник, стоявший на тумбочке.

– Хорошо, что в номерах китайских гостиниц везде электрические чайники, они же термосы, а также чашки и заварка, не то, что в Европе, – едва успела подумать Лина и… мгновенно уснула…

Когда Лина открыла глаза, над ней склонились трое. Петр, по-прежнему бледный и растерянный, и те двое вчерашних полицейских, Первый маленький, а второй длинный. Все трое, смотрели на нее с искренним сочувствием.

– Хоросо, сто вы зывы, – сказал высокий. – Мозете говорить?

– Могу, – сказала Лина и жестом предложила полицейским присесть. – Скажу главное: я пока многого не понимаю.

– Вам не надо понимать, вам надо плосто пить сяй и говолить, – сказал китаец, улыбаясь и кивая Лине.

И она заговорила. Когда Лина рассказала о событиях последних двух дней, вернее, то немногое, что она помнила, все надолго замолчали.

– Непонятно, засем он это сделал? – сказал маленький китаец, не переставая улыбаться. – Засем худознику надо было вас плятать? Или дазе убивать?…

– Ну, кое-что я все же поняла, – медленно сказала Лина, – жаль, что слишком поздно…

Трое мужчин опять уставились на нее в полном молчании.

– Похоже, – продолжала Лина, – наш стилист – не только художник…

– А кто зе он? – удивился длинный китаец. – Луский спион?

– Да бог с ним, – возмутился в ответ Петр. – Хоть балерина. Ну, а моя жена-то тут при чем? Зачем ему был нужен весь этот маскарад с экскурсией и опасные игры в монастыре? И потом – лишь по чистой случайности я не поехал с ними. Никогда себе этого не прощу…– Петр посмотрел на Лину и отвернулся к окну. Лине показалось, что в глазах его блеснули слезы. – Думаю, он просто сумасшедший. В богемной среде отклонения в психике – не такая уж большая редкость.

– Петр, хотя бы ты мне поверь! Кристиан – преступник! Он что-то скрывает. Слушай, я не повредилась умом и не придумала все это, – Лина попыталась закричать, но прошептала это тихо-тихо. – Ну, ты хотя бы веришь, что мою сумочку похитили? Не думаешь же ты, что я специально выбросила эту чертову сумочку с загранпаспортом, кошельком и мобильным телефоном в окно такси? Я что – тоже сошла с ума? Или ты придумал, что я одна гуляла всю ночь, решив примерить на себя в сорок лет роль ночной бабочки?

– Полицейские переглянулись, и маленький сказал:

– Зенсина, все будет холосо. Навелное, вы плосто долго сидели в лестолане и немного устали. Успокойтеся и лозитесь спать. А сейсяс нам надо спесить. До свидания!

Стражи порядка быстро и почти бесшумно исчезли за дверью, даже занавеска на окне не колыхнулась.

– Верю-верю я тебе, не волнуйся ты так, – Петр ласково взглянул на жену и погладил ее по голове. Затем он окинул ее внимательным взглядом, как врач больную, и стал рыться у себя в медицинской аптечке. Достав пузырек с валерьянкой, Петр накапал Лине несколько капель прямо в чай и потребовал:

– Выпей немедленно! Это приказ врача.

Удостоверившись, что жена приняла легкое успокоительное, он продолжил уже спокойнее:

– Странно другое: ради чего этот осторожный и довольно трусоватый, как мне показалось, человек не побоялся так глупо рисковать? Ты же, Лин, путешествуешь по Китаю не одна, а с мужем. Понятно, что я сразу брошусь тебя искать. Да и наши туристы, и российское посольство рано или поздно тебя хватились бы… А теперь… Стилисту необходимо исчезнуть из группы, раствориться на бескрайних просторах поднебесной. Однако в Китае, где все следят за всеми, это будет совсем-совсем не просто…

– Он был на сто процентов уверен, что все получится, – перебила мужа Лина. – Кристиан все рассчитал на несколько шагов вперед. Этот тип думал, что легко справится с женщиной, что я после нескольких уколов наркотика окончательно утрачу волю, стану наркоманкой, а потом меня в полусознательном состоянии отвезут в какой-нибудь Шао Линь, и я вольюсь там в толпу таких же несчастных бесполых существ, крепко подсевших на наркоту, среди которых меня ни один полицейский не опознает. Ну, а здесь меня объявят в розыск и в конце концов признают без вести пропавшей. А он с утра преспокойно вернется в гостиницу и будет делать вид, что ищет меня вместе со всеми.

– Но зачем ему все это понадобилось? Ты думала об этом? – Петр уже почти кричал, утратив всю свою врачебную рассудительность. – Нет, концы с концами здесь не сходятся. К чему этому чертовому стилисту избавляться от обычной туристки? Почему он испугался именно тебя?

Что стоит на кону?

– Деньги. Большие деньги, – тихо сказала Лина и вновь провалилась в долгий и тревожный сон.

Маргарита Павловна вернулась в свой номер в крайне раздраженном состоянии.

– Ну что за день такой выдался! – думала она с досадой, стягивая влажные от пота колготки. Продолжая на ходу раздеваться, она бросила на кровать насквозь мокрые блузку и бюстгальтер. – Жара такая, что сил нет. И какого черта я напялила с утра эти колготки и плотную юбку? Она скинула влажные шелковые трусики и шагнула под душ в надежде, что вода, как обычно, смоет гнев и обиду. Но в голове по-прежнему продолжали прокручиваться события этого дня, и раздражение не уходило. Марго вдруг вспомнила, как хамоватый ученый в грубой форме отказался сопровождать ее в аптеку, и настроение окончательно испортилось.

«Если бы он знал, что я видела, – думала она с раздражением, – то был бы повежливей. И вправду: чего я к нему привязалась с этой китайской аптекой и зачем вообще туда потащилась? – подумала Маргарита, подставляя тело под теплые струи воды. – Ясно же, что цены в аптеке, да еще в центре города, где полно туристов, заоблачные. А потом? Какого лешего я потащилась на этот дешевый рынок? Цены там и вправду в два раза ниже, чем в городе, зато и качество товара сомнительное. И кой черт дернул меня купить целых десять штук этих дурацких масок «со спелмой балашка»? Такие маски в Москве в любом магазинчике с восточными снадобьями рядком лежат. А что это за дешевый трюк со «стволовыми клетками из зародышей человека»? Щаззз, так я и поверила, что такие чудеса нанотехнологий с криминальным душком на обычной толкучке продаются. А глупая история с сережкой, очень похожей на мою? Все это, надо признать, не только странно, но и крайне подозрительно… Да, самое главное. С какого, скажите, перепуга эта назойливая дамочка, эта Лина-Ангелина, устроила мне форменный допрос? Какое ей и ее муженьку-подкаблучнику дело, где я была утром и чем занималась? В конце концов, задавать такие вопросы незнакомой даме просто невежливо! Очень не хотелось бы, чтобы настырная парочка узнала правду. Вернее, ВСЮ правду…

Через десять минут Маргарита вышла из душа, придирчиво оглядела себя в зеркало и неожиданно осталась собой весьма довольна:

«Ну, не молода, конечно, но еще вполне ничего себе, – подумала она. – Даже лучше многих ровесниц. Не зря психологи советуют: если вы недовольны собственной внешностью, сходите в общественную баню… Кстати, вот он, этот чертов пробник с кремом! Рискну разок, наложу сомнительное зелье на лицо». И Маргарита выдавила на ладонь немножко белой массы.

Разумеется, чуда не произошло, и летать по номеру в новом прекрасном обличье она не стала. Через десять минут на Марго смотрела все та же немолодая женщина с лучиками морщинок в уголках ярких васильковых глаз. Разве что обожженная на солнце кожа стала чуть более мягкой и гладкой и слегка подтянулась.

«А ты чего хотела? – строго спросила себя Маргарита. – Чуда, как в романе Булгакова? Стать Маргаритой номер два? Помолодеть на десять лет и полетать на метле над Пекином? Двинуть куда-нибудь в сторону Великой китайской стены? Вот уж нет, спасибо! Когда мы были на экскурсии, там выстроилась такая очередь на фуникулер, что на метле меня точно не пропустили бы».

Маргарита взглянула в зеркало и расхохоталась. Неожиданно она увидела себя со стороны – немолодую, замученную бизнесом, бесконечными житейскими заботами, тщетными попытками вернуть беглого мужа и так по-женски жаждущую чуда – хотя бы от дешевого крема с оптового рынка.

Маргарита продолжала хохотать и вдруг с изумлением заметила, что ее настроение заметно улучшилось.

«Значит, вода и вправду смывает весь негатив, – подумала она, – а крем тут ни при чем. Внезапно Марго вспомнила: – Ой, я же записана на массаж! Хорошо, что не забыла. Сеанс уже через сорок минут! Надо еще успеть добежать. Пойду, а как же? Пускай молодость и красоту не верну, но хотя бы здоровье поправлю. Ну, и впечатлений новых наберусь. Будет чем подругам в Москве похвастаться». И, надев свою самую красивую бирюзовую шелковую блузку и белую льняную юбку, Марго выпорхнула из гостиницы.

Валерий Башмачков, плодовитый сочинитель романов в жанре «ужас-ужас» уныло брел по пекинской улице и размышлял примерно таким образом:

«Ну вот, опять облом! Нафига же я притащился на другой конец «шарика», если везде одно и то же! Обыватели снуют по своим ничтожным делишкам, тешат свое мелочное тщеславие и поклоняются золотому тельцу. К чему было лететь целых семь часов на Восток, чтобы еще раз в этом убедиться… Только зря денежки на ветер пустил! Умные-то писатели сидели всю жизнь, как пни, в своих имениях и все из головы выдумывали. Впрочем, те, которые путешествовали, – тем более. Взять того же Николая Гумилева. Путешественник, дуэлянт, смельчак. Воспел Африку, озеро Чад и испанских конкистадоров. А ведь он тоже, если вдуматься, все это выдумал… В музее-квартире Ахматовой на Фонтанке, в стеклянной витрине выставлены «диковинки», которые первый муж Анны Андреевны, как раз-таки Николай Гумилев, привез из дальних странствий. И что же? Обычная сувенирная рухлядь, какой на любом восточном базаре навалом. Африканский барабан, обтянутый кожей носорога, трость с костяным набалдашником и все в таком же духе. В наше время хоть в Анталье, хоть в Египте, хоть в Тунисе все это можно запросто в любой лавке купить, причем недорого. А почитаешь стихи Гумилева – мурашки по коже. Выходит, настоящий поэт, как царь Мидас, все, к чему прикасается, обращает в золото. В общем, важен лишь угол зрения, так что нечего попусту мотаться по свету, рисковать здоровьем и денежки тратить. А факты можно и в книжках вычитать».

Размышляя примерно таким образом, Башмачков едва не толкнул хрупкую китаяночку в прозрачном белом халатике, выскочившую перед ним из подвала, как чертик из табакерки.

– Масаза! – игриво шепнула она, стрельнув в Башмачкова раскосыми и горячими, как угольки, глазками.

– Чего? – угрюмо проворчал Башмачков, не собираясь останавливаться.

– Масаза! – таинственно повторила «игрушечная» девушка.

«Массаж! – догадался литератор и замер, как вкопанный. – Настоящий китайский массаж! А вдруг, – сладко обмер он, – еще и эротический? «Горячая» сцена для романа «Притоны Шанхая» сама плывет в руки! Тут ведь подробности важны, черт побери, каждый маленький нюанс, каждая деталь… Чтобы все потом не раз посмаковать, описать «по правде», без «туфты». А потом – знай печатай себе целый год этот «эротоманский роман» в каком-нибудь глянцевом мужском журнале и не думай про хлеб насущный».

Однако в следующую секунду Башмачков со всего маха плюхнулся с небес на землю и опасливо подумал: «Представляю, почем тут все это…».