Такой слом мне попался впервые. Видела несколько переводников и штоков из такой же стали, что были изъедены биокоррозией
, только на небольших участках. Но чтобы так?! Вся массивная деталь выглядела как сыр Маасдам.
Я позвала своих сотрудников, и мы вместе обсудили увиденное.
Прошло три дня. За потоком ежедневных испытаний и анализов мы уже немного забыли об этом заказе, но в пятницу транспортная компания доставила груз, мы с интересом его распаковали и начали рассматривать.
Да-а-а-а, там было, на что посмотреть! Я сделала несколько фото и отметила маркером, какие части мне надо отрезать для проведения экспертизы.
Ещё раз посмотрела на присланные фотографии и заметила небольшое несоответствие: размер сквозного отверстия в узкой части переходника стал намного больше и изменил форму.
– Что за ерунда? – я взяла лупу и внимательно рассмотрела его. Внутри отверстия были загрязнения и микровкрапления серого и чёрного цветов, но запаха серы не чувствовалось.
Я разметила вырезку образцов для испытаний и микроанализа на тех участках переходника, которые пострадали меньше, и попросила слесаря отвезти деталь в цех.
– Нина Петровна, что-то интересное нашли? – спросила меня Ольга Владимировна, мой заместитель.
– Интересное. Я тебе уже показывала фотографии, но на образце все выглядит немного не так. Пока не пойму, в чём дело, надо посмотреть в микроскоп.
– Вроде обычная биокоррозия…
– Не совсем, есть нестыковки.
И я показала разницу между повреждениями на фото заказчика и моими.
– Может, это просто место другое?
– Нет, видишь, заводской номер расположен в одном и том же месте. А отверстие стало шире и изменило геометрию.
– Вы хотите сказать, что, пока переходник три дня добирался до лаборатории, бактерии его прямо в посылке доедали? Но они же анаэробные? Или нет?
– Сама ничего не могу понять… Но тоже интересно. Сейчас в цех позвоню, чтобы на микроструктуру в первую очередь образец отрезали. Я как раз это место обозначила.
***
На следующий день с утра принесли образец для микроскопа, а ближе к обеду – для механических испытаний (измерение твёрдости и спектральный анализ), которые я поручила провести инженерам. Ольга к обеду подготовила микрошлиф
. А уже после обеда я села за микроскоп и начала осматривать полированную поверхность металла без травления. И начала я с отверстия, которое меня так удивило.
– Охренеть, – непроизвольно вырвалось у меня, и я переключила микроскоп на линзу с большим увеличением.
По краю отверстия, которое теперь было заполнено акриловой смолой, в несколько рядов располагались одинаковые шаровидные включения, по цвету похожие на металл.
Я сделала на разном увеличении несколько фото этого места, измерила величину дефектов и включений и уже собралась протравить шлиф, когда подошла Ольга и спросила, показывая на микрошарики на экране:
– А это что?
– Знаешь, даже боюсь предположить, – ответила я. – Ну не бактерии же! У нас микроскоп металлографический, работает на отражении, он показывает только металл.
Ольга нахмурилась.
– В принципе, здесь, скорее всего, были бактерии специфические, т.е. те, которые потребляют металл в качестве источников питания, – задумалась я и попросила её посмотреть в интернете, какого размера хемотрофы
.
– Так они же продолговатые вроде, или круглые тоже бывают?
– У нас ведь срез, может мы их разрезали и видим сечение, – предположила я и добавила: – Уфф! Давай не будем доходить до маразма! Я думаю, что эти включения значительно больше, чем бактерии. По крайней мере, я за столько лет работы ещё ни разу их не видела в металлографический микроскоп.
– Может, они просто обожрались железа и теперь прекрасно отражают свет? Или покрылись металлической оболочкой? Может, это новый вид бактерий, и мы с Вами будем их первооткрывателями? – Ольга рассмеялась, а я задумалась.
– Оль, иди лучше почитай про них, а я ещё раз посмотрю.
Ольга ушла на свое рабочее место, чтобы порыться в интернете, а я сделала максимальное увеличение на микроскопе и опять принялась рассматривать необычные объекты. Порядок расположения этих мельчайших включений стал опять другим.
«Господи, они двигаются! Неужели и правда бактерии!? – подумала я. – Но как такое может быть? Это же живые организмы, они хоть и питаются продуктами окисления неорганических соединений, но ведь это не чистый металл, чтобы я могла их увидеть».
– Оль, нашла что-нибудь?
– Да, тут статья про эти бактерии в журнале «Научное обозрение» за 2018 год. «Анализ условий и факторов, влияющих на биокоррозию металлов». Сейчас дочитаю и расскажу.
– Хорошо, я пока протравлю шлиф и посмотрю структуру.
Я ушла в травильный бокс, а Ольга погрузилась в изучение бактерий. Как только я продолжила анализировать шлиф, поняла, что что-то с этим переходником всё-таки не то. Этого не просто не могло быть, это противоречит законам природы. Объекты, на которые я подумала, что они являются каким-то видом анаэробных бактерий, после отравления пикриновой кислотой изменили форму и цвет. Теперь на экране компьютера они выглядели продолговатыми синими ёжиками и раза в два больше, чем были.
– Это что за букетики кактусов тут у Вас расцвели, Нина Петровна? – спросила Ольга, всматриваясь в изображение с камеры.
– Сейчас поставлю максимальное увеличение, посмотрим повнимательнее, – я переключила микроскоп на увеличение 1000 крат и навела фокус на самый крупный объект. – Да-а-а-а… – я рассматривала синего монстра и не верила своим глазам. – Ты сейчас про них читала? Там изображения были?
Я повернулась к коллеге, убрав руку с джойстика.
– Были, но там не было таких ужасов. Нормальные бактерии, а здесь же настоящие робоёжики или ежероботы. В общем, жуть какая-то.
– Согласна. Нам надо срочно с кем-то посоветоваться, может, в другой лаборатории уже видели что-то подобное. Ты досними структуру, сделай анализ балла зерна и неметаллических включений, замерь размеры этих монстров и дефектов поверхности. Я пошла звонить.
– Хорошо.
Оля села за микроскоп, а я пошла звонить на кафедру коррозии в Уфимский нефтяной университет.
– Нина Петровна! Они разбегаются!
Такой поворот событий меня озадачил ещё больше. Я сбросила звонок и побежала к микроскопу. На экране монитора камера фиксировала удивительную картину: колонии объектов, которые превратились после травления в «ежиков», опять стали круглыми и начали углубляться в слой запрессовочной смолы.