Родом из Святой Руси

Незадолго до Великой Победы увидел молодую вдову Марину находившийся в госпитале раненый лётчик Фёдор. Был он на четыре года моложе. Пообщавшись с Мариной совсем недолго, ощутил Фёдор с сестрой милосердия – так называли Марину многие – удивительную душевную близость. Именно благодаря ей, как всем говорил потом Фёдор, не стал он никому не нужным калекой, не потерял ногу.

Рассказал Фёдор Марине и свою историю: в семнадцать лет он тоже чуть не был осуждён за то лишь, что не донёс на друзей, критиковавших власть и лично «товарища Сталина». (В том же окаянном втором году «пика» сталинских репрессий). Спасло чудо – юноша так до конца и не понял, как это произошло. Однако после чудесного спасения стал Фёдор тайно в храм ходит– в один из немногих уцелевших…

А потом началась война – Фёдор и друзья его пришли на призывной пункт одними из первых – защищать Родину, а не ставшую похожей на кровожадного дракона власть! … На войне, как известно, атеистов нет. Наверное, потому и вернулись домой Фёдор и друзья его, хотя не раз смерти в глаза смотрели – иногда с очень близкого расстояния. И полученные раны безногими, безрукими, прикованными к креслу или потерявшими рассудок инвалидами молодых людей не сделали. И то главное – на чём, как на прочном фундаменте, жизнь наша строится, открылось для молодых воинов со всей ясностью! … После войны стали они всё чаще посещать знаменитый Храм Богоявления в Елохове, в который Фёдор тайно ходил ещё перед войной…

Тогда же в госпитале предложил Фёдор Марине стать его женой. И ни к чему были разные «увещевания» некоторых «доброжелателей» – что кругом полно моложе и без детей.

И что она вдова «врага народа»…

И во «времени на раздумье» у встретившихся после стольких испытаний и сумевших сохранить душу свою, у смотревших не раз и не два смерти в самые глаза её, нужды не было. Господь соединяет людей не ради выгоды, не ради «удобной» жизни. В годы испытаний открывается многим истина сия с особой ясностью. Остаётся главное – а незначимое отсеивается. Видно, «измерение» уже иное – духовное…

А на следующий день пришла Победа! … Фёдор и Марина сразу же расписались – и принял он семилетнюю Фросю как дочь. А, на Покров, как было издавна заведено на Руси, – вернее, на следующий день – тайно обвенчались супруги в тот самом Соборе небесно-голубого цвета, что в Елохове.

Фёдор – Фёдор Петрович после ранения летать больше не мог – и стал работать водителем скорой помощи – очень хотелось ему людям помогать…

Через три года в семье было две дочки – Евфросиния и Евдокия. Были они настоящими сёстрами – и никогда не задумывались, почему отчества и фамилии разные. И папу Федю Фрося очень любила…

И ещё – всех по-хорошему удивляли имена сестёр, в которых словно звучала овеянная легендами сама Древняя Русь – «Русь былинная», как скажет потом поэт. (Прекрасная Юлия Владимировна Друнина)…

Полюбить вновь не значит забыть – тем более подвиг мученичества. О гибели своего отца – священника и деда – церковного старосты Фрося знала от мамы и бабушки – и скорбную память эту вместе с ними хранила. И Фёдор не мог, не смел никого ревновать к этой Памяти Мучеников! К тому же – сам мог на «лобном месте» оказаться…

Глава девятая. От рода данное.

А теперь снова обратимся к старшему поколению – Марининой маме – Прасковье Ивановне и тёте – Ксении Ивановне. Без лишних слов: солдатская песня времён Первой Мировой войны «Милосердная сестра» про таких, как они! И награды у Милосердной Сестры Пелагеи и Милосердной Сестры Ксении были…

К Ксении Ивановне мы вернёмся чуть позже, а пока обратимся к её сестре, к очень нелёгкой судьбе родителей Марины Николаевны.

Доброволец – кузнец Николай с сестрой милосердия Прасковьей познакомился на фронте, когда, раненый, в лазарет попал. И вскоре они обвенчались – во время испытаний, «на переломе» вся суть человека как на ладони – а потому и размышлять незачем и некогда…

После, когда охватило Россию повальное безверие, всеобщее безумие, такие, как Николай Михайлович и Прасковья Ивановна, оставались настоящими русскими православными людьми. Как тот мужик-ямщик, которому открыл Господь суть с Россией происходящего, показав бесов, поющих: «Наше время – наша воля». (Это немного по-разному описано в двух книгах С.А.Нилуса: «Великое в малом» и «Сила Божия и немощь человеческая»). Дочь их Марина родилась в самом трагическом году – ещё до дьявольского переворота, но в России, уже «обезглавленной». А в течение четырёх последующих лет два сына Прасковьи Ивановны и Николая Михайловича умерли, едва придя в этот обезумевший мир. Один прожил час, другой – полчаса… А про трагедию, что произошла в конце «окаянных» тридцатых, мы уже знаем.

Если бы не сплочённость матери, дочери и маминой сестры, если бы не удивительная стойкость этих прекрасных, истинно русских женщин, если бы не искренней верой дарованная духовная сила, никогда бы не выстоять им в этом аду! Месяца за два до конца войны Прасковья Ивановна, которой было тогда сорок восемь, встретила пятидесятилетнего вдовца – военно-полевого хирурга Илью Егоровича. После сложнейшей операции, благодаря которой раненого, можно сказать, из когтей смерти вырвали, хирург и операционная сестра разговорились. Оказалось, что было у них много общего…

Прекрасный врач Илья Егорович незадолго до войны тоже попал в «маховик» безжалостной «машины» НКВД. Год отсидел он по обвинению в умышленном убийстве на операционном столе секретаря райкома, хотя случай был изначально безнадёжным. Отсидели и все, тогда оперировавшие. И самое главное: никто не стал предателем, никто не обвинил другого в «заговоре против секретаря райкома», хотя именно признания «заговора» ждали от них – да не дождались. Если во главе «царь Ирод», то всегда «дрожит» он за свою незаконную власть, ежечасно боясь быть свергнутым, и приносит в жертву страху своему тысячи жизней – и младенцев, и взрослых! …

Но обвинение каким-то чудом всё же «развалилось» – и доктор Илья «со товарищами» был отпущен. А вскоре – война…

Илья Егорович потерял всех. Жена его, тоже работавшая в госпитале, погибла при обстреле. В сорок третьем разбился во время боевого вылета старший сын, а через год погиб в танковом сражении младший…

Общее дело, общие потери соединили не молодых уже людей. Дети и внуки Прасковьи Ивановны стали для Ильи Егоровича настоящей семьёй. Фрося называла его дедушкой Ильёй…

И вскоре – на Петров день, как говорили в народе, обвенчались Илья Егорович и Прасковья Ивановна в Обители Игумена Земли Русской – Преподобного Сергия Радонежского. И не только они…

Но прежде, чем продолжить, хочется кое о чём вспомнить – вернее, – постараться кое-что ещё раз осознать. Понятно, что время Победного мая сорок пятого было ещё «официально безбожным» – да только перед лицом смерти, когда атеистический бред, как туман, рассеивается, многие, моля о спасении, «давали обещания» Богу. (Сейчас об этом не знает разве что самый ленивый).

«Обещали» и наши герои – и лётчик Фёдор Петрович, и военврач Илья Егорович, и те, с кем мы ещё очень скоро встретимся. Нет, не стать иноком или священником – у каждого своя «ниша», как сказал, вернее, – показал Святитель Филарет Московский, явившись во сне одному из Оптинских Старцев, – но жить по-христиански, помогать людям и соединиться в Боге с той, которая будет послана…

А потому снова возвратимся в Петров День Победного Сорок Пятого в Обитель Игумена Земли Русской – Преподобного Сергия Радонежского.

Тогда же – вернее, вместе с Ильёй Егоровичем и Прасковьей Ивановной обвенчалась там и ещё одна не очень молодая пара. Сестра Пелагеи Ивановны – Ксения Ивановна сочеталась пред алтарём с товарищем убиенного мужа – Григорием Васильевичем – тоже военным инженером…

Глава десятая. Спасённые любовью.

А теперь мы снова вынуждены перенестись на несколько лет назад – в те «дьявольские» годы, когда под покровом ночи, как разбойники, врывались в дома «тройки» и уводили. Уводили нередко навсегда. И сами же над невиновными «суд вершили»…

Мы помним, как приняла Ксения Ивановна вынужденных бежать сестру и племянницу с маленькой дочкой и как спрятала спасённые храмовые иконы. И как потеряла она в один год двух самых близких людей – сына и мужа… А теперь о Григории Васильевиче…

За ним «пришли» вскоре после казни Матвея Алексеевича. Жена его сразу же подала на развод и от мужа «отреклась»!

Детей у Григория Васильевича не было – а была «за плечами» трагедия. Сначала, в отличие от своего друга, он довольно долго не мог найти спутницу жизни – может быть, оттого, что неосознанно искал похожую на Ксению Ивановну – а такая женщина никак не встречалась. Наверное, многим невольно вспоминается хорошо всем известный, прекрасный фильм «Офицеры»?! Нет, здесь было всё немного по-иному. Отношение Григория Васильевича не было просто чувством к женщине – был, если угодно, «пример», «идеал» семьи, к которому он стремился. И такие, как Ксения Ивановна, невольно вызывали чувство благоговения, желание перед ней преклониться. А другого отношения к женщине ни Григорий Иванович, ни Матвей Алексеевич, как истинно русские офицеры не приемлели.

И вот однажды именно Ксения Ивановна познакомила Григория Васильевича со своей совсем юной сотрудницей Клавдией, такой же чистой и светлой. Была Клавдия моложе будущего супруга на семь лет. Кажется, мечта сбылась…

Нет, в Клавдии своей Григорий Васильевич не разочаровался – только беда случилась…

Пришло жене время рожать – поехали в больницу…. Но то ли врачи проглядели, то ли жуткие условия начала двадцатых… Родившаяся дочь прожила четверть часа – и саму Клавдию надо было спасать. Может быть, спасти бы и сумели, да только Клавдия Прохоровна, увидев мёртвого ребёнка, словно потеряла смысл жизни и через час скончалась сама… Через два месяца ей исполнилось бы двадцать…

В одночасье Григорий Васильевич потерял и смысл, и счастье. Он часто видел во сне супругу и дочку – сначала новорожденную, а потом она словно «подрастала»… Спасала только поддержка друга и его жены… Прошло лет семь… Одна бойкая девица, моложе лет на двенадцать, комсомолка-активистка, дочь какого-то партийного вождя, сама стала проявлять повышенный интерес к умному и красивому офицеру. Матвей Алексеевич и Ксения Ивановна, увидев потенциальную невесту, потом осторожно намекнули другу, что девица эта производит впечатление примитивной, ограниченной, а ещё очень меркантильной. Да он и сам видел, понимал, что слишком далеко ей до таких, как Клавдия, как Ксения Ивановна – только…

«Проявил слабость – отвечай – а не убивай за свои ошибки невинного», – так решил Григорий Васильевич, когда она заявила, что «ждёт» ребёнка. И словно «похоронил» надежду вновь встретить женщину, перед которой можно преклониться… Свадьба была безрадостной…

Уж как водится, соблазнила порядочного человека – и своего добилась, только ради чего?!

Никто даже вообразить не мог, каким страшным чудовищем бывает человек – тем более – женщина… «Обременять» себя пелёнками и погремушками, по крайней мере тогда, в планы её не входило…

И вот, желая «ещё насладиться жизнью», подпольно от будущего ребёнка молодая жена избавилась!!! К тому же – «неудачно»! Мужу сказала, что ребёнка «потеряла» – и больше иметь не сможет. Очень уж не хотелось терять относительно «благополучную» по сравнению с большинством жизнь – ради неё и интерес проявляла, ради неё и соблазнила! Ценою жизни невинного младенца! … А ещё твёрдо знала, что при потере ребёнка совестливый Григорий Васильевич на развод не подаст – а за убийство нерождённого разведётся сразу – пусть даже ценою неприятностей на службе…

Тогда и придумала та, которая ни женщиной, ни человеком называться не в праве, всю эту постыдную историю про потерю, зная, что проверять муж не станет – он был слишком для этого порядочным! Даже «слезу пустила»!

И Григорий Васильевич поверил, потому что был так воспитан, а ещё потому, что считал: есть в жизни такое, о чём врать невозможно – кощунственно! Оказалось, возможно!… А Григорий Васильевич ждал этого ребёнка – ждал, что родившись, быть может, заполнит он этот уже начавший образовываться вакуум!!! Если бы ребёнок родился, то был бы на восемь лет моложе его невыжившей дочери, на тринадцать лет моложе Георгия – сына Матвея Алексеевича и Ксении Ивановны – но его не будет! Не будет никогда…

И начались безрадостные, пустые совместные дни… Григорий Васильевич испытывал чувство «белой зависти» к семье друга…

А дальше, как мы помним, погиб в Испании юный Георгий, вскоре сгинул в большевистских застенках главный друг Матвей. А потом пришли и за Григорием Васильевичем…

О чудовищной лжи супруги он так никогда не узнал – она от мужа отреклась и унесла с собой эту чудовищную тайну…

Только…Накануне ареста увидел Григорий Васильевич сон – светлый мальчик обращался к нему со словами: «Мама меня убила и тебя предала»…

Жена тогда в Крыму отдыхала – потому разговор не состоялся. Да разве бы она призналась?! Сон не «доказательство»!

Повторился сон и в тюрьме, когда Григорий Васильевич ненадолго сомкнул глаза накануне главного допроса…

Наверное, отречение жены полной неожиданностью для него не стало. И то, что во сне увидел, тоже… Он только оба раза подумал: «Клава никогда бы так не поступила!» Думая и об отречении, и о чадоубийстве…

Впрочем, счастья и даже внешнего благополучия у «отрекшейся» жены его никогда больше не было. Предав всех, век свой доживала она в полном одиночестве и ненависти ко всему миру. Да и рассудком ещё повредилась. Разве не «заслужила»?! …

Арестованный Григорий Васильевич мысленно готовился уже к казни – но неожиданно был освобождён по амнистии – незадолго до войны – может быть, потому, что дворянскому