На рубеже веков

Оттого и собирается весь посёлок вокруг больницы, когда раненного бандитом Александра оперируют приехавшие в гости коллеги. И электричество, которое в полночь всегда отключали, в эту ночь ради операции не отключили.

Все эти, может быть, и не очень образованные люди, были лучше, честнее, умнее тех, что окружали Старцева – потому ль, что они «советские», или врач Александр Зеленин по той же «причине» лучше Старцева, как могли бы сказать лет сорок назад?!

Разумеется, нет – потому что всё, о чём говорится, вне времени – это, наверное, и доказывать никакой необходимости нет.

Всё дело именно в том, каким был добровольно проехавший нести своё служение людям доктор Александр Зеленин. Он и подобные ему способны исцелять…

Мы же вновь возвращаемся к героям А.П.Чехова – к рассказу «Цветы запоздалые».

Пришедший к заболевшему Егорушке известный доктор с «мужицкой» фамилией Топорков из «плебеев», как говорит о нём бывшая барыня – княгиня Приклонская. И в дом бывших господ своих входит Топорков как «хозяин жизни» – потому что меньше пяти рублей за визит и приём не берёт.

То, что сумел получить бывший слуга образование, «сколотить» состояние делает ему честь. Только…

«Шестьдесят тысяч просит… Известное дело! Жена женой, а деньги деньгами. Сами изволите знать… Я, говорит, жены не возьму без денег, потому она должна у меня всякие удовольствия получать… Чтоб свой капитал имела…

Сваха ходила по купеческим домам и щедрою рукою рассыпала докторские фотографии. Ходя из одного богатого дома в другой, она искала товара, которому могла бы порекомендовать «благородного» купца. Топорков не посылал ее специально к Приклонским. Он послал ее «куда хочешь». К своему браку, в котором он почувствовал необходимость, он относился безразлично: для него было решительно всё одно, куда бы ни пошла сваха… Ему нужны были… шестьдесят тысяч. Шестьдесят тысяч, не менее! Дом, который он собирался купить, не уступали ему дешевле этой суммы. Занять же эту сумму ему было негде, на рассрочку платежа не соглашались. Оставалось только одно: жениться на деньгах, что он и делал».

Господи, да неужели такое вообще возможно, чтобы таинство брака в торговую сделку превращалось?! «Жена женой, а деньги деньгами» – с кем же он жить собирался?! Как пред алтарём стоял и произносил слова, что соединяют супругов в Вечности?!

А после Топорков снова с ничего не выражающим лицом едет в дорогой карете на службу – вернее, «делать» новые деньги…

Рассказ считается неким «преддверием» драматургии века двадцатого – прежде всего, наверное, знаменитого «Вишнёвого сада» – княжеские роды разоряются, а люди «плебейского происхождения» хозяевами становятся. И относится великий А.П.Чехов – человек тоже рода не «княжеского» со страхом или настороженностью, с презрением, возможно – потому что нельзя «продавать» свою душу, продавать себя «в рабство» материальному благополучию. А эти «герои» именно таковы.

Вряд ли Топорков и ему подобные станут на свои средства строить музей, школу или больницу…

А для влюблённой в него Маруси жизнь вообще, можно сказать, останавливается – ведь так с «не подошедшей по размеру вещью» поступают…

И только неожиданное признание Маруси вдруг словно пелену с глаз доктора «срывает» – правда слишком поздно.

«Топорков искоса поглядел на десяти – и пятирублевки, которые валялись у него на столе, вспомнил барынь, от которых только что взял эти деньги, и покраснел… Неужели только для пятирублевок и барынь он прошел ту трудовую дорогу? Да, только для них…

Вспомнил Топорков свои семинарские «идеалы» и университетские мечты, и страшною, невылазною грязью показались ему эти кресла и диван, обитые дорогим бархатом, пол, устланный сплошным ковром, эти бра, эти трехсотрублевые часы!»

Он уже сделал то, к чему стремился – а дальше тупик – тупик, самим же «героем» созданный…

«На другой день Топорков сидел с ней в купе первого класса. Он вез ее в Южную Францию. Странный человек! Он знал, что нет надежды на выздоровление, знал отлично, как свои пять пальцев, но вез ее… Всю дорогу он постукивал, выслушивал, расспрашивал. Не хотел он верить своим знаниям и всеми силами старался выстукать и выслушать на ее груди хоть маленькую надежду!

Деньги, которые еще вчера он так усердно копил, в огромнейших дозах рассыпались теперь на пути».

Понял бы кое-что раньше, возможно, не было бы трагического финала.

«Он всё отдал бы теперь, если бы хоть в одном легком этой девушки не слышались проклятые хрипы! Ему и ей так хотелось жить! Для них взошло солнце, и они ожидали дня… Но не спасло солнце от мрака и… не цвести цветам поздней осенью!

Княжна Маруся умерла, не прожив в Южной Франции и трех дней…»

Безмерно жаль неизлечимо больную Марусю – не могли в то время чахотку победить. «… не спасло солнце от мрака и… не цвести цветам поздней осенью!» Да разве только в болезни дело?! А что бы вообще могло быть дальше?! Расторжение брака невозможно, если не совершено прелюбодеяние – а совершает сей смертный грех сам Топорков – и настаивать на «расторжении» может только та самая купчиха. И дом на её деньги куплен.

А несчастной, столько выстрадавшей Марусе какая судьба была бы уготована – только любовницы?

Всё поздно – и ничего уже не поделать. И никто, кроме погнавшегося за шестьюдесятью тысячами Топоркова, в том не виноват…

А после смерти возлюбленной доктор взял к себе в дом беспутного брата её. «Егорушкин подбородок напоминает ему подбородок Маруси, и за это позволяет он Егорушке прокучивать свои пятирублевки».

Абсурд полнейший – пристроил бы лучше к делу какому- нибудь! Сначала, никого и ничего кругом не видя, устремляется доктор к деньгам, а после, не глядя, расточает не известно на что заработанное ради памяти об утерянной по его же вине любви. И сколько так продолжаться сможет?! …