Сестры. Тайна шкатулки

– Мне надоело! – ныла Мавра. – Этот облезлый дом! Вой собак под окнами! Что они там роют??

Алексей стоял возле окна и смотрел вниз на стаю голодных собак, что копошились возле ямы у забора.

– Надоело! – взвизгнула Мавра и, схватив первое, что попалось под руку, швырнула вниз.

– Держи! – подскочила Архелаяи протянула руки. Но было уже поздно. Шкатулка что так долго была их домом, стремительно летела вниз, и сильно стукнула по спине одну из собак. Внизу раздалось повизгивание.

– Её надо вернуть! – заспешила вниз Архелая.

– Зачем? – возразила Мавра. – Она нам теперь не нужна, – беззаботно махнула она рукой.

Старшая из сестер стремительно спустилась с лестницы и стала хищно рыскать по двору. Разогнав собак, она внимательно обшаривала землю в поисках шкатулки. А за её спиной радостно виляя хвостом, убегала белобочка, держа в зубах шкатулку. Собака от недоедания была слабой и худой. Выйдя на окраину в поисках пищи, она не примкнула к стае, боясь быть покусанной, а лишь наблюдала со стороны. И когда сверху упал необычный предмет, схватила его и унеслась. Радостно подпрыгивая, она бежала к знакомому двору.

– Ей! Смотрите, что она несет! – раздались детские крики. Местная детвора, увидав в зубах у собаки красивую вещицу, ринулись за ней гурьбой. Белая глухо зарычала и ускорила бег. Учуяв знакомый запах, она подбежала к подвальному окошку и проскочила внутрь. Приземлившись на пол, собака подбежала к вороху тряпья лежащему в углу. Бросив предмет сверху, она тяжело задышала, высунув язык, стала тревожно смотреть по сторонам, не бежал ли кто за ней. Тряпье зашевелилось, и несколько щенячьих носов безрезультатно затыкали в шкатулку.

Архелая поняла, что поиски тщетны, вернулась к сестрам. Посмотрев на среднюю сестру, она обреченно выдохнула:

– Её нигде нет…

Цецилия осознав, что сами они не справятся, подошла к Алексею и коснувшись руками его висков закрыла свои слепые глаза.

***

– Ма-ать!! Есть что пожрать?!! – раздалось из кухни. Этот крик будил Яну каждое утро. Поднявшись и шаркая стоптанными тапками, Яна отправилась в ванну.

– Что орешь?!! Ребенка разбудишь!! – отвечал голос из другого конца квартиры.

Громкий плач младенца прорезал слух.

– У-у! Не плач! – вторил женский голос.

– Но так что, мать? Завтракать будем? – недовольно бухтел мужской голос.

– Подожди ты! – огрызнулась та. Прямо навстречу Яне вышедшей из ванной комнаты шла мать державшая в руках младенца, что отчаянно орал отталкивая своими ручонками грудь высунутую из платья. Яна закатив глаза, поспешила на кухню. У открытого холодильника почесывая пузо стоял отец и с задумчивым видом смотрел на пустые полки.

«Сделаю бутерброд», – решила Яна и потянулась к хлебнице.

– Куда лезешь?! Нет хлеба! – срывающимся голосом сказала мать, что зашла за ней следом на кухню. – Двенадцать часов дня она только встала! Возьми деньги и иди за хлебом!

«Опять не поем!» – пронеслось в голове у девушки. Она вышла из кухни, громко хлопнув дверью.

На кухне тем временем возник спор, который скоро перерос в крик.

– Я тебе и уборщица и повар! Целый комбайн в одном комплекте! – орала мать. – А ты все пропиваешь! Где зарплата?!

– Какая зарплата?! – орал ей в ответ отец. – Каждый день тебе зарплата!

Детский плач вновь донесся из кухни, тем самым усмирив пыл взрослых.

Яна стояла около телевизора, закрывая телом экран.

– Отойди! – заорал ей младший брат. По телевизору в этот момент шел один из американских мультиков. Яна их просто ненавидела, и еще больше за то, что они шли в одно время с её любимой передачей.

– Отдай пульт! – жестко выдавила она, встав руки в боки, и тут же кинулась к брату.

– Не дам! – пыхтел Генка цепко держа пульт.

– Отстань от брата! Возьми деньги и иди в магазин, – раздался голос матери над самым ухом.

Влепив младшему затрещину и оправив волосы, Яна взяла деньги и вышла в прихожую. Брат, перевернувшись в кресле, повернулся и ехидно посмотрел ей вслед. Яна стояла и подводила губы помадой. Положив деньги в карман, она потянулась к обуви, сунув ногу в туфлю она почувствовала как стопа почему-то скользнула.

«Это что еще?» – подумала она, снимая туфлю. От подкладки желтой, липкой массой тянулись нити. – Ах ты, паршивец! – голосом, переходящим в крик, взвыла Яна и кинулась за младшим братом улепетывающим из зала в свою комнату.

– А ну открой! – забила она руками по двери.

– Что за шум? – вышла из другой комнаты старая бабка.

– Он мне всю обувь испоганил!! – взвыла Яна.

– Займись своими оболтусами! – орала мать на кухне. – Все три оболтуса на мне!

– Пока только два, третья готовится стать оболтусом, – съехидничала бабка, шепелявя беззубым ртом.

Яна остервенело пиная дверь сильно её толкнула, так что Генка не сдержав напора сестры отлетел вглубь комнаты.

– Вот я тебе! – кричала Яна, дав по подзатыльнику брату.

После двадцать минут ушло на то, чтобы отскрести клей «Момент» из обуви. Тридцать минут, сбегать в магазин. Еще пять, чтобы дать Генке подзатыльник за то, что клей до конца не отмылся. И еще двадцать минут на приготовление еды.

В просторной кухне, с пожелтевшими обоями и разболтанной мебелью, собралась вся семья и «завтракала». Час десять показывали часы. Отец, взяв самую большую тарелку, уплетал за обе щеки. Генка ковырялся вилкой в макаронах, явно не желал есть. Старуха крошила хлеб сухими пальцами.

«Опять макароны», – думала Яна с отвращением.

– Что кривишься? – осадила её мать. – В школе опять двойки! Как жить дальше собираешься?

– Как ты, – выдавила старуха. Мать поперхнулась и замолчала.

– А она дверь сломала, – не преминул пожаловаться Генка.

– Слыхал, что Леркины учинили? – повернулась мать к отцу. Тот, продолжая жевать, кивнул.

– Твоя ведь компашка Яна, – добавила мать, повернувшись к Яне.

– Нет у меня никакой компашки, – зло процедила та. У неё уже ком к горлу подкатывал от этих разговоров.

– А под окном вечно кто? Хочешь сказать не твои знакомые? – продолжала мать.

– Нет! – буркнула Яна.