Задушевный разговор

Мать крепко обняла дочь. Колёса мелодично стучали: «до-мой, до-мой, до-мой, до-мой». Начиналась новая жизнь. От шепотка проснулся сосед, он слышал весь разговор, спустился вниз. Подтянутый, в военной морской форме, коренастый, черноглазый, курносый солдатик протянул руку:

– Давайте познакомимся! Роман.

– Мы не знакомимся в поездах, – строгим взглядом оценив собеседника, ответила за дочь Надежда Петровна.

– Не обижайтесь, – бархатным баритоном настаивал морячок. – Я слышал, что вы за помощью обращались к святым покровителям семейного очага.

– А вам какое дело до нас? – не унималась мать.

– Дорога дальняя, хочется рассказать, кому вы писали свои записки. Моя бабушка много рассказывала о них. Святой князь Пётр и святая княгиня Феврония – муромские чудотворцы. Князь Пётр вступил на престол в 1203 году. За несколько лет до этого он заболел проказой, от которой никто не мог его излечить. Во сне князю было открыто, что его может исцелить дочь пчеловода из деревни Ласковой. Пётр послал в ту деревню своих людей. Когда он увидел Февронию, то полюбил и дал обет жениться после исцеления. Дочь пчеловода вылечила князя и вышла за него замуж. Супруги пронесли любовь друг к другу через все испытания!

Моряк изучающе посмотрел на спутниц. Обе женщины сидели в оцепенении, с широко раскрытыми глазами, внимательно слушали. Рита заинтересовалась:

– Откуда вы знаете их житие?

– Просто я родился восьмого июля, в день поминания святых. В детстве ездил к бабушке в Рязанскую область. Там встретил свою судьбу. Мы долго переписывались… Сейчас невеста поставила мне условие: сможет выйти замуж только после того, как я подробно расскажу ей о святых. Бабушки давно нет, спросить не у кого, вот и ездил в монастырь. Теперь и я хочу поставить ей условие.

– Какое? – обеспокоилась Надежда Петровна.

– Простое, – улыбнулся юноша. – Предложу ей венчаться в монастыре.

– И, что, думаете, согласится? – проявила интерес Рита.

– Куда денется? Мы же с ней любим друг друга.

– Лю-ю-юби-и-им, – эхом повторила Рита, отвернулась к стене.

Разговор прервала проводница:

– Простите, вы просили разбудить, скоро ваша станция.

Дамы начали торопливо складывать вещи.

– Простите ещё раз, – не унимался морячок. – Не хочу быть назойливым, но примите эту крошечную иконочку – подарок моей бабушки. Пусть она поможет вашему малышу, – протянул пожелтевшую старую газету, сложенную несколько раз. Рита недоверчиво взглянула. Парень развернул бумагу и извлёк содержимое.

– Я не могу это взять, бабушка подарила её вам.

– Моя бабушка была очень доброй, сама попросила бы меня помочь вам. Я с чистым сердцем отдаю.

– Спасибо, но мне нечем отблагодарить вас.

– Не понимаю, о чём вы?

Тут вмешалась Надежда Петровна:

– Доченька, это сам Господь хочет тебе помочь, бери.

Рита с мамой терпеливо выхаживали сына: массажи, физиопроцедуры, щадящая гимнастика, усиленное питание. Устали так, будто не одну пятилетку работали без выходных, но ни одна из них никогда об этом даже не обмолвилась, главное – ребёнок! Всё для него! Иконка благоверных Петра и Февронии стояла на полке рядом с детской кроваткой, Рита часто смотрела на святые образы и мысленно просила о помощи.

Через год она с сыном приехала в областную больницу на плановое обследование. Врачи развели руками:

– С таким диагнозом выживает один ребёнок из ста. Чудеса да и только!

    2013 год

Семейные корни

Николай спал неспокойно: ворочался, стонал, что-то бессвязно бормотал. Татиана осторожно тронула мужа за плечо:

– Коля, проснись! Тебе опять что-то приснилось?

– А? Что? Который час? – открыл глаза супруг.

– Два часа ночи! Ты опять метался по всей кровати.

– Опять этот сон! – Пожилой мужчина сел, рассеянно огляделся вокруг и, чтобы окончательно проснуться, опустил ноги на холодный пол.

– Ну, всё, хватит! Сколько это может продолжаться?! Надо что-то делать, утром же запишу тебя к врачу.

– Нет. Тут надо разобраться. Не может такого быть, чтобы один и тот же сон преследовал меня всю жизнь! Первый раз дедушка пришёл, когда я был маленьким, спросил: «Что ж ты, внучок, не приходишь проведывать меня?» Вечером принесли письмо без обратного адреса, в конверте лежала чёрно-белая фотография. Потом, когда мы с тобой покинули Россию, переехав жить в Эстонию, умолял вернуться домой, на родину. И вот опять…

Мужчина прошёл в зал, достал из ящика письменного стола то самое фото. Присел на диван и начал молча в тысячный раз внимательно рассматривать образы. В левом углу переднего плана на стуле сидел дед, закинув ногу на ногу. Хромовые, начищенные до блеска сапоги доходили до колен. Пальцы рук на колене сцеплены в замок. Тёмная рубаха-косоворотка, а на голове – высокий картуз. Неширокая ухоженная борода, чуть подёрнутая сединой, закрывала шею, из-за чего лицо казалось вытянутым. Нос прямой, щёки провалились, уголки глаз опущены. Лицо печально, будто выражало скорбь и предчувствие беды неминучей. На соседнем стуле справа от главы семейства – жена Галина. Юбка, кофта, платок на ней чёрные. Сложенные кисти рук ладонями внутрь лежали на коленях, на лице застыла застенчивая улыбка. За отцом – дочь Поликсения, а за Галиной – Мария, мать Коли, сноха дедушки.