Например

У моего оболтуса-брата недавно отобрали права, о чем он решил умолчать родителям и нам приходилось придумывать каждый день истории, почему я подвожу его до университета. Лично мне эта ложь дарила возможность ездить на Инфинити qx30 брата, а не на своей видавшей виды Хонде Цивик, одному Богу известно, какого года.

Машина брата новая, с панорамной крышей, внутри выглядит, как космический корабль, внутреннюю отделку кожей изготавливали по индивидуальному заказу этого мелкого гада, вплоть до цвета ниток в швах обивки сидений. Я готова через три месяца залить в брата пол бутылки Джек Денниэлс и вызвать копов, чтобы снова иметь возможность управлять этим прекрасным автомобилем.

Несмотря на положение нашего отца в обществе, его состояние и финансовые возможности, мы со Стивом воспитывались в рамках поговорки “не бывает конфет без пота”[7 - No sweat, no sweet – аналог российской поговорки «без труда не вытащишь и рыбку из пруда»]. Именно поэтому с ранних лет мы знали цену деньгам и в подростковом возрасте начинали зарабатывать свои первые карманные деньги. Конечно, родители выделяли нам лимит на неделю, но вскоре этого стало недостаточно, так как он покрывал только еду в столовой, походы с друзьями в кафе или кино, а навязанные обществом принципы вынудили нас начать тратить деньги еще и на тряпки, чтобы выглядеть не хуже своих сверстников.

Моя первая работа была в Баскин Роббинс[8 - Baskin Robbins – сеть кафе-мороженое известная по всему миру], и чувствовала я себя, как ребенок, попавший на фабрику к Вилле Вонке[9 - Вилли Вонка – герой сказочной повести Роальда Даля «Чарли и шоколадная фабрика»]! Приходя в детстве с друзьями или родителями в кафе, я обожала заказывать блинчики и мороженое, но порции всегда казались мне до нелепого крошечными. Что я и исправила в свой первый же рабочий день.

Обед включал в себя любую еду из меню, если я сама себе ее приготавливала. Поэтому порции себе на обед увеличивала ровно в два раза. Моей надзирательницей на период работы была Кларисса. Взрослая девушка около тридцати лет. Темные волнистые волосы, небрежно завязанные в хвост, постоянно вылезали из резинки и норовили попасть в тесто для блинчиков или в стаканчик с мороженым. Лицо Клариссы было мужеподобным – грубые черты лица, огромный нос с горбинкой и противная бородавка под этим самым носом. За все пару месяцев, что я отработала в Баскине, я не видела Клариссу хотя бы примерно радостной, она была недовольна абсолютно всем, и более того, с таким же недовольным лицом она обслуживала посетителей. Возможно дело в том, что в своем возрасте она большую шасть времени проводила в дурацком розовом фартуке и козырьке с надписью «31» и раскладывала мороженое по стаканчикам? Стоит ли говорить, что в кафе-мороженое посетители в большинстве своем дети? А эта мегера отпугивала всех клиентов! Зато гости быстро полюбили меня и всегда оставляли хорошие чаевые. Был ли мой успех в лучезарной улыбке и добродушном отношении к клиентам? Еще бы! Влияло ли то, что я зачерпывала ложкой мороженое не восемьдесят грамм, как полагалось, а сто? Вполне возможно. Но суть в том, что за два месяца моей трудовой карьеры я заработала на свою первую сумку от Гуччи. Она была громоздкая, черная и до смешного не подходила для образа пятнадцатилетней школьницы с ярко розовыми толстовками и широкими синими джинсами, но кто я против Гуччи? Придя после летних каникул в школу с этой самой сумкой – я была в центре всеобщего внимания! Повлияло ли то, что начали просачиваться слухи, что я дочь мэра? Вполне возможно. Была ли я инициатором этих слухов? Что ж, оставим это на совести пользователя “gossipgirlseattle”[10 - Дословно – сплетница Сиэтла], ip адрес которой по случайному совпадению, такой же, как у Вашей покорной слуги.

Вернемся к тому, с чего начинали, почему при том, что я рано начала работать, моя машина давно просится на помойку, а машина Стива только что съехала с конвейера на нашу парковку? Виной тому мой шопоголизм и путешествия – я спускаю все деньги на впечатления и красивую жизнь. И не смейте меня обвинять, уверена, большинство из Вас поступило бы также!

Мы живем недалеко от университета, и дорога занимает не более пятнадцати минут. А театр находится на старой территории университета, поэтому можно сказать, что нам со Стивом ехать в одно и тоже место.

Машину я оставляю у черного входа в театр, через который заходит весь актерский состав, преподаватели, гримеры, костюмеры, словом, все, кроме зрителей. Иду по коридору в полной тишине, странно, что еще никого нет. Старые половые доски скрипят под ногами, передо мной видны столбы пыли, подсвеченные солнечным светом из узких окон, которые расположены практически под потолком. Неожиданно я слышу какой-то шум из подсобки справа от меня и заглядываю в эту комнатку.

В темноте едва различаются силуэты нашей труппы, костюмера и светового режиссера, всего около семи человек стоят вокруг низкого деревянного столика, все склонились над чем-то интересным, даже не замечая, что я зашла в комнату.

– Эма! – первая подскакивает на месте Аманда, хватая себя за сердце – почему ты так тихо подкралась!

Аманда – моя подруга и коллега по театру, мы вместе участвуем во всех важных и самых ярких постановках, и еще ни разу не почувствовали конкуренцию между собой. Возможно, благодаря нашему режиссеру, который распределяет роли так, чтобы никто из нас не обиделся. Как я уже говорила, она встречается с Нейтом, а Нейт встречается с половиной Сиэтла.

Аманда счастливая обладательница четвертого размера груди, темных длинных прямых волос, роскошной осанки королевских особ, бездонных голубых глаз и пухлых сочных губ. Эй, ну я не слепая, хоть мне и нравятся парни, я понимаю, что моя подруга горячая штучка!

– Подкралась? Да я топала, как слон! Но никто из Вас и не шелохнулся! – выпалила я.

– Ладно, смотри, что мы нашли сегодня утром – Аманда потянула меня за руку и растолкала нескольких ребят, чтобы я подошла ближе к столу.

В центре деревянного стола лежала стопка старинных бумаг. Листья уже пожелтели от времени и края их немного начали загибаться. На титульной странице красивым каллиграфическим почерком было написано «Святая правда. 1916 г. США. Вашингтон ДС».

– А мы все как дураки уткнулись в бумажную рухлядь, потому что это…??? – недоумевала я.

– Это сценарий самого первого мюзикла этого театра. – пояснил Холт, актер нашей труппы и невероятный красавчик, человек, глядя на которого я не могу закрыть рот – слюнки так и текут – Ходила легенда, что после написания этого сценария режиссер бесследно исчез, а после премьеры с участниками стали происходить невероятные вещи – люди пропадали, попадали в аварии и разные жуткие истории, а после ухода последнего героя этой пьесы из жизни – рухнул и сам театр. Спустя десять лет на его месте построили наш Театр на пятой Авеню. Но это, естественно, выдумка, поэтому мы с ребятами приняли решение немного изменить наши планы и поставить мюзикл по новому сценарию!

– Немного изменить планы? – я начала повышать голос – у нас премьера меньше, чем через десять дней! У нас есть сценарий, декорации, мы полностью готовы к выступлению! Мы же не можем начать все заново! Аманда! Почему ты молчишь? Или ты сошла с ума вместе со всеми?!

– Эма – начала Аманда осторожно – мы прочитали сценарий, и решили, что не составит большого труда все переиграть, тем более поставить страшилку перед Хэллоуином – отличная идея! Куда лучше, чем «сопли в сахаре», которые мы постоянно играем.

– Хорошо, я поняла – выдохнула я и подошла к окну, чтобы поднять жалюзи и открыть окна – здесь слишком пыльно и душно, у вас началась асфиксия и вы все немного спятили. Я предлагаю подняться на сцену и начать запланированную репетицию. К тому же Майкл нас там явно заждался.

Майкл – наш режиссер. Ему пятьдесят семь лет, но выглядит он намного моложе. Седина обошла его стороной, хотя на первом курсе университета мы с Амандой были уверены, что он ее тщательно закрашивает. У него стройное подтянутое тело и небольшая трехдневная щетина каждый день. По крайней мере не знаю ни одного человека, который бы уверенно заявил, что видел Майкла гладко выбритым. Да и вообще не так много людей, которые знают его ближе, чем студенты. Он интроверт до глубины души, и только на сцене, спиной к зрительному залу раскрывается и полностью отдается любимому делу. Однажды мне пришлось переигрывать одну и туже сцену в течении двух с половиной часов, потому что Майкл считал, что я недостаточно убедительно вживаюсь в роль. К слову сказать, я играла дерево в Питере Пене! От Майкла мы никогда не слышали историй про его семью. Он не рассказывал, а мы не настаивали. Может быть поэтому он так горит работой и отдается любимому, потому что дома его никто не ждет?

Психанув, что все вокруг массово решили сойти с ума, я развернулась и направилась к выходу, ожидая, что все пойдут следом. Однако не услышав шаги, я обернулась. Вся труппа стояла, словно их заморозил Саб Зиро, на лицах была паника и страх.

– Крошка Эм – так называл меня наш гример Энтони – Майкл не пришел сегодня на работу и его телефон не отвечает.

Все вокруг как по щелчку кивнули головой.

– Окей, а нас это пугает потому что…??? – я всерьез начинала злиться на ребят.

– Режиссер исчез, как в рукописи, Эм! Неужели ты не понимаешь? Появился этот сценарий, в котором пропадает режиссер и Майкла сегодня нет в театре! Ты разве не видишь взаимосвязи? – пытался меня переманить на сторону неадеквата Нейтон.

– О, ребята, вижу – начала я с сарказмом отвечать – прекрасно вижу, и вижу то, что даже беря во внимание старый ничего не значащий сценарий, по которому магическим образом испаряется режиссер, у вас семерых не хватает ума сопоставить, что в «Святой правде» режиссер пропадает после постановки, а не в начале!

– После написания, Эм – шепотом сказала Аманда.

– Ладно, сдаюсь – выпалила я – ставим ваш новый мюзикл, Майкл выходит завтра на работу и сообщает, что он выключил телефон и проспал сегодняшний день, а после премьеры, когда все живы и здоровы, вы покупаете мне кофе в Старбакс[11 - Starbucks – международная сеть кофеен] в течении месяца!

– Идет! – хором ответили ребята и мы пошли в репетиционный зал. В нашем театре это была просторная светлая комната с огромными окнами в пол, светлой мебелью – большой круглый стол посередине и множество стульев вокруг него. У стены напротив окон стояло два крошечных дивана и маленький журнальный столик, на котором всегда лежали чьи-то забытые роли, телефоны всех участников репетиций в беззвучном режиме и прочая мелочь, которую запрещено было брать с собой за круглый стол.

Мы разобрали роли и начали погружаться в волшебный мир перевоплощения, который дарит нам наш театр.

По сценарию у меня был поцелуй с Нейтом. И несмотря на то, что он мой хороший друг, целовать его, все равно, что целовать урну на главной площади – кто и что только ни побывало у него во рту!

– Ребята, надеюсь вы будете держать язык при себе? – с улыбкой спросила.

Аманда обращаясь скорее к своему парню, нежели ко мне.

По залу пронеслись смешки и ухмылки, а слева от меня Холт бросил свою распечатку на стол, резко встал, скрипнув стулом, подошел к открытому окну и закурил. Чтение продолжилось, в ближайших главах у Холта не было текста, поэтому никто не заметил, что он отошел, однако я, как завороженная смотрела и не могла отвести глаз от его профиля. Прямой нос, нахмуренные брови, точеные скулы, которые еще ярче выделялись с каждой затяжкой, а глаза с грустью смотревшие в окно вмещали в себя, казалось бы, целый океан эмоций. Темные волосы небрежно спадали на лицо и несколько прядей попадали в синие, как бушующее море, глаза, но словно не мешали ему, он будто не обращал внимание, а был полностью сосредоточен на чем-то очень важном. Сделав очередную затяжку, я увидела, как слегка дернулся его кадык. Боже, этот парень воплощение секса, и я сейчас растекусь лужицей, если эта чертова сигарета не закончится у него! Сегодня он одет в простые черные джинсы, идеально сидящие на нем, темно синяя футболка, сквозь которую отчетливо видно какое идеальное тело у моего друга. Пройдясь вниманием по всему его телу, до белоснежных кроссовок, я вернулась снова к шее, на которой блестела серебряная цепочка и ого – когда он успел повернуться? Теперь Холт стоял, облокотившись спиной на стену, руки скрещены на груди, в правой до сих пор тлеет сигарета, в левой у него телефон и палец летает над экраном. Ему удобно так печатать что-то? Подняв глаза выше, я заметила его ухмылку и взгляд, обращенный ко мне – такой глубокий, но с искорками веселья.

Отвлек меня звук входящего сообщения – спасибо, Господи, что спустил меня с небес на землю и напомнил, что облизываться на друзей плохая затея!

Холт: Нравится, что видишь?

Черт! Черт! Черт! Черт! Резко заблокировав телефон, бросила его обратно в сумку и с пунцовыми щеками уткнулась в свой сценарий, изучая его, будто в нем есть что-то жизненно необходимое для меня прямо сейчас. И я клянусь Вам, несмотря на шум и разговоры в зале, я услышала, как усмехнулся Холт и вальяжно направился на свое место.

* * *

С Холтом, как и с Нейтом мы выросли на одной улице и с самого раннего детства эти двое были мне самыми близкими друзьями. Хотя по началу мне казалось, что я безумно влюблена в Нейта, позже я поняла, что эта была именно братская любовь – никакого закипания крови, мурашек и потери речи. С Холтом же ситуация была противоположная. Вот мы с ним растем, делимся историями что нам принесла зубная фея, ходим на ночевки с горячим какао перед сном друг к другу, родители умиляются, глядя на нас, а в другой момент на меня будто ведро ледяной воды выливают, и я замечаю, как вырос Холт, как крепко сложен его торс, как непослушные пряди темных волос теперь уложены в сексуальный беспорядок, как он закусывает нижнюю губу, когда чем-то увлеченно занят. И как хочется самой впиться в эту самую губу! Но я старательно не подавала виду, либо пыталась это делать, пыталась продолжать изображать не заинтересованность, а платоническую дружбу. Хотя, сознаюсь, при просмотре фильмов я стала не просто укладывать голову к нему на грудь, как в детстве, но теперь тайно вдыхать его мужской запах, закрывать глаза, не обращая внимания на фильм и фантазируя, как Холт приобнимет меня, страстно поцелует и признается в любви. Однако это были лишь мои фантазии, и со временем я научилась жить со своей тайной любовью, ходила на свидания и даже пару раз была в, казалось бы, серьезных отношениях. Насколько это возможно, если, идя на общие мероприятия я забывала о своем спутнике и таращилась на Холта в смокинге и сжимала кулаки, впиваясь ногтями в кожу до крови, если он был не один.

А теперь мы служили в одном театре, иногда играли влюбленную пару, и я настаивала на повторных репетициях, лишь бы подольше побыть рядом с Холтом. В остальном, наша детская дружба слегка деформировалась, ближе мне стал Нейт, с ним я больше секретничала, с ним делилась своими проблемами. Потому что Холт казался отстраненным и холодным, с тех самых пор, как мы подросли. Нет, мы также смотрели фильмы в обнимку, я также могла его попросить поболтать со мной среди ночи. Но его реакция порой давала понять, как ему это тяжело дается.

Например, в день моего 16летия, когда родители уехали по делам моего отца и мой дом был в полном моем распоряжении. Но я не хотела закатывать грандиозную вечеринку – мне хотелось собрать самых близких друзей, поплавать в бассейне, съесть вредные быстрые углеводы, залить это газировкой и пивом и болтать вечером, смотря на звезды.

Мы с Амандой продумали заранее наши образы, сходили на эпиляцию (в первый раз это нужно делать вдвоем, чтобы не убежать), сделали маникюр и педикюр, купили новые бикини, и спускаясь из своей комнаты в ярко розовом купальнике я столкнулась с Холтом на лестнице. Развернувшись он случайно задел мою грудь, которая тем летом откуда-то вдруг появилась и едва помещалась в моем новом бикини.

Холт бросил взгляд на мою грудь, потом на на меня, в глазах у него было недовольство и капелька злости. Так, глядя друг другу в глаза мы простояли около минуты, пока Холт не наклонился ко мне, чмокнул в щеку и прошептал «поздравляю», а затем резко развернулся и выбежал на задний двор, по пути пнув один из ящиков с пивом, стоящим у подножия лестницы. Тогда-то мои девичьи надежды и рассыпались в прах. Мы выросли и тех нежных отношений нам не видать. Моя повзрослевшая версия оказалась не в его вкусе.

Однако Холт поступил в один институт со мной, в один театр, и каждый день я чувствовала, что рядом близкий мне человек, я всегда была будто бы дома. Потому что неизменно, где бы я ни была, пара ледяных синих глаз прожигала мое нутро до мурашек.

Глава 2. 10 дней спустя

С трудом сдерживая дрожь в руках, я сжимала старенький М1911, который обнаружила в доме отца. Из возможных семи патронов в магазине оставалось всего два, поэтому права на ошибку у меня не было. Казалось, в мире наступила полная оглушающая тишина и только сердце колотилось, как бешеное. По венам тек адреналин с ноткой страха, на грани наслаждения. У меня была одна цель – выстрелить в Холта. Второй патрон был заботливо уготован для Эммы.

Второе действие уже началось. И несмотря на то, что я предупредила не использовать на сцене реквизит – я была уверена, что Эмма и ее команда решат поиграть со мной. Поэтому приходилось самой создавать этот спектакль.

Холт на сцене. В зале слишком много агентов. Папаша Эмы не мог остаться в стороне и привел сюда, кажется всю мэрию, ФБР, парочку полицейских, и, уверена, где-то здесь затаился кто-нибудь из Ми-6. Если бы на эту премьеру пришли обычные люди, они закидали бы его тухлыми помидорами и сделали всю работу за меня! Актерская игра на двоечку. Находясь вдалеке в укромном месте не могу не заметить, что Холт все-таки послушал мой приказ и вышел без какой-либо защиты, рубашка обтягивает его торс, словно вторая кожа, очерчивая каждый мускул его напряженного тела и я абсолютно уверена, что никакой бронежилет он не использует. Браво, храбрый Холт! Однако на игре все-таки сказывается его волнение – путается в репликах, руки заметно дрожат, особенно, когда на сцену выходит Эмма. Я слишком долго прицеливаюсь или у него действительно слезятся глаза?

– Неужели тебе страшно, Холт? – усмехаюсь про себя.