Возвращение в неизвестное
Ей вдруг захотелось обнять его и прижаться к нему. Но в этой эпохе такое поведение было бы слишком смелым и шокирующим, обычные для Эли знаки внимания к мужчине были здесь запрещены. Однако этот запрет, невозможность коснуться его лица пальцами или тронуть его мускулистые плечи спрятанные тканью грубой рубашки, придавал танцу волнующую пикантность, от которой Эля отвыкла в прежнем свободном от условностей времени. Этот запрет ограничивал физический контакт, но взамен дарил восхитительную остроту чувств, каждый мимолётный жест обретал большой смысл.
Лёгкое пожатие пальцев, блеск глаз, взмах ресниц, улыбка уголком губ были тем самым тайным кодом, которым обменивались танцоры на виду у внимательно наблюдающих за ними зрителей, но уловить суть происходящего наблюдателям было не по силам. Со стороны было не угадать весомость и значимость для партнёров каждого их движения, каждого наклона головы, вздоха, или касания рукавов.
Глеб отметил и вспышку на эмоционале кокона Эли и Коршеня, и ровное красноватое свечение эфирного слоя Павла, танцующего с Олгой.
– Эх, соратники мои, – пролетела у него грустная мысль, – вы ещё не поняли, что путешествовать по временам означает терять, означает оставлять за спиной друзей и любимых, привычки и образ жизни, свои дома и любимые города, где тебе хорошо жилось. И даже культуру и родной язык. Всё меняется с каждым прыжком в портал. Все правила жизни, которые я принял в вашем времени, здесь не будут востребованы, а то, что придётся принять за правила жизни здесь, изменится после следующего перехода. Готовьтесь к расставаниям, друзья мои.
Ещё несколько танцев – и праздник закончился. Впереди были трудовые будни.
Ночью Эля долго ещё ворочалась на своём месте в фургоне и не могла заснуть.
Как всегда, она сначала думала о сыне, но потом перед её внутренним взором вдруг появился Коршень. Он танцевал перед ней, касаясь только её пальцев. А потом вдруг приближался, и его лицо нависало над ней совсем близко, а потом снова отходил, и Эля ясно чувствовала в себе нотку разочарования.
– Что ж меня так колышет-то, я ведь ему в матери гожусь! – пыталась она прогнать образ главы каравана.
Но Коршень всё не уходил, а наоборот, тянул её за собой. Так она и уплыла в сон под его внимательным волнующим её взглядом и держась за его руку.
* * *
Всё когда нибудь заканчивается. Закончился и этот переход.
Эля сидела на кровати в комнатке, которую им с Олгой и Кирой выделили в доме жениха, и раздумывала, что ей теперь делать.
Вчера они, наконец, доехали до Коксы и с помпой привезли девушку в нужный дом, где теперь и находились.
Чтобы приезд выглядел достойно, Хан вчера остановил фургон сразу по въезду в Коксу и послал мальчишку предупредить семейство жениха, что невеста с родственниками уже прибыла.
Целый час они приводили себя в порядок: расчесывались, умывались, переодевались в специально приготовленную одежду и, украшали повозку специально заготовленными Олгой цветами. Без сомнений, в этот час и семья жениха спешно наводила лоск и тоже одевала лучшие одежды.
Кокса была городом существенно больше и богаче оставленного ими на побережье рыбацкого городка. Окраины были предсказуемо грязны и бедны, однако чем ближе к его центру, тем больше было добротных каменных домов за заборами, тем чище мостовые.
Дом будущих родственников Киры выглядел вполне зажиточно и находился ближе к центру, чем к краю города. Крепкие деревянные ворота, большой двор, сараи и сад за двухэтажным каменным домом, всё навевало мысли о благосостоянии и выглядело ухоженным.
– Не в бедное семейство нашу девочку отдаём, – мелькнуло в голове у Эли, и она мысленно захихикала над собой. – Тоже мне, бабушка нашлась.
Знакомство прошло торжественно. Жених Эле даже понравился. Гостей разместили в доме, а с утра Кира с Олгой с головой погрузились в предсвадебные заботы и пытались привлечь к этому и «бабушку». Но «бабушка» осознала, что не готова целыми днями торчать на подсобных работах на кухне, изобразила недомогание и теперь сидела на кровати и думала, что ей катастрофически не хватает чтения и книг. Интересно, здесь есть книги? Библиотеки? Образование? Бумага здесь явно в дефиците.
Эле не хотелось оставаться в этом доме надолго, она чувствовала себя лишней, чуждой и встраиваться в местный праздник не было никакой охоты. Она с удовольствием и свадьбы избежала бы, но, наверное, не дадут.
– Заскучала? Пошли погуляем! – раздался от двери голос Глеба. За его плечом возвышался улыбающийся Павел.
– Куда?
– Да хоть в саду на свежем воздухе посидим. Обсудим дела наши, планы наметим.
Эля не заставила себя долго ждать.
– Ну что, соратники мои дорогие, первый переход мы осилили. Но засветились, – сказал Глеб, когда они устроились у дальней стены сарая в тенёчке.
– Ну, банда-то уничтожена. Если главарь о нас знал, то его уже нет, – возразил Павел.
– Это самое лучшее развитие событий для нас. А если нет? А если банда послана кем-то отсюда, а тот, кто её послал, жив и здоров? И этот некто может быть в курсе, что караван пришёл, мы со своими ценными вещами уже здесь в городе, а банда исчезла.
– Тогда нам нужно сидеть в этом доме особо не высовывая носа, – сказал Павел, – дом хорошо охраняется, ночью собак отвязывают, они по саду бегают. Вещи из дома не пропадут. Проблема будет, как выехать и не потащить за собой хвост из интересующихся нашими рюкзаками.
– Это точно. Надо как-то выезжать тайно. А выезжать открыто с караваном на Алатай – подставлять и сам караван, и людей, и самим подставляться. Жаль, не знаю, кто за нами может охотиться, а то бы просто подчинил как Жинга.
– Как у тебя всё просто получается, – заметила Элеонора, – будто мы какие-то волшебники.
– Так мы в этом времени волшебники и есть, – усмехнулся Глеб. – Вы просто не осознали этого. Мы сейчас пользуемся магическими завоеваниями прошлого и будущего одновременно. Эта эпоха во многом беспомощна перед нами.
Эля вопросительно посмотрела на него.
– Объясни, что ты имеешь ввиду.
– У них ещё не развита моя магия, нет артефактов и зелий, нет вообще никакой защиты от воздействия на коконы. Ещё нет. Можно подчинять, действовать на эмоции, на мысли, да и на эфирное поле, перекрывать каналы и доводить тела до смерти, не касаясь их. Они беззащитны передо мной. Даже ты со своими не развившимися способностями смогла помешать банде.
А, с другой стороны, мы привезли оружие вашего времени, созданное вашей магией, магией электричества и можем просто расстрелять их с большого расстояния. Против этого у них тоже нет никакой защиты. Уже нет.
– Ну это ты загнул, – пробурчал Павел, – какое электричество в автомате или пистолете?
– В них – нет, – ответил Глеб, – а вот сделаны они именно с помощью магии электричества и никак иначе. Станки, добыча руды, отливка стали, везде вы задействовали электричество.
А в результате имеете сильные боевые артефакты: автоматы, пистолеты да вообще всё ваше оружие теперь без помощи электричества не сделать. В этом времени освоили только примитивную добычу металла и изготовление арбалетов. Да и то, я думаю, на основе знаний из ваших времён, крохи-то знаний у кого-то остались. Эхо прошлого долетело.
–Но тогда, раз мы такие супермены, может, и свой караван соберём? – задумчиво произнёс Павел.
– Денег не хватит. Услуги отряда наёмников недёшевы. У меня не так много местных денег как хотелось бы. Хотя, конечно, можно ограбить кого-нибудь, – улыбнулся Глеб.
– Давайте мои драгоценности продадим, если надо, – подала голос Эля.
– Какие такие драгоценности? – мужчины удивлённо повернулись к ней.
– Ну… я свои дамские безделушки взяла, лёгкие, стеклянные и пластмассовые: бусы, серёжки, браслетики. Они, наверное, тут как драгоценности пойдут. Я хотела одни Кире подарить на память.
– Э-э-э-э-эля, – протянул Глеб, – да ты у нас состоятельная дама!
– Да, – хмыкнула она, – дама и хочу путешествовать с комфортом. Чтобы на меня не нападали по ночам.
– Осталось только понять как нам продать Элины побрякушки и не засветиться дополнительно, – вздохнул Павел. – И дарить Кире бусы я бы не советовал. Что-нибудь помельче и с какой-нибудь присказкой, вроде этого «достались по наследству, вот тебе отдаю, потому что своих дочерей не случилось». Да и основной вопрос вырисовывается – где надёжных людей для нашего каравана взять.
– Да тот же Коршень со своей командой подойдёт. Надёжный мужик, честный и умный. Я за его эмоциями специально следил в переходе до Коксы. Ничего плохого не заметил, вполне адекватный.
– Опять же на тебя запал, – игриво подмигнул Эле Павел. – Подходящий мужик.
– Ты за собой смотри, чтобы самому тут в доме с Олгой не пропасть, – не осталась в долгу женщина и повернулась к Глебу: – Мы после свадьбы поедем или до?
– Как получится. А ты как хочешь, Эля?
– До свадьбы! Не люблю я готовиться к свадьбам! А как представлю саму свадьбу, и что придётся целый вечер сидеть в толпе престарелых сплетничающих гостей и родственников, обмусоливающих каждую мелочь в одежде или жест в поведении танцующей молодёжи, просто плохо становится. Мне уже заранее невыносимо скучно.
Глеб, и вообще, дай, наконец, что-нибудь почитать! Можно даже справочник по физике. Лучше местную книгу, я здесь ни одной не видела, а ведь они наверняка есть!
– Ты уверена, что сможешь читать нынешние книги?
– Ты же меня обучишь магически во сне, как язык!
Глеб расхохотался:
– К хорошему привыкаешь, правда, Эля? Раз – и вся азбука в твоей голове.
* * *
Коршень сидел в полутёмном зале столовой при гостинице «Синяя птица». Что это была за синяя птица, в честь которой была названа гостиница, никто не знал.
В оконные проёмы задувал горячий ветер, ставни были сняты. Народу было мало, пустые стулья жались у массивных деревянные столов, еду для малочисленных едоков подавал сам хозяин. Это заведение скорее было закрытым пансионом, где жили, в основном, наёмники и куда чужих старались не пускать. Тут сдавались комнаты с питанием, а хозяин и сам был бывший наёмник, грузный мужчина, которого свои звали Быком.
Коршень снимал тут комнату и столовался. Здесь было спокойно, стряпуха у Быка была хорошая, кормили вкусно. Семейная жизнь у главы каравана была в далёком прошлом, а содержать целый дом для него одного при том, что он постоянно отсутствует и сопровождает караваны, было накладно. У Быка постоянно несколько комнат пустовало, поэтому всегда было куда вернуться.
Коршень привёл караван с побережья только вчера. В этот раз переход был удачным, хотя от него за версту несло необычностью, что тянуло на размышления. Нападение, которое они так удачно предотвратили, существенно обезопасило им последние дни перехода до Коксы. То самое ущелье, проходить через которое всегда было у Коршеня головной болью, караван прошёл почти не заметив. Достаточно было послать пару разведчиков, которые сказали, что засады нет.
– Откуда бы ей взяться, если вся банда осталась у реки в полуразобранном состоянии, а её оружие перекочевало в мешки наёмников, – хмыкнул мужчина мысленно.
За столом гостиничной столовой Коршень был не один. Вместе с главой каравана напротив него сидел его помощник, Сич, с которым они уже несколько лет ходили сопровождающими. Их связывали отношения куда крепче, чем начальник и подчинённый. Скорее, этих мужчин можно было бы назвать боевыми товарищами, полностью доверяющими друг другу и не раз проверившими надёжность дружеского плеча во многих переделках. Однако Коршень был старше, опытнее, мудрее, и Сич принимал его лидерство.
После сытного обеда они расслабленно потягивали пиво и вели медленную неторопливую беседу, делясь впечатлениями о переходе.
– Странные они какие-то, – продолжил разговор Сич, – какие-то не такие.
– Всё семейство? Они вроде Жингу родственники, он сам их в караван пристроил.
– Киру и Олгу я раньше видел, еще раньше, когда бывал у них на побережье, они точно местные. А старики откуда взялись? Может, раньше по домам сидели, а тут свадьба, решили поехать?
– Может быть. А ещё что показалось тебе странным?
– Отца Глена между собой всё время Глебом называли.
– Может быть, это у него домашнее имя. Основной вопрос, как они лазутчика тогда поймали и заставили ответить всё как есть, а потом ещё и отвести нас к банде?
– Да, интересно как. Лазутчик тогда как под дурманом был, да старика Глена приказ выполнял без сопротивления. Может, и мы были под дурманом весь переход, а, Коршень? Ты под дурманом и на старушку их повёлся. А, Коршень? – Сич пошло ухмыльнулся.
Коршень предупреждающе повёл глазами на развеселившегося помощника. Под тяжёлым взглядом товарища он сразу замолчал, но насмешливое выражение с лица не убрал.
– Хм, да, старики, – подумал, внутренне поморщившись, глава каравана. – По поведению действительно близкие люди, с полувзгляда друг друга понимают и доверяют. Ощущение от них как от сплочённого боевого звена.
Коршень вспомнил брошенную отцом Гленом фразу тогда на берегу «При ней можно», значит, многое знает и видела матушка Элина.
– Нет, я себя под дурманом не чувствовал, да и не чувствую, голова весь путь была ясная, – ответил он Сичу. – Думаю, ты тоже.
Сич согласно кивнул.
– Не отпускает ощущение, что как-то они изменились за неделю перехода, – продолжил Коршень. – Я вначале Олгу и Киру только отметил, а матушку Элину вообще не замечал вначале, только боялся, как бы не заболела да не померла от старости в своём фургоне пока до Коксы идём. А теперь даже старушкой её называть язык не поворачивается.
Он вспомнил как взволновал его тот единственный танец с этой «старушкой», вспомнил её взгляд, улыбку, и то давно забытое ощущение из юности, будто искры проскакивали между их пальцами, когда ладони у них соприкасались.
Мужчина вздохнул и покачал головой в недоумении.
– Это точно, – поддакнул Сич, – изменились они как-то, расправились. Может, они из страха под Жингом из себя очень старых изображали?
– Если они могут врагов подчинять и заставлять делать то, что им нужно, то никакой Жинг им не страшен. Интересно, что они дальше собираются делать. Свадьба Киры, а потом? Обратно поедут? Здесь останутся? И что-то мне подсказывает, что не бедные они.
– Ну, узнать это несложно. На свадьбу мы приглашены, слухов насобираем.
Сич помолчал и добавил:
– А ведь лазутчика матушка Элина тогда обнаружила. Хотя, думаю, он спрятался как следует, наша охрана его не увидела.
– Откуда знаешь? – посмотрел на Сича Коршень, который прекрасно помнил, как Глен ушёл от вопроса откуда взялся чужак и почему всё им как на духу выложил.
– А я помню, где все были в тот момент. Отец Павл тогда спешно подошёл к Глену, а потом они торопясь пошли на берег на женский пляж. Видимо, она махнула ему как-то, Павл ведь тоже на берегу сидел, только на мужском пляже. Я ещё тогда подумал, что там что-то бытовое у женщин случилось. А потом позвали нас.
– Вот как? – протянул Коршень. Становилось всё интереснее и интереснее. И, что радовало, в этих загадках не чувствовалось опасности, а нюх его раньше не подводил.
Итак, на свадьбу Киры он точно пойдёт, тем более и жениха знает, и его отца, да и всё его семейство. Торговцы с наёмниками поддерживали близкие отношения.
Но до свадьбы ещё целая неделя, есть время просто понаблюдать, пока не собрался следующий караван.
– Надо проследить, что они в городе будут делать, да не самому, а нанять мальчишку какого-нибудь, пусть целыми днями отслеживает, где будут ходить, да с кем разговаривать, – решил он и сразу, не откладывая на потом, послал за внуком Быка, шустрым сообразительным парнишкой, которого и раньше уже задействовал в своих мелких делах.
– Так что уже этим вечером у меня будет отчёт, что делали эти необычные старики. И, хм… старушка, – хмыкнул он мысленно, отсылая юного шпиона на задание.
К вечеру он получил первый отчёт.
После обеда старики сидели в глубине сада и играли в какую-то игру. Мальчик не рискнул перелезать через забор и подслушивать разговоры, но явно изредка слышал крик «рыба».
– Да, я тоже помню, – улыбнулся Коршень, который вспомнил, что слышал подобный крик из фургона отца Глена в исполнении Киры, после которого расспросил поподробнее Данила, что за игру они там затеяли.
– После этого они пошли гулять по городу, – продолжал рассказывать мальчик, – но не все. Отец Павл остался дома. Ушли только Глен и Элина.
– И где они гуляли?
– По центру. Дома рассматривали, лавки. Дом главы рассматривали.
– Заходили куда-то?
– Только школу заходили. К учителю.
– Как интересно, – задумался Коршень. – Они грамотные? Или наоборот хотят научиться на старости лет?
Глава каравана знал всё, чему учили в местной школе. Спасибо отцу, который не пожалел денег на обучение. Бесплатно школу посещали только самые смышлёные мальчишки из бедных, на которых указывал сам глава, и только девочки из богатых семей были грамотными. Большинство горожан не видело смысла тратить денег на обучение дочерей.
В школе учили чтению, письму и давали представление о самых опасных растениях и животных. Умению обращаться с оружием и базовым основам военной стратегии и тактики отцы учили своих маленьких сыновей сами.
В городе была ещё одна школа, где учили военному делу подростков мужского пола уже посерьёзнее. Она располагалась в казарме из белого камня, которая стояла ближе к краю города, и там всем заправлял сотник. Коршень мысленно ещё раз поблагодарил отца уже за то, что заставил его ходить и в эту школу, к этому суровому и неласковому сотнику. А ведь будучи подростком упирался, дурачок.
– А к сотнику в школу ходили?
– Нет, не ходили.
– Что смог подслушать?
– Да ничего особенного, отец Глен подшучивал над матушкой. Только один раз они говорили на каком-то чужом языке. Я на дереве сидел, они мимо шли.
– Не заметили тебя?
– Да вроде нет.
– Завтра с утра опять иди.
Коршень обдумывал услышанное. Чужой язык? Значит, они очень издалека. А если появились именно на побережье, значит, приплыли откуда-то. А ведь больших островов и поселений в той стороне моря нет. Ох, непростые это старики!
Вечером он наведался к учителю и, между прочим, поинтересовался зачем к нему сегодня заходили гости с побережья.
– Никто ко мне сегодня не заходил, ты что-то перепутал, Коршень. Да, стучались двое, немолодая пара, но не заходили.
– Ого! – удивился про себя мужчина. – Они даже так могут!
* * *
На следующий день Элю оставили дома следить за рюкзаками, а Глеб с Павлом с утра из любопытства отправились к казармам, посмотреть на обучающихся подростков. Павлу хотелось оценить уровень обычной военной подготовки местных молодых парней. Обмануть охранника на входе иллюзией для Глеба не составило труда. Маг не стал выдумывать, а заставил парня увидеть вместо них Коршеня с помощником. Они прошли и устроились недалеко от тренировочной площадки уже в собственном обличии.
Около пары часов они смотрели на то, как занимаются подростки, после чего Глеб кивнул куда-то в сторону и сказал:
– А ты слежку за нами заметил?
– Нет, – удивлённо повернулся к нему Павел. – Где он? Кто?
– Потому что вчера тебя не было, ты дома сидел. Я мальчишку только к вечеру заметил, слишком часто он словно незаметно рядом с нами крутился, обыкновенный, лет двенадцать, в рубашке белой. Думал, может, случайно. Ан нет. Сегодня он опять тут. Вот сейчас и узнаем, кто за нами следит. Пошли, выйдем с территории казармы, не тут же пацанёнка ловить.
Поймать мальчика удалось не сразу.
Как только Павел схватил парнишку за руку, Глеб немедленно накинул на него подчинение, взгляд у мальчика поплыл и остекленел.
– Кто велел за нами следить?
– Коршень.
Мужчины переглянулись.
– Где он живёт?
– У деда моего, в гостинице «Синяя птица».
– Отведи к нему.
Мальчик послушно повернулся и направился вдоль заборов. Мужчины пошли следом.
– Вряд ли Коршень связан с бандой, – сказал Глеб, обращаясь к Павлу на русском. – Получается, мы опять чем-то засветились. Опять же, следит не за вещами, а за нами.
– Сейчас всё узнаем, – пробурчал Павел. – Ты у нас мастер языки развязывать. Если тут простой интерес к нам, а не к рюкзакам нашим, можно и нанять его, раз уж умудрились опять засветиться.
Коршень сидел в столовом зале, и почти не удивился, когда на пороге «Синей птицы» появились отец Павл и отец Глен. Между ними спокойно стоял посланный следить за ними мальчишка.
– Твой мальчик? – спросил подходя и грузно усаживаясь за стол отец Павел. Рядом по-хозяйски уселся отец Глен.
– Мой, – не стал отпираться Коршень. Подсознательно он ждал, что мальчика рано или поздно заметят, но не ожидал, что так быстро и заставят привести к нему уже на второй день слежки.
– Зачем послал следить?
– Уж больно необычные вы люди, заинтересовали.
Мужчины переглянулись.
– Тогда ты должен понимать, что заставить тебя говорить правду нам совсем не сложно, – взял на себя беседу Глен.
– Да уже заметил, – хмыкнул Коршень, но взгляда не опустил. – Особо скрывать мне нечего.
Потёк спокойный разговор, мужчины обменялись вопросами, во время которых Глеб отслеживал его эмоции. Ничего не указывало на какие-то коварные замыслы наёмника. Отвечал он честно. Вопросы задавал очень точные.
– Да, видимо, чистый интерес и любопытство, – решил Глеб, посмотрел на друга и кивнул ему.
Павел еще раз оглядел сидящего перед ним мужчину, своей внешностью и движениями, напоминающего хищную птицу, вздохнул и произнёс:
– Нам нужно в Алатай. Не возьмёшься ли нас сопроводить? Сопровождение набираешь ты, но под нашим контролем. Условия обсудим.
Коршень ничем не выдал своего удивления. Мысль, что старики собираются ехать дальше Коксы, как-то не приходила ему в голову. Вдвоём или… втроём? Неужто потащат с собой в двухнедельный переход и матушку Элину? Зачем? Что у них там в Алатае?
– Надо подумать.
– Думай. До завтра. Если сам не поведёшь, подумай, кого надёжного можешь посоветовать.
Они поднялись и не торопясь пошли к выходу.
У Коршеня осталось ясное ощущение, что если он сейчас вытащит кинжал и попытается метнуть его этим людям в спину, то первым умрёт он, а не кто-то из этих на вид безобидных стариков.
Только когда дверь за ними закрылась, мужчина смог расслабиться.
Он не хотел себе признаваться, но решение уже принял. Чувства опасности не было, а было любопытство и ощущение чего-то необычного и очень интересного.
Утром он послал мальчика сказать, что согласен и ждёт их к обеду в «Синей птице» для обсуждения условий и закупок для перехода.
* * *
Следующая неделя была суматошной.
Глеб с Павлом сочли утро после свадьбы очень подходящим, чтобы незаметно исчезнуть из Коксы. Вечером после свадебного застолья Коршень должен подогнать фургон к дальней стене сада. Они с Павлом отнесут туда рюкзаки, а Павел там же в фургоне и останется ночевать. А ранним утром после праздничного торжества все вместе, включая наёмников, выедут из города обратно в направлении побережья, потом сделают небольшой крюк и направятся на Алатай. Если кто-то и следит за ними, то, возможно, обманется тем, что они не выезжали со двора или тем, что поехали на побережье.
Сборы фургона для двухнедельного перехода на Алатай и тайная продажа части Элиных «драгоценностей» для оплаты наёмникам перемешались с подготовкой к свадьбе. Глеб ещё во время первого и единственного посещения местного учителя утащил у него пару книг, а ночью передал спящим друзьям на ментальный слой написание букв этого времени. Теперь Эля, сидя у окна в комнате рядом с рюкзаками, с упоением училась читать и разбирать смысл написанного на местном языке. Одна из книга была весьма подходящая для обучения – это было повествование о славном путешественнике Нике и его приключениях. Глеб не зря выбрал её в запертом шкафу учителя. Азбуку или учебник для детей Эля освоила бы за полдня, а эту она читала медленно, продираясь сквозь хитросплетения сюжета и завитушки закрученных автором изящных фраз. Она, соскучившаяся по интеллектуальным задачам, как настоящий исследователь, вытаскивала из текста много деталей быта, схемы поведения, формы обращения и описание обычаев и традиций, в которых она слышала слабое эхо своего времени.
Глеб был доволен. Эля погрузилась в родную стихию и перестала скучать. Вместе с базовыми знаниями букв, он во сне передал ей со своей памяти основы магических манипуляций. Её развившиеся магические способности уже позволяли ей использовать эти знания на практике. Раньше, пока она не чувствовала коконов и слоёв, эти знания были ей бесполезны.
Прогресс был налицо – всю неделю перед свадьбой под присмотром Глеба Эля находила и лечила болячки у Павла, который ничтоже сумняшеся предоставил своё тело и кокон друзьям для обучения. Она и себя пыталась лечить, но Глеб пока боялся дать ей полную волю без его присмотра, чтобы она не наделала ошибок и не навредила.
