Две в одной

Но зато перед сном, когда он вытягивался на кровати всеми своими набегавшимися за день членами, память сразу услужливо рисовала её образ, возвращая ему спокойствие, утерянное в суете дня. Он снова видел её с пером в руке, рассуждающую о поведении чужого мага, или ту, которую увидел в гостиной графини, или ту, силуэт которой сливался с темнотой купальни. Он снова чувствовал гладкость её кожи, слышал её голос, говоривший «Всё так неожиданно» и соглашался, да, неожиданно, потому так и запутано. Она уводила его в сны, в которых он был совершенно счастлив, хотя проснувшись, совершенно не помнил, что ему снилось. От снов оставалось только ощущение радости.

Нил, привыкший видеть по утрам перед каждым Осенним балом озлобленного барона, только диву давался его утреннему хорошему настроению, надеясь со временем разгадать истоки такого необычного поведения хорошо изученного им господина.

* * *

Ингер стоял у колонны бального зала, разглядывая танцующих и сначала заметил Керта. Маг медленно кружил рядом с какой-то очень молоденькой замужней дамой. Недалеко от них он увидел знакомую фигуру Далина Рохета, который танцевал в паре со смутно знакомой женщиной в тёмно-вишнёвом платье, которая грациозно выступала рядом с ним. В этот момент барон не видел её лица, потому что она повернулась к Далину, который смотрел на неё с широкой улыбкой. Её головка, была убрана в украшенную цветком затейливую высокую причёску, из которой на шею спускалось несколько тёмных локонов.

Ингер пробежался глазами по всему залу. Аники нигде не было.

– Неужели опять не пришла? – заволновался он, настроение покачнулось и начало портиться, но ещё была надежда её увидеть. Возможно, она просто опоздала?

Он скользнул глазами по кружащимся парам, по Керту, по Далину… В этот момент дама, танцующая с Далином, кружась, повернулась к барону лицом и улыбнулась ему той самой сияющей улыбкой. Он узнал эту улыбку, узнал саму Анику, ожидание отступило, и на него волной нахлынуло радостное предвкушение.

Барон как-то сразу успокоился. Она тут, свои три танца он не упустит и сможет переговорить с этой прелестной женщиной, которую в своих мыслях уже видел невестой.

Первый общий торжественный танец закончился, и толпа рассыпалась на маленькие и крупные компании. Любители карт потянулись к карточным столам, любители поесть к столикам с едой, маменьки заняли стратегически удобные позиции.

Графская чета села в креслах на возвышении, вокруг них собрались самые сиятельные и почтенные гости. Опять зазвучала музыка, кавалеры начали приглашать дам, бал закружился во всём своём великолепии.

После первого танца Керт вынужден был оставить Анику вместе с Далином и его женой, потому что на многолюдных собраниях его место было рядом с графом. Магическая защита замка и его обитателей лежала на нём, гостям привозить своих магов в замок запрещалось. Так что бал для Керта был не только развлечением, но и временем напряжённой работы.

Ингер стоял немного сзади и справа от графа и, якобы рассеянным взглядом, скользил по бальному залу. Он видел, как Керт сел в кресло за большой напольной вазой с цветами неподалёку от графа и оттуда наблюдает за залом. Маг оставил Анику с Далином и той молоденькой дамой, с которой он танцевал. К этому их небольшому кружку подошёл старый барон Голсет, сопровождаемый своим помощником Эхи Леннетом, и молодая баронесса очень живо стала с ними о чём-то беседовать.

В разговорах Аника пропустила быстрый и весёлый танец, предложенный церемониймейстером застоявшейся, жаждущей веселья, публике. Но вот следующий танец молодая баронесса пошла танцевать с Эхи. Ингер, стоя на возвышении, видел, как к их кружку, к месту, куда Эхи после танца приведёт молодую баронессу, потихоньку начинают подтягиваться кавалеры, заинтересовавшиеся внезапно расцветшей баронессой.

Следующий танец Аники достался быстро сориентировавшемуся, известному красавцу и сердцееду Реулу Трепту. Они оказались очень красивой парой и привлекли к себе всеобщее внимание, тем более их наряды очень гармонировали между собой. Высокий широкоплечий красавец Реул был в светло-сером камзоле, расшитом тёмно-вишнёвой вышивкой, совпадающей по оттенку с платьем баронессы. Он с кошачьей грацией двигался по залу ритмичным танцевальным шагом, а вокруг него кружилась Аника с развевающимися юбками, похожими на раскрывающиеся лепестки цветка.

Ингер решил, что пора вмешаться. Пора напомнить о своём существовании, пока другие ушлые танцоры полностью не вытеснили его из списка танцев молодой баронессы Эргет.

Аня уже немного подустала и хотела немного отдохнуть. Реул, конечно, был очень красив и любезен, но его льющиеся непрерывным потоком затёртые до дыр комплименты, многозначительные взгляды и попытки произвести убойное впечатление, чрезвычайно утомляли. Наверное, если бы ей было семнадцать или восемнадцать лет, Реул показался бы ей эталоном мужчины. Но свой солидный женский опыт общения с записными сердцеедами она принесла с собой из прошлой жизни и поэтому видела этого заливающегося трелями соловья насквозь. Аня куда охотнее предпочла бы остаться в компании молчаливого Эхи.

– Или Ингера, – пришла ей в голову неожиданная мысль. – В присутствии Ингера Реул вёл бы себя куда как спокойнее.

Но в этом круговороте бала Аня видела барона Ингера Ольвета только издали и не очень понимала, почему он не танцует: то ли ему не дают обязанности, то ли он просто не хочет. В том, что он прекрасно танцует, Аня не сомневалась. Она до сих пор была под впечатлением их почти синхронных движений, когда они в полной тишине танцевали зергинс в гостиной дяди Керта.

– Господин Эхи, не проводите ли вы меня к окну, немного подышать свежим воздухом? – обратилась она к помощнику барона Голсета, дождавшись паузы в сладких речах Реула. Совсем было приунывший Эхи улыбнулся и предложил ей свою руку.

Но тут заиграли зергинс, и Аня приостановилась. Мужчины вдруг расступились, и она увидела Ингера, мягкой походкой приближавшегося к ней.

– Могу ли я пригласить вас на танец, дорогая баронесса?

– Но госпожа Аника хотела отдохнуть, – Эхи отчаянно бросился на защиту своей дамы от явно превосходящего его по силам противника.

Аня успокаивающе посмотрела барону Леннету в глаза:

– Мы подышим свежим воздухом попозже, – и протянула руку Ингеру.

Они с Ингером опять танцевали зергинс, повторяя все те же па, которые наблюдал Керт в своей гостиной. Только на этот раз музыка звучала вне их воображения, вокруг было многолюдно, и десятки глаз их рассматривали и ревниво оценивали.

Аня улыбнулась и, вовремя очередного движения, когда они приблизились в танце сказала:

– Да.

После этого мелодия развела их на длину вытянутых рук и соприкасались только пальцы.

– Что да? – удивлённо поинтересовался Ингер, когда они снова сблизились, выполняя очередное па.

– Ну, ты же спросил меня в записке, прощу ли я тебя? А с тех пор мы не разговаривали. Мой ответ – да.

Ингер вздохнул. Его сегодняшнее решение сделать ей предложение руки и сердца отодвинуло в далёкое прошлое ту его записку и вопрос в ней. Уже были не важны ни цветы, ни букеты, теперь на кону стояли их судьбы и судьбы их ещё не родившихся детей. На кону стояло родятся ли, увидят ли свет эти дети вообще. Барон почувствовал, что от этой мысли у него начинается портиться настроение. Её «да» было очень важным, но вопрос должен прозвучать совсем другой, куда более весомый, да и не тут на балу под этими вездесущими любопытными взглядами. Он со своими мыслями и планами уже убежал далеко в будущее, упустив из виду, что Аника еще здесь, в настоящем и за ним не успевает.

Аня увидела, как Ингер слегка помрачнел, однако не успела удивиться, как он тут же ей улыбнулся и сказал:

– Ну раз ты меня простила, значит, я могу сделать следующий шаг и пригласить тебя на конную прогулку, скажем, через три дня, после того, как основные гости разъедутся.

Тут уж задумалась Аня, не понимая чего именно хочет добиться барон этой прогулкой. Он уже считает её своей любовницей и предлагает выехать на прогулку, где собирается просто продолжить любовные игры на свежем воздухе, вдали от любопытных глаз? Так эти же любопытные глаза и отследят, что поедут они вдвоём, а пытливые умы додумают всё, что было или не было в меру своей испорченности.

– Я могу подумать?

– Только до следующего танца со мной.

– Тогда у меня ещё есть время.

Музыка стихла, и барон галантно привёл Аню к месту, где её терпеливо дожидался Эхи.

– Не забудьте, баронесса, вы обещали мне ещё один танец! – Ингер поклонился и отошёл, сразу с кем-то раскланиваясь. Через некоторое время баронесса увидела, как он приглашает на танец другую даму, и она, гордая, что на неё обратил внимание такой кавалер, идёт вместе с ним в центр бального зала.

Аня под руку с Эхи пошла к окну немного подышать и остудиться, как и собиралась. Барон Леннет оказался исключительно подходящим для её настроения собеседником: он молчал.

Молодая женщина стояла с ним рядом, задумчиво смотрела на прекрасный вид, открывающийся им из окна, и размышляла над предполагаемой конной прогулкой.

– Непонятно, что Ингер хочет, но всё-таки интересно, что именно, – думала она. – Он всё-таки не Реул, который заманивал бы меня в лес, чтобы до умопомрачения заговорить меня своими любовными речами, а потом просто задрать мне юбку. Но, может быть, я чего-то в этом мире не понимаю? Аника была слишком неопытна на любовном фронте, и её память мне ничего не может подсказать. Однако есть простой способ. Чтобы понять, что делать нужно честно себе ответить на возникающие вопросы, – после долгих размышлений сказала сама себе Аня. – Итак, госпожа баронесса, ты хочешь ехать на прогулку с Ингером?

– Да, – честно ответила она сама себе.

– А если цель прогулки просто заняться с тобой сексом?

– Тогда нет.

– А если цель просто с тобой прогуляться?

– Да.

– Тогда нужно придумать такие условия, чтобы можно было бы с тобой только гулять. Да и чтобы никто ничего не мог эдакого порочащего твою честь придумать.

– Получается, надо взять кого-нибудь с собой, – заключила Аня. – Дамы отпадают. Будет всё слишком церемонно, и всё равно не обойдется без сплетен, домыслов и фантазий. Против мужчин будет сам барон.

Решение выплыло само собой. Нужно взять Дила. Юный конюший как никто подходил на роль дуэньи. С ним она чувствовала себя легко и уверенно, парень даст им с Ингером спокойно побеседовать, да и барон, скорее всего, будет не против. Семнадцатилетний Дил в его глазах ещё мальчик.

Она посмотрела на Эхи, улыбнулась ему с благодарностью за его такое очень своевременное молчание и сказала:

– А почему бы вам, господин Леннет, не пригласить меня еще на один танец.

Господин Леннет улыбнулся и всё так же молча подал ей свою руку.

Она снова танцевала и не только с Эхи. Даже милорд пригласил её на один танец, танцуя который Аня поняла, что у неопытной в сердечных делах Аники не было никаких шансов устоять перед обаянием лорда Дирка.

Граф был просто великолепен. Высокий, статный, в бледно-голубом расшитом золотом наряде, он с грацией пантеры уверенно вёл в танце свою чуть смущённую раскрасневшуюся партнёршу и смотрел на неё чуть насмешливым внимательным взглядом из под тёмных ресниц.

Для второго танца Ингер выбрал медленный неторопливый танец.

– Я жду ответа, – сказал он, медленно кружа её вокруг себя.

– Я согласна, но только с условием.

– С каким же? – Ингер был заинтригован.

– Мы возьмём на прогулку Дила, сына главного конюшего.

Ингер откровенно удивился.

– Зачем?

– Если подумаешь, поймёшь. Моё условие принимается?

– Хорошо. Принимается.

Ингер быстро догадался, чем вызваны её колебания и откуда возникло это странное условие. Свой третий танец они посвятили теме конспирации, увлеченно обсуждая, как выехать из замка на прогулку так, чтобы не вызвать досужих сплетен и ненужных разговоров, чем привлекли к себе внимание Синты прямо сразу же тут на бале.

Их третий последний танец закончился. Ингер видел, что она натанцевалась досыта и уже устала.

– А не пойти ли нам с вами поужинать и выпить по бокалу вина? – громко и чинно сказал он, предлагая ей свою руку для похода в столовую.

Аня наклонила голову, соглашаясь, что это будет очень достойным продолжением бала, и взяла его под руку и под взглядами раздосадованных её выбором кавалеров отправилась ужинать.

А после ужина опять были танцы.

* * *

От усталости Аня буквально приползла с бала в свои покои, села перед туалетным столиком трюмо и посмотрела на себя в зеркало. Из зеркала на неё смотрела разрумянившаяся прелестная темноволосая женщина с мерцающими в свете свечей глазами и с очаровательной, слегка шальной улыбкой, блуждающей на её губах. Некоторая растрёпанность и несколько выпадающих из прически локонов не мешали ей быть весьма и весьма привлекательной и даже наоборот, такой легкомысленной она себе откровенно нравилась. Уверенность в собственной неотразимости, сверкавшая во взгляде, придавала её улыбке оттенок горделивости.

Аня улыбнулась счастливой Анике, глядевшей на неё из зеркала с её собственным знакомым выражением лица и сказала ей:

– Главное, что красит женщину – это счастье, тогда она из обычной непримечательной тётки превращается в очаровательную красавицу.

Она позвала Илли, которая помогла ей раздеться, без сил упала в кровать и мгновенно провалилась в сон.