Теория 14-ти кристаллов

Именно в это же время престарелый камердинер замка Урсусбергенов Ульрих провожал Уго к своей комнате. Чтобы дойти до комнаты от главного входа, им надо было пройти несколько коридоров. Вдоль по всем стенам этих коридоров висели рога лосей, головы медведей, кабанов и волков. А по бокам в стеклянных шкафах были выставлены в ряд образцы кристаллов и минералов. Одним словом, коридоры замка сильно походили на какой-нибудь Институт естествознания. Ульрих открыл дверь комнаты и пропустил вперед Уго с взъерошенными волосами и покрасневшими от холода щеками. Уго, погруженный в раздумья, вошел в дверь, остановился на маленьком коврике с оленями и принялся снимать с себя куртку. Ульрих взял у мальчика школьную сумку и помог ему раздеться.

– Обед будет через двадцать минут. К этому времени ваш отец и доктор Элмер будут в столовой комнате, и прошу вас, приходите вовремя. Могу ли я помочь чем-либо еще? – почтительно и в то же время воспитательным тоном обратился Ульрих к Уго.

– Спасибо, Ульрих, я скоро приду, – печально ответил Уго, взглянув на камердинера снизу вверх из-под падающих со лба волос.

– Хорошо. Если понадобится, дважды нажмите кнопку звонка. Два коротких звонка, поскольку, как я уже многократно докладывал, одним длинным звонком вызывает меня ваш отец. Может, хотя бы на сей раз вы запомните. – Ульрих резко развернулся и вышел в коридор.

– Два коротких звонка, – пробормотал Уго и подошел к своей кровати.

Надо сказать, что Уго занимал достаточно большую комнату, что было не так уж удивительно, если принять во внимание размеры замка. В самой середине комнаты стоял большой стол. На столе лежали учебники Уго, тетради и разобранные игрушки. Слева от окон вдоль стены по всей ее длине размещался длинный шкаф с ящиками, который доходил Уго только до плеч. В нем лежали игрушки, которые в основном были собраны из деталей других старых игрушек и представляли собой престранного вида механические существа.

Как только Уго присел на кровать, одна из игрушек на тракторных гусеницах с головой лошади совершила короткое движение железным щупальцем и снова застыла на месте. Так происходило с игрушкой почти всегда, когда в комнате что-нибудь шевельнется. Эти странные механические создания обитали в комнате Уго, и его отец Боссе Урсусберген вместе с партнером доктором Элмером закрывали на это глаза. Мальчик и так все время находился взаперти, если не считать кратковременных посещений школы раз в неделю. Он даже не бывал в Кайлеено, и в этих краях не знал никого, кроме Ульриха и доктора Элмера. В комнате находились и другие интересные вещи: игровой аппарат пинбола, настольный футбол и средства для рисования, а самым интересным предметом представлялся огромный старый деревянный шкаф, который располагался между окнами и кроватью, возвышавшийся от пола до потолка. А потолок в замке был в три раза выше, чем в любом обыкновенном доме.

Самый верх шкафа украшали красивый деревянный карниз и щит. До потолка оставалось ровно столько места, сколько хватило бы, например, для небольшого чемодана, предназначенного для путешествий, или маленького телевизора.

И все-таки почему шкаф был самым интересным предметом в комнате? Естественно, не потому, что был забит одеждой и ящиками от игрушек Уго, но это было единственное место, которое он мог единолично контролировать.

Присевший на кровать Уго прислушивался к удаляющемуся звуку шагов Ульриха в коридоре. Как только звук шагов притих, мальчик быстро открыл сумку и достал маленькую железную коробку и тетрадь. Тетрадь положил на кровать и с коробочки снял крышку, откуда вылез именно тот механический жучок, который так озадачил Инге. Как только жучок вылез из коробки, он тотчас же направился к тетради и начал что-то царапать на пустой странице, точно так же, как до этого делалa в тетради Инге. Уго повторил то же самое действие карандашом, которое совершила Инге: осторожно закрасил страницу, и появились буквы. Послание в тетради Уго продолжалось с того места, где прервалось в тетради Инге: «Ты должна как-нибудь помочь мне найти мою маму. Ее зовут Мари Ланеган, она находится в одной из городских клиник. Думаю, там, где лечат пациентов с нервными расстройствами. Я должен вовремя разоблачить доктора Элмера и моего отца, потому что они задумали что-то плохое. Я в опасности».

Прочитав письмо жука в своей тетради, Уго понял, что его послание Инге получила не полностью, из-за чего девочка могла принять неправильное решение. Было ясно, Инге получила тревожное известие от ровесника, который просит о помощи, однако ту часть, в которой было сказано, к кому она должна обратиться за помощью и кто на самом деле тот человек, который может помочь, Инге не смогла узнать. Если же Инге все-таки решила бы попытаться помочь Уго после прочтения неполного письма, она могла выбрать разные пути: например, несмотря на предупреждение Уго, она тем не менее обратится в полицию, а полиция, конечно, придет в замок, и тогда они увидят и без того знакомую картину – больного мальчика, отца и доктора Элмера. Всё свалили бы на фантазию одной маленькой девочки, и в таком случае Уго лишился бы всякой возможности выходить из дома, а может, даже из комнаты; если Инге рассказала бы о письме бабушке или директору Стокеру, дело опять-таки дошло бы до полиции. Но самое опасное в другом: Инге могла решить самой идти в замок, что создало бы еще большую угрозу для Уго. Первое: если доктор Элмер и отец узнают про письмо и жука, тогда они вовсе запретят мальчику прикасаться к игрушкам. Они перероют всё, обнаружат тайники Уго, а самого навсегда запрут в комнате. Второе: доктор Элмер мог как-то навредить Инге, чтобы девочка не разгласила тайну замка и Уго. И третье: в лесу Инге могла потеряться, или же столкнуться с какой-нибудь опасностью. Одним словом, ужасные мысли одолели Уго, и ко всему прочему еще добавился страх того, что он мог уже никогда не увидеть маму. А если доктору Элмеру удастся воплотить свои темные и не вполне понятные намерения, тогда вообще неизвестно, что может произойти, и как исправить потом все, у мальчика уже не было и малейшей мысли.

Уго взглянул на часы, висевшие на стене. Двадцать минут прошло с тех пор, как Ульрих проводил его в комнату. Теперь обязательно надо было идти в столовую. Если бы он опоздал, его могли наказать и не пустить кататься на коньках на покрытую льдом веранду замка. Уго посадил жука в жестяную коробку, а коробку спрятал за доской в своем огромном шкафу. Он ужасно не хотел идти на обед, так как терпеть не мог доктора Элмера. Именно из-за него и еще одного человека находились в заложниках он и его отец в замке дедушки. Именно они вынудили Боссе взяться за этот кошмар. И именно из-за них мама попала в больницу.

Уго еще раз обвел взглядом комнату, чтобы ничего такого не осталось на виду, что насторожило бы Элмера. Затем он провел по волосам рукой, чуть пригладив их, поправил задранный свитер, вышел из комнаты и направился к лестничной клетке, думая о том, что ему предстояло сделать, как только закончится обед, чтобы избежать трагедии.

Глава 10

Инге стояла в своей комнате и все еще не могла собраться с мыслями после послания Уго. Помимо всего остального ее интересовало, почему Уго выбрал именно ее, чтобы обратиться за помощью, а может, тот жук случайно приполз к ней? Хотя нет, в письме Уго обращался к ней по имени. «Здравствуй, Инге», – так начиналось письмо.

На самом же деле, Уго и вправду выбрал Инге не случайно, чтобы послать ей сигнал тревоги. Мир мальчика ограничивался стенами замка, и его постоянно контролировали. Хотя вряд ли этот контроль был совершенным, потому что Уго обычно умудрялся незаметно передвигаться по замку и всегда знал, что происходит здесь или там. Уже давно он работал над планом «Взлом крепости изнутри». Для его выполнения ему приходилось все время держать под пристальным наблюдением как отца, так и доктора Элмера.

Был еще один человек, чей вклад во все это дело оказывался гораздо весомее остальных. Это был «босс». Во всяком случае, и отец, и Элмер его упоминали только так. Появлялся в замке он крайне редко, и его визиты были слишком кратковременными, чтобы что-то понять больше. «Босс» всегда был одет в меховую шубу, а лицо прикрывал широкий капюшон. Поэтому Уго никогда не видел его лица, к тому же «босс» по обыкновению разговаривал тихо, и мальчику было сложно различить его речь из своего тайника. Одним словом, Уго почти всегда знал, что происходит в замке, только не имел представления о причинах и целях всего происходящего.

Снаружи замок охраняли животные, но Уго от их присутствия только выигрывал. Если у своих окон он замечал снежного барса с вытянутой шеей, это означало, что где-то что-то происходит. Чтобы проверить, можно было выглянуть во двор. Если остальные животные бежали ко входу замка, это означало, что замок кто-то навестил. Этот «кто-то», как правило, был доктором Элмером, и лишь временами приезжал «босс». Очень редко мог еще заехать шеф полиции Кайлеено, чтобы удостовериться, что в окрестностях замка Урсусбергенов ничего примечательного не происходит. Единственный, с кем Уго всегда стремился встретиться лицом к лицу, был именно шеф полиции Свен, но если это когда-нибудь и происходило, то только в присутствии отца или доктора Элмера. Мальчик все время мечтал о том, чтобы хоть один раз ему представилась возможность поговорить с шефом полиции господином Свеном лично, без Элмера и отца. Уго буквально по полочкам раскладывал те фразы, которые собирался сказать господину Свену, однако потом его мысли тонули в голове, в воображении вырисовывались все новые и новые детали: он представлял, как Свен арестовывает Элмера и «босса» («босса» Уго всегда рисовал себе с разными лицами), затем он погружался в приятные фантазии, как с удовольствием садится в поезд и едет в город, а на перроне вокзала его встречает мама, обнимает и больше никогда не расстается с ним. Уго мысленно обнимал маму в самых разных ситуациях: и когда она пекла рождественский пирог; и когда он рассказывал маме свою историю; и тогда, когда уже лежал в постели, готовый ко сну.

Именно с такими мыслями Уго засыпал каждую ночь, но утром просыпался снова там же, в ненавистном ему замке. Проснувшись, он долго оставался в постели с закрытыми глазами и не мог распрощаться со сном. Лишь во сне он был свободным, да еще вместе с мамой.

Комнату Уго населяли книги, игрушки, набор для рисования, конструкторы и многое другое, необходимое для учебы и игры. У него даже имелся велосипед, на котором он гонял по коридорам, а еще, как уже говорилось, устроенная специально для него ледовая площадка, но ничто не могло заменить ему маму. Уго постоянно думал лишь о том, как бы докричаться до кого-нибудь. Именно потому и возникла у него идея пойти в школу.

Случилось это так. Дело в том, что Уго был очень талантливым мальчиком, и делал огромные успехи в математике и других технических предметах, как его дедушка Тор. И такой талант зря не пропадал. Он с большим интересом изучал математику, физику, геометрию. Также с помощью книг, принесенных Элмером, он постигал механику, электрику и химию. Элмер в определенном смысле радовался, когда Уго был занят, так как ребенок не путался под ногами. Со стороны казалось, будто мальчик погружен в свои мысли, и их эксперименты его ничуть не интересовали. Поэтому Элмер всячески способствовал любым невинным увлечениям ребенка, в том числе созданию механических игрушек, несмотря на то что эти гибридные создания ему не особо нравились. Тем не менее он не видел в них угрозы, поэтому иногда даже приносил для Уго старые поломанные игрушки.

Однажды ночью, когда Уго крепко спал и видел свои прекрасные сны, его разбудил шум, а точнее доносившийся из коридора разговор. Сначала эти звуки он услышал в своем сновидении, в котором снова сидел в поезде и уезжал в город, чтобы увидеться с мамой, но вдруг в вагоне появились доктор Элмер и отец. Они шли прямо к нему. Уго попытался спрятаться за спинку сиденья. Боссе говорил Элмеру, мол, может не стоит показывать это мальчику, или же что-то вроде того чем девятилетний мальчик может помочь – а Элмер глазами искал Уго и отвечал Боссе, что его идея очень проста, и если мальчик с этим справится, то все может получиться. Внезапно изображение исчезло, и Уго понял, что это был лишь сон, но звучание голосов отца и Элмера не прекратилось. Доктор настойчиво повторял свои объяснения отцу:

– Боссе, если мы потеряем этого кота, половина дела пропадет, все рухнет. Он наш лучший экземпляр. Но если моя идея сработает, мы все исправим.

– Да, но ему всего лишь девять лет, Элмер, девять лет, и его увлечение механикой всего лишь детское развлечение.

Именно с этими словами дверь в комнату отворилась, и вошел доктор Элмер.

За его спиной стоял отец. Уго уже не спал. Он уставился на Элмера своими большими глазами.

– Уго, мой маленький мальчик, почему ты не спишь? – непривычно ласково начал Элмер.

– Я проснулся от вашего разговора, – невольно правдиво и по-детски естественно ответил Уго.

– Вот и прекрасно, у нас с твоим отцом к тебе есть одно дело. Давай-ка поговорим.

Тем временем Боссе по-прежнему стоял у двери и виновато смотрел на сына. Элмер зажег четырехугольную медную зажигалку, поставил рядом с кроватью и продолжил уже с присущим ему твердым тоном:

– Уго, друг мой, дело в том, что у нас с отцом возникла небольшая проблема, и у нас нет выхода, единственная надежда на тебя. Если ты поможешь нам решить эту проблему, мы со своей стороны обязательно сделаем для тебя что-нибудь, что принесет тебе счастье. Теперь пойдем с нами, мы покажем тебе, в чем дело. Надень что-нибудь, в коридоре холодно.

Уго без единого слова сел в кровати и уныло начал одеваться. Затем встал и побрел в коридор за Элмером и отцом, измученным из-за долгих препирательств с доктором.

Они привели его в операционную комнату, которая располагалась рядом с кабинетом отца, в передней части замка. Взрослые вошли в операционную, где уже горел свет. Застланный белой простыней операционный стол и тумбы с инструментами все без исключения были испачканы кровью. Через приоткрытую дверь на операционном столе Уго разглядел лапы какого-то животного. Отец стоял молча. Элмер позвал мальчика в операционную. Уго медленно вошел в комнату.

На операционном столе лежал снежный барс без сознания со вскрытой грудью. Грудь была раздвинута зажимами, а внутри билось сердце. Подобной жути Уго в своей жизни не видел и с перекошенным от страха лицом попятился к двери. В ту минуту Боссе всей душой хотелось сказать сыну: прости меня за все, мой мальчик, и иди спокойно спать – но Элмер схватил запястье Уго, нагнулся к нему, заглянул в глаза и ровным голосом отчетливо выговорил:

– Уго, нам нужна твоя помощь.

– А что я должен сделать? Он умирает? – еле слышно пробормотал в ответ мальчик. Он был готов заплакать, но не позволил себе этого перед Элмером.

– Да, Уго, этот барс умирает, – прямо ответил Элмер. – И теперь нам нужна твоя помощь. Видишь, как у него в груди бьется маленькое сердце? Оно размером почти с твой кулак.

Элмер взял Уго за кисть и сомкнул его ладонь в кулак: вот такой. Уго посмотрел на свой кулак, а Элмер продолжил:

– Мы с твоим отцом допустили какую-то ошибку, и теперь его сердце бьется почти в два раза медленнее того, чем необходимо для его жизнедеятельности. Через три-четыре дня он погибнет, поэтому я хочу, чтобы ты сделал такой механизм, который будет сжиматься и разжиматься восемьдесят или сто раз в минуту, и он должен быть не больше твоего кулака.

Уго в испуге слушал Элмера, но задание по созданию механизма его заинтересовало. Впервые к нему обратились с просьбой о помощи и восприняли его увлечение всерьез, профессионально.

Уго с усердием принялся за дело. Доктор Элмер наблюдал за его действиями, словно за каким-то сулящим новые открытия исследованием некоего научного светила. Он снабжал Уго любыми необходимыми инструментами и деталями. Мальчик даже не выходил из комнаты – так сильно увлекла его поставленная перед ним задача, которая одновременно была еще и аттестатом зрелости для него. Ульрих приносил ему в комнату завтрак, обед и ужин. На третий день Уго завершил работу над своим аппаратом сжимания-разжимания. Аппарат был механическим, и в движение его приводил маленький двигатель. Двигатель получал энергию из щелочи живого организма и на протяжении месяцев мог работать безостановочно. Доктор Элмер и Боссе приспособили механизм к сердцу барса, и очень скоро барс пошел на поправку, став не только живым и здоровым, но еще более разумным и послушным существом, чем любая собака.