Судьбой приказано спастись

Не дослушав его до конца, Кузьма быстро махнул рукой своему водителю, который без промедления направился к фуре. По просьбе Кузьмы он, в считанные секунды оказавшись у своей машины, быстро нашёл в аптечке нужные таблетки, и, вернувшись, протянул их Сан Санычу. Спустя уже несколько минут тому стало полегче, отчего он, подмигнув глазом, даже улыбнулся Кузьме.

– Кажется, полегчало… Ну, как дела, немой? Вижу, напугавшись за меня, заговорил.

– Да, Сан Саныч, заговорил. Я тебя увидел и, знаешь, как обрадовался тебе… – Кузьма на секунду задумался, подбирая нужное слово, – …как другу! – с нескрываемой радостью завершил он.

– Спасибо за добрые слова. Ты извини, что я тебя тогда оставил, не до конца был тебе другом.Тебя потом посадили в тюрьму. Я это по телевизору уже позже узнал. А потом узнал, что отпустили и обрадовался сразу за тебя, потому что я всегда знал – такие, как ты, не могут делать людям пакостей.

– Ну что, тебе теперь совсем лучше? – спросил Кузьма.

– Да. Ты знаешь, врачи говорят часто мне в последние годы, мол, хватит по дорогам мотаться. Найди, говорят, тихую спокойную работу, тогда и с сердцем забот станет меньше. Но как этим врачам, хорошим и добрым нашим спасителям, объяснить, что я без «баранки» тут же умру со скуки. Ведь без дороги я ни одного дня не смогу прожить. Кстати, если бы не эта дорога, я бы и тебя не встретил – такого сердечного «маньяка», – проговорил водитель с улыбкой и продолжил: – Слушай, «немой». Скажи мне по секрету, как другу, где украл такую красавицу-машину, да ещё и с приятным личным водителем?

– Эта красивая машина, как ты говоришь… папина, с его работы. Я, Сан Саныч, его, наконец, нашёл, – простодушно ответил Кузьма.

– Это того, кто в газете был напечатан?

– Нет. Это один мой папа, а сейчас я ещё одного моего папу нашёл, – радостно объяснил Кузьма.

– Ты, оказывается, теперь самый счастливый человек на всём свете. – порадовался за друга Сан Саныч. – Слушай, «немой», а куда твой водитель сейчас едет?

– Туда, где живут мои папа и мама, – с детской улыбкой ответил парень. – Я хочу, чтобы ты поехал с нами – к нам в гости, – предложил он и, не дав сказать Сан Санычу ни слова, тут же продолжил: – Очень хочу познакомить их с тобой – моим другом Сан Санычем.

– Ну, хорошо, мой дорогой «немой» друг, предложение принимается, – улыбнувшись, не стал возражать Сан Саныч. – А за своей машиной, наверное, завтра подъеду. Ребят знакомых, автослесарей, позову, они и посмотрят, что к чему с мотором. А хотя, нет. Я лучше сейчас позвоню одному моему очень хорошему знакомому, который, может, даже сегодня сможет сюда приехать и на месте во всём разобраться. Так хорошо мне ехалось, и как назло мотор вдруг заглох, а, может, к добру всё это случилось и, кстати, вовремя. Машина как будто чуяла, что тебя – своего хорошего друга – опять увижу.

Увлечённые непрерывным между собой разговором, они сели в Мерседес и плавно поехали. Их непринуждённая беседа прервалась только тогда, когда машина проезжала мимо того самого кафе, с которым Кузьму, как мы помним, связывало одно памятное событие. Заметив знакомую постройку, Кузьма улыбнулся и предложил Сан Санычу:

– Давай зайдём в этот вон домик, где разные и красивые огоньки всегда горят.

Как раз в это время в кафе, как обычно, выступали ребята из группы «Авеню». Спустя минуту они увидели среди посетителей кафе знакомого им парня, похожего на китайца, который однажды так непредвиденно, непринуждённо и плавно влился в их сплочённый коллектив, поразив их своей необычной виртуозностью игры на гитаре и завоевав сердца зрителей своим заунывным в такт мелодии медвежьим рычанием. Внимательно разглядев парня, ребята были приятно удивлены произошедшим с ним изменениям: тогда он выглядел исхудавшим и был очень просто одет; сейчас же он просто светился от радости и выглядел солидно и прилично в хорошо сидящем на нём дорогом костюме. На этот раз рядом с ним был какой-то мужчина средних лет, и они мирно и по-дружески беседовали. Встретившись взглядом с Кузьмой, Арсен и Володя, а также другие ребята из группы заулыбались. Кузьма тоже улыбнулся им в ответ и смело направился в их сторону. На ходу он вытащил из кармана своего костюма листок с номером телефона, что дал ему Арсен при первой их встрече, и протянул ему, после чего они обнялись как старые знакомые.

– Я не знал, что делать с этой бумагой и цифрами на ней, что ты дал мне тогда. Поэтому я отдаю её тебе обратно, – просто сказал Кузьма. – Ведь вы меня когда-то звали к себе? Вот я и пришёл…

– Мы тебя всегда ждали… – ответил за всех Арсен, а Володя, подмигнув Кузьме, шутливо спросил у него:

– Чтобы сыграть и спеть с нами на своём медвежьем языке?

Вместо ответа Кузьма в знак согласия с юмором покачал головой и тут же протяжно и громко зарычал по-медвежьи, отчего вначале все даже немного напряглись. Но как только Кузьма взял в руки гитару и слегка коснулся струн, все потихоньку начали приходить в себя. А когда зазвучала трогательная песня о маме под названием «Матери моей», то все и вовсе расчувствовались. Сан Саныч, сидя неподалёку за столиком в хорошем настроении и наблюдая за своим другом-попутчиком, который и здесь нашёл своё «применение», смаковал пиво и делал выводы касательно Кузьмы: «Этот парень нигде не пропадёт и везде свой будет».

Побыв ещё некоторое время в кафе и попрощавшись с музыкантами, Кузьма с Сан Санычем вернулись в машину и довольные двинулись дальше.

– Слушай, немой, ты же знаешь, что я без песен ехать не могу, поэтому… – после долгой паузы неожиданно признался Сан Саныч.

Услышав это, Кузьма понятливо кивнул головой и без промедления попросил водителя включить на радио музыкальный канал. Из радиоприёмника зазвучала песня в исполнении Винсетти, а потом в музыкальном анонсе объявили, что в Москве состоится заключительный концерт так полюбившегося российским зрителям итальянского певца Джулио Винсетти.

– А всё же какой приятный голос у этого парня… – задумчиво произнёс Сан Саныч. – Кстати, если хочешь, то можем бесплатно на его концерт попасть, – с конкретным предложением обратился к Кузьме Сан Саныч и далее пояснил: – Мой родственник на время его российских гастролей у него личным водителем работает.

– Сан Саныч, он, конечно, поёт хорошо, но я не знаю, что такое концерт, – спросил парень. – Скажешь?

– Ну… как тебе это по-простому объяснить… – протянул Сан Саныч, подбирая нужные слова. – Представь… Допустим, большой-пребольшой зал, а в нём – в этом большом зале – один стоит на виду у всех и поёт, а все смотрят на певца и слушают, как он поёт, – наконец, смог объяснить Кузьме дальнобойщик.

– А помнишь, как ты тогда пел про эскадрон? – спросил Кузьма. – Значит, ты тоже тогда для меня концерт делал? Я ведь слушал тебя и смотрел на тебя, хотя никакого большого зала не было, – наивно спросил Кузьма.

– Какой из меня артист… Тоже мне скажешь. Я ноту «ля» от ноты «до» не могу отличить, – махнул рукой Сан Саныч, – а ты говоришь «артист». – Сан Саныч вдруг повернул голову назад, заметив стоявшую невдалеке афишную доску: – Вот, кстати, мы проезжаем мимо афиши, на которой этот певец и изображён.

– А..!? – невольно вырвалось у Кузьмы, когда он услышал ещё одно новое для него слово, узнав в тоже время лицо человека на большой бумаге: – А что такое афиша? – спросил он.

– Видишь ту доску, где одно лицо крупным планом нарисовано?

– Я вижу только того человека, который мне очень помог однажды.

– Это и есть, к твоему сведению, тот самый певец из Италии, который только что хорошо пел по радио.

– Значит, выходит, что этот человек, кого я знаю, и есть певец? – неожиданно заявил с вопросом Кузьма.

– Да, выходит, он… – подтвердил, недоумевая, водитель. – Тогда у меня к тебе вопрос: откуда ты его знаешь?

– Он и его друг однажды уберегли меня от плохих людей, – признался Кузьма.

– Вон оно как, – удивлённо произнёс Сан Саныч, но не стал выпытывать у Кузьмы подробностей, решив лишь добавить: – Он, кажется, выступает сегодня, а затем вроде опять улетит к себе домой. А может, если захочет, и ещё раз выступит до того, как покинет нашу столицу. Так мне родственник объяснил.

– Как живой он на той доске нарисован, – удивлённо произнёс Кузьма.

– Это не рисунок, а фотография, – пояснил в очередной раз Сан Саныч.

– А что это такое – фотография? – опять задал по-детски свой вопрос Кузьма.

– Ну-у…Это такая цветная картинка. Её один человек делает – и он называется фотограф. Кстати, вот вдали виднеется и здание того большого концертного зала, где он будет выступать. А пока мы будем подъезжать к этому зданию, то давай поговорим о чём-нибудь другом приятном для души. Например, о любви или о погоде.

– А что такое любовь? – задал очередной свой вопрос Кузьма, наивно глядя на Сан Саныча.

– Понимаешь, друг… Любовь, это… – любовь… – мечтательно уйдя, по-видимому, в свои личные воспоминания, проговорил Сан Саныч и стал далее пояснять поподробнее: – Один раз случайно увидел и всё – потом никак не сможешь её забыть. После этого начинаешь думать о ней всегда.

– И я теперь думаю всегда только о ней, – задумавшись, тихо произнёс Кузьма.

– Ты что, выходит, влюбился, значит?

– Не знаю… Но я думаю о ней всегда и везде. Её зовут Вероника. И ещё тебе скажу, Сан Саныч, как другу, я её очень везде ищу, но не могу никак найти, – поделился сокровенным Кузьма.

– Значит, не так ищешь.

– А как надо? – спросил Кузьма в надежде получить мудрый совет.

– Очень просто. Вот, допустим, представь – сидит кто-то похожий на неё. Ты медленно и радостно подходишь и вежливо спрашиваешь: «Это ты, Вероника?». Если она отвечает: «Извините, вы ошиблись», – уходишь в сторону. Но если она хоть раз тебя видела, то заранее должна улыбнуться тебе, если ты подойдёшь. Это, как говориться, так ищут в перспективе все, когда плохо лица запоминают. А если честно сказать, «немой», то я и сам не знаю, как надо искать, – грустно вздохнул Сан Саныч. И, приуныв, оба замолчали, сидя в задумчивости и оглядываясь по сторонам.

Машина медленно проезжала мимо очередной афиши с фотографией итальянского певца, а рядом с афишей одиноко стояла ничем ни примечательная девушка и улыбалась, с нежностью глядя на его изображение. Увидев эту девушку, Кузьма вдруг встрепенулся, не поверив своим глазам:

– Это Вероника, – взволнованно сказал он и хлопнул водителя по плечу. – Останови!

Машина резко затормозила, а Кузьма, в нетерпении открыв дверцу, проворно спрыгнул из машины и с трудно скрываемым волнением быстрым шагом направился к девушке.