Убийца

– Да…

– Я хочу быть великодушным, я чувствую прилив нежности и желаю доставить вам удовольствие. Извольте. Я согласен.

– Благодарю вас! А теперь позвольте мне оставить вас.

Ганя выпустила его руку и пошла домой.

22

Расправа

Утро было хмурое, туманное, пасмурное. Сентябрь вступил в свои права, и на Горячем поле осень отражалась еще непригляднее. Вчерашняя ночь – тихая и теплая – была как бы последней лебединой песней бабьего лета.

Допрос Федьки-домушника окончился. Когда спички были найдены в его кармане, он сознался, что по приказанию Сеньки зажег хворост, наваленный на избушку Тумбы.

– Отчего же вы не бежали тотчас после поджога? – спросил один из толпы. – Боялись, что огонь плохо примется и придется подпалить с другой стороны?

– Я не смел бежать.

Сенька лежал все время связанный и не испустил ни одного звука. Дошла очередь и до него. Тумба подошел к нему и ткнул носком сапога в нос.

– Ты, собака, слышал, что говорит твой приятель? Расскажи нам, правда ли все это?

Сенька искривил рот от боли и стиснул зубы.

– Ты что же? Говорить не хочешь?! Ой, смотри, заставим! Настенька, достань-ка мой ремень!

– Будешь отвечать?

Молчание.

– Дай ремень!..

В воздухе раздался свист. Сенька перевернулся на траве. Еще такой же удар. Он застонал и заскрежетал зубами. Опять ремень рассек воздух.

– Разбойники, – простонал Сенька.

– Ой ли? Добряк!

Опять удар, на этот раз еще сильнее прежних, и Сенька, как мячик, подпрыгнул на воздухе.

– Говори, – произнес повелительно Тумба.

– Нечего говорить, – ответил глухо Сенька.

– Говори, что ты хотел со мной и моей семьей сделать?

– Спалить.

– Ага! Ну, брат, долг платежом красен! Если тебе не удалось меня спалить, то мне удастся тебя спалить? Ей, Федька, устраивай-ка другой костер!

– Проклятье! – простонал Сенька.

Тумба отошел в сторону и стал совещаться с громилами.

– Как, братцы, думаете? Положить их обоих на костер с Федькой? Или…

– Оставь, Тумба, постегай и отступись! Не бери лишнего греха на душу, – произнес молодой бродяжка с курчавыми светлыми волосами и с глубокими задумчивыми голубыми глазами; высокий, статный, он даже в рубище имел симпатичный вид и располагал к себе.

Интересна участь этого бродяги. Антон Смолин ребенком был привезен в столицу и отдан в ученье. В деревне родители давно умерли, надел его перешел к соседу женатому с семьей. Антон порвал всякую связь с деревней и сделался настоящим горожанином. Он служил честно и усердно у своего хозяина, но год тому назад хозяин закрыл лавку и распустил служащих. В расчет Андрею пришлось 8 рублей с копейками. Он стал искать места, скоро проел свои 8 рублей и стал сильно нуждаться. Пришлось посещать постоялые дворы, завести знакомство с темными личностями. Однажды, в то время как он сидел в компании с другими посетителями постоялого двора, нагрянула полиция и забрала их всех. Забрали и его, как члена общей компании. Среди забранных оказались настоящие душегубы, беглые, ссыльные и разыскиваемые громилы.

– А ты кто? – спросили Антона. Он назвался!

– Чем занимаешься?

– Ничем. Без места.

Его выслали «на родину». Выслали по этапу. Он пережил все мытарства этапного порядка, побывал во многих тюрьмах, встретился со многими профессиональными злодеями и, в довершение всего, появился «на родине» арестантом № 742! Деревня, в которой он не бывал с детства и не имел там никого близкого, которая ждала от него «увольнительного» прошения и давно не считала уже своим, встретила арестанта № 742 со злобой, враждебно, почти с ужасом. В деревне у самих с февраля до урожая почти есть нечего, а тут получайте еще голого арестанта! Антон Смолин видел и понимал все это. Единственный выход было обратное путешествие в Петербург, несмотря на запрещение возвратиться в течение 3 лет. И вот, голодный, без паспорта и гроша денег, Антон перекрестился на видневшийся купол сельской церкви, поклонился на все стороны и вышел на большой тракт, чтобы идти обратно в Питер. Не легка была ему эта дорога, долго шел он. Желтый от загара, худой от усталости и голода, полубольной от переутомления появился он у заставы, не рискуя войти в город. О! С какой радостью отдал бы он теперь полжизни за место чернорабочего, за руку помощи какого-нибудь сердобольного человека. Но он – беспаспортный бродяга, самовольно вернувшийся в столицу, и к тому же ослабел настолько, что не только работать, а на ногах держаться может с трудом! Роковое «что делать» не находило ответа. В таком положении призрел его на Горячем поле Гусь. С тех пор Антон перешел в число громил под кличкою «Антошка Мышкин».

– Тумба, не проливай напрасно крови, – молил Антошка, указывая на связанного Сеньку и трясущегося Федьку.

– Погоди, других послушаем, ты ведь известный тихоня! Тебе не громилой быть, а в няньках служить. Тебе не только человека, а клопа, кажется, не убить.

– Не убить, правда, но неужели тебе, Тумба, доставляет удовольствие душить и резать людей? Ты ведь не Макарка-душегуб!

– Признаюсь, приколоть этого мерзавца доставило бы мне большое удовольствие! Не забывай, что только сыну своему я обязан тем, что этот злодей не превратил меня в бифштекс! Что же, братцы, решайте.

Все молчали. У всех было тяжело на душе. Сенька с товарищем бесспорно заслуживали казни, но они свои. А это в глазах громил было высшею заслугою. Первый заговорил Пузан Мурманский.

– Подлецы они – это верно, и придушить их надо, а все-таки… Посечь бы хорошенько, да и ну их к чертям! Впрочем, братцы, решать это должен Тумба один. Его подпалил Сенька, ему грозила опасность, он и метить должен. Его воля.

– Верно, верно, – раздались голоса. – Если Тумба прикажет, сейчас вздернем.

– Я передал их судьбу, – ответил Тумба, – на ваше решение, и мы сделаем, как решит большинство. Двое – Пузан и Антошка – за помилование.

– Нет, нет, – откликнулся Пузан, – я только за смягчение. Помиловать нельзя.

– Значит, двое за порку, дальше, братцы. Рябчик, ты как?

– Худая трава из поля вон! Я за смертный приговор. Сенька не наш; выпустим его, он еще полицию сюда приведет!

– Помните, что вы не скоро заберете его опять в руки; это редкость, что он лежит связанный; не упускайте случая, – подтвердил Вьюн. – Надо свести с ним счеты. Спросите-ка его, зачем он явился сюда незваный? Не вяземцы ли прислали его высмотреть все у заставных и после донос сделать. Помните, как он предал Сморчка!

– Сенька, зачем ты пришел вчера? – спросил Тумба.

– В гости!

– В гости без приглашения не ходят. Говори!