Когда пришло утро. Фантастическая повесть

– Хорошая аналогия, точная. Однако, отличие в том, что Брэдбери фантазировал, а мы будем иметь дело с кондовой реальностью!

Дронов тяжело вздохнул.

– Я постараюсь…

Голос руководителя из Центра хронопутешествий прозвучал неожиданно жёстко:

– Уж сделай милость!

Дронов задумчиво перевёл свой взгляд на доисторическую пещеру.

– Когда?

Веков ответил неопределённо, но обнадёживающе:

– Скоро!

Дронов с трудом скрывал свои положительные эмоции. Внутренне он уже готовился к погружению в головокружительно глубокую толщу времени…

Глава 2

Чара

Вождя племени звали Чап. Выглядел он важно и выделялся пышной волосатостью. Правда растительность на его теле распространялась неравномерно. На голове и на физиономии вождя она произрастала гуще, а на других частях фигуры жиже. Собственную персону он носил с достоинством. Своим социальным статусом упивался. Чап уже не помнил, когда занял ответственный пост вождя. Календарей в ту пору не водилось. Да и пещерный люд, в основном, умел считать от силы до двух. Всё, что было больше этого числа, считалось много.

Руководить вождю нравилось. Он уже давно уяснил, что власть никогда не надоедает и её много не бывает. А ещё она хороша тем, что приносит одни приятности. Внутренне он, по-прежнему, ощущал себя настоящим охотником. Однако, со временем, ощущение это у него притупилось. Если бы сейчас ему пришлось поохотиться на быстроногую и осторожную тварь, то уже вовек не добыть вожделенный трофей. Вождь это понимал и не собирался искушать судьбу. Ему и так доставало и парного мяса и сахарной кости. Охотники исправно приносили вождю его нехилую долю. Поэтому жил вождь не хлопотно. Доли хватало, чтобы насытиться самому и накормить свою прожорливую, придворную свиту. Часто, после обильного пиршества, оставались даже излишки. Рачительный вождь складывал их про запас. А поскольку холодильника у него не было, то неприкосновенный запас, со временем неизбежно переходил из одной категории свежести в другую, которая пониже. По этой причине, в апартаментах вождя всегда стоял сильный, но устойчивый дух.

В его придворной свите официально числилось всего четыре охотника. Кандидатуры подбирал сам! Конечно, в народе находились ещё и любители послужить добровольно. То есть, волонтёры. Как без этого. Но волонтёров вождь особо не жаловал. Так, бросит иногда кость и забудет. А эти четверо профессиональных придворных были его настоящей опорой. И им нравилось состоять на государевой службе, где можно было вволю поесть и поспать, ничуть не заботясь о дне грядущем. Звали счастливцев Чав, Чвак, Кач и Кич.

Долговязый Чвак и упитанный коротышка Чав были у вождя на подхвате, а кряжистые Кач и Кич пребывали в резерве. Целые сутки, за исключением сладостных моментов поедания мяса, они мирно храпели в глубине пещеры. Их боевые копья лежали рядом. Вождь не тревожил их без нужды, справедливо полагая, что отдохнувший воин – это хороший воин.

Если говорить о семейном положении вождя, то в данном вопросе царила полная неопределённость. Нельзя утверждать, что у него не было женщин. Были. Но долго не задерживались. Как только они начинали толстеть, то ли от обильной еды, то ли ещё от чего, он тут же их удалял восвояси. Место ушедшей, первой леди, тотчас занимала следующая, приведённая к нему сатрапами. Желала ли она следовать к вождю добровольно или нет, об этом у неё спросить забывали. Любили ли женщины вождя? Трудно сказать. Скорее всего, только редкая из них была от него в восторге. Вождь в долгу перед ними не оставался и платил им той же монетой. Позже о таких отношениях великий поэт скажет: «Он их искал без упоенья…»

Одет вождь был демократично и просто. Как все. Но по моде. Его круглое тело украшала лишь шкура юного барашка. И всё. Больше ничего декоративного в костюме.

За годы многотрудной работы вождём, Чап сделался хитрым, коварным, и непредсказуемо заносчивым руководителем. Слыл отменным демагогом. В своих речах любил употреблять слово «народ». Мог бы с успехом употреблять и термин «электорат», если бы в его эпоху существовала европейская демократия. Причём, слово «народ» вождь непременно связывал с собственной персоной. А еще он обожал употреблять другие важные слова, которые так ласкали слух этого самого народа. Однако за всеми, сказанными им, красивыми словами зияла привычная пустота. Со временем, он стал считать свою персону олицетворением всего племени и дерзко полагал, что без его личности оно пропадёт. Если бы в данный момент на его месте оказался король Франции, Людовик XIV, то он, наверняка, провозгласил бы: «Племя – это я!»

В народе эту доктрину вождя разделяли далеко не все. Однако открыто выступать не решались. Видно, революционная ситуация ещё не созрела. Да и репрессий побаивались. Ведь у вождя, как не крути, за спиной стояла прикормленная свита.

И вот случилось так, что вождь, страдавший от нерастраченной любви, однажды увидел юную Чару. Та обитала со своей матерью в небольшой пещере на периферии стойбища. Она вождю приглянулась, и он послал за ней своих сатрапов, чтобы они доставили её в его резиденцию.

Хитрый вождь выбрал удачное время. Стояло позднее утро. Мужское население стойбища давно ушло на охоту, а потому случайных помех, при проведении операции по уводу женщины из родного дома, не предвиделось. Был на охоте и Чак, молодой охотник, которому нравилась юная Чара.

Чвак и Чав пещеру Чары нашли не сразу. А когда отыскали её, то путь им заступила маленькая, но решительная мать Чары, Оча. Она нутром своим почувствовала неладное: с чего бы это, ни с того ни с сего, к ней завалились охранники вождя? По всему видно, не к добру!

– Чего надо?

В это время, её дочь Чара, сидевшая в уголочке, тут же юркнула под шкуру пожилого буйвола. От греха подальше. Шкуру, в знак особого расположения к ней, подарил Чак. Грозился, в недалёком будущем, порадовать её шкурой мамонта. Но Чара заранее отказалась от такого роскошного подарка. Отказалась из скромности. Ей могло сделаться неудобно перед соседями. Ведь у тех такой шкуры никогда не было. Да и жильё, где она проживала, было не подходящим для такого подарка. Не тот размах. Однако намерения молодого охотника ей очень понравились. Хотя сам молодой охотник, по правде сказать, ей нравился даже больше, чем шкура мамонта. А тут неожиданно притащились эти увальни от вождя! Зачем? Их никто не звал. Нехорошо всё это. Чаре стало страшно.

Чав, поначалу, выступил в роли миротворца:

– Оча, ты добрая. Мы тоже, пока, добрые. Пусти в пещеру.

Хозяйка пещерных апартаментов на провокацию Чава не поддалась. Она осталась непреклонной.

– Идите туда, откуда пришли!

Напускное миролюбие нехотя покинуло Чава. Он заносчиво процедил:

– Плохо встречаешь гостей, Оча!

Оча же продолжала стоять стеной.

– Вас сюда никто не звал, уходите!

Долговязый Чвак глянул поверх её головы вглубь пещеры и задал весьма подозрительный вопрос:

– Где Чара? Куда спрятала её?

Присмотрелся. Миролюбиво закончил:

– Отдай нам Чару, и мы уйдём.

Оча напряглась.

– Зачем она вам?

Чвак многозначительно обратил свои взоры к небу.

– Не нам она нужна, а вождю.

Глаза Очи стали от страха круглыми:

– Вождю?

Чав торжественно подтвердил:

– Вождю!

Ободряюще хихикнул:

– Радуйся, Оча! Теперь вождь на некоторое время станет твоим родичем. Глядишь, иногда кость перепадёт!

Но Оча радоваться не спешила. Она отчаянно взвизгнула:

– Не отдам Чару! Никому не отдам!

Чвак удивился.