Смутные времена. Книга 7

– Это, каких же денег все там стоит?– обалдело открыл рот Хрюкин.

– Таких, что тебе и не снилось. Нет в банках всего мира таких денег,– рявкнул опять раздраженно "ангел".

– Да иди ты!– не поверил Хрюкин.

– Что б я сдох,– зашипел "ангел", едва сдерживаясь от того чтобы не врезать Хрюкину по шее.– Вставай.

Хрюкин вздохнул с сожалением. У него еще появилось пару вопросов, которые ему не терпелось задать, но он решил, что задаст их попозже, а пока нужно действительно пошевеливаться и мчаться к этому кристаллу Силы. Который, по словам Рера, один только и может спасти его от этих немцев переодетых, которые ему не понравились из-за разговора недвусмысленного. Проснувшись, Хрюкин напялил полушубок, допил вино и пошлепал к лифту. Здесь он нажал куда следует и через минуту уже вывалился в коридор в тот, что обозначался фигуркой стоящей на коленях. Правда, коридора как такового он здесь не увидел, включив свет. Это был зал. Освещенный мягким светом по периметру и дверей в стенах зала видно не было. А вот в центре зала, точно так же как и на верхнем уровне, торчало сооружение, но не квадратное и не в полметра высотой. До самого потолка возвышалось, упиралось в него. Эдакий цилиндр, диаметром метров пять, превращающий зал в бублик. И вот в этом-то цилиндре дверь имелась, такая же серая, как и на других этажах, она была нормальной, прямоугольной формы и Хрюкин вскрыл ее в пять секунд, провякав нужные звуки. Уползла вверх и свет при этом включился автоматически, так что и клавиш искать Хрюкину не пришлось. Шагнув внутрь, он увидел круглый столик, а на нем стоящую шкатулку, которую Артур вскрыл опять же за пять секунд, ковырнув крышку лезвием ножа. На дне шкатулки лежала стекляшка, похожая на кусок слюды цилиндрической формы. Перо воткни "звездочку" и ручка для первоклассника советской школы получится. У Артура была такая в школьные годы, только заостренная с одной стороны и с прорезью для пера с другой. Отпили концы и не отличишь, пожалуй.

– Это что ли кристалл?– спросил он в полный голос, вспомнив, что "ангел" пообещал, что на этом этаже с ним можно будет разговаривать совсем нормально, но ответа не услышал и разочарованно буркнул: – Ну вот, а говорил, что слышать буду. Наврал, выходит. Делать-то что теперь с этим кристаллом? Взял, дальше что?– На вопросы свои Хрюкин опять ответа не получил и цапнув трубку слюдяную из шкатулки, поднес ее к носу и понюхал. Кристалл ничем не пах, а на ощупь был теплым.

– Ну и где ты, Рер? Мне что спать тут залечь, чтобы с тобой поговорить? Так не хочу я пока. Выспался,– Хрюкин повернулся и направился к выходу, сунув кусок слюды в карман полушубка. Поднявшись на этаж с золотом, он вскрыл следующее помещение и обнаружил в нем одежду.

– Вещевой склад,– обрадовался Хрюкин, обнаружив в первом же контейнере обувь. Это были ботинки с высокими голенищами, можно сказать, что сапоги, но сбоку они застегивались на хитрые застежки, которые с треском раскрывались и похожи были на коротко остриженных ежиков черного цвета. "Ежики" держали крепко и Хрюкин, подобрав по своему размеру пару, напялил их и потоптавшись понял, что сапоги эти на "ежах" как валенки, обувать можно на любую ногу. Носы задирались слегка вверх и появись он в таких на людях, хоть где,– "Хоть в Москве, хоть в Америке, обязательно все станут пялиться на ноги. Уж больно чудные",– подумал Хрюкин, снял обувку нестандартную и влез в свои валенки, которые хоть и были тоже на одну ногу, но в них, по крайней мере, можно было появиться где угодно. "Хоть в Москве, хоть в Америке". Зато среди барахла тряпичного Хрюкин наткнулся на вполне приличные комбинезоны черного цвета, с огромным количеством карманов. Даже на рукава портные их пришили и все на эти липкие "ежики" закрывающиеся. Комбинезон Хрюкин тут же и примерил, без сожаления содрав с себя ветхую гимнастерку. Порывшись еще на этом складе, Хрюкин обнаружил еще и пальто тоже черное, правда, покороче, чем его полушубок, но зато новое и тоже с кучей карманов. Он даже пересчитал их все и, насчитав два десятка, довольно присвистнул. Ко всем своим достоинствам, пальто еще и вес имело почти никакой. Не то, что его полушубок, весивший килограммов десять. Поколебавшись минут пять, Хрюкин сделал выбор в пользу пальто и полушубок швырнул на пустой стеллаж, вынув из него предварительно золотые монеты. Взглянув на профиль отчеканенный он вспомнил про Рера и спросил на всякий случай.

– Эй, Хранитель, слышишь меня?– ответа не получил и отправился вскрывать следующую кладовую. Здесь он обнаружил огромный склад с различным оружием. Размещенное в стеклянных ящиках, оно чернело воронеными стволами – огнестрельное и блестело золотом рукоятей – холодного. Хрюкин никогда не был страстным воином в душе и оружие его не заинтересовало. Особенно сабли и мечи. Вот уж совершенно ни к чему. А пара пистолетов ТТ, у него в вещмешках была упакована, так что у стеллажей с пулеметами, автоматами, винтовками и пистолетами он и задерживаться не стал. Взглянул мельком на пистолеты, отметив, что один из них похож на ТТ и руку протянул, чтобы взять его, но наткнулся на стекло и понял, что взять оружие не просто. Стучать и петь ему было лень, и Хрюкин вышел из склада, подумав, что если бы втюхать это оружие кому-нибудь, то денег можно загрести за него тоже изрядную сумму.– "У меня золота семьдесят тонн, его бы втюхать хоть",– подумал Хрюкин, направляясь к следующей двери. Склад следующий обрадовал его от самого входа. Этот был набит разным полезным барахлом. Здесь и палатки походные оказались в чехлах и рюкзаки, ярко окрашенные с лямками и разными креплениями. Даже лопаты стояли, целой вязанкой, стянутые ремнем. Штук сто. Хрюкин по-хозяйски их пересчитал, убедившись, что ошибся не на много. Лопат оказалось сто одиннадцать.

– Больше, не меньше,– удовлетворенно произнес он и принялся пересчитывать палатки. Палаток оказалось пятьсот штук и Хрюкин одну установил прямо в проходе, чтобы взглянуть, как она выглядит на практике в развернутом, рабочем виде. Выглядела палатка замечательно и спать в ней можно было сразу человекам пяти, если на бок их уложить. На спине конечно только двое уместиться могли в такой крохотуле, но зато расцветка оказалась у нее точь в точь как у стеллажей, со стеклянным отливом, так что она терялась рядом с ними. А устанавливалась легко. Достаточно было выдернуть из чехла и она сама надувалась как нужно. Сдуть и уложить обратно в чехол, правда, Хрюкин ее не смог и махнув рукой, пошел с ревизией дальше, пожалев, что к палатке не прилагается инструкция. Он бы такую взял с собой, только как же ее собирать-то после первой ночевки? А бросать по палатке на каждом привале – это как-то не правильно. Понравилась палатка еще и тем Хрюкину, что помещалась в кулаке буквально. Он и не сразу сообразил, что это такое, пока не выдернул.

– Возьму, пожалуй, с собой десяток, когда уходить буду,– принял он решение.– Соображу потом как-нибудь. Должна собираться как-то. Не может быть, чтобы такая добротная вещь для одного разу предназначена была,– рассудил он.

Проболтавшись часа три по складам, Артур снова проголодался и направился на продуктовый этаж. Однако лифт оказался заперт и Хрюкин принялся изучать клавиши рядом с входом в него. Клавиш было две и они исправно включали и выключали свет, а вот как открыть кабину лифтовую Хрюкин так и не понял. Пнул, то место где должен был быть проем, отбил босую ногу в валенке о стену и подумал, что нужно было носки поискать или тряпку портяночную. Откладывать не стал на потом решение этой проблемы и, заглянув на вещевой склад, сразу же и наткнулся на целый тюк с носками толстыми и судя по толщине теплыми. Портяночную ткань он тоже нашел и тоже целый рулон, от которого и отпорол пару метров квадратных. Тряпка была фланелевая и, Хрюкин тут же и намотал новые портянки, уложив десяток пар носков в рюкзак, который по-хозяйски прихватил еще раньше. В нем у него уже лежали десяток палаток и еще мешок очень прочный с завязками, очень скручивающийся компактно и в расправленном состоянии способный вместить внутрь хоть человека целиком. Зачем такой мешок огромный ему, Хрюкин и сам не знал, просто понравился размерами рабочими и тем, что собрать можно было в кулак опять же как и палатку. Только не надувался он как палатка. "Вдруг пригодится",– подумал Хрюкин, не подозревая, что сует в рюкзак спальный мешок термоустойчивый, в котором спать можно было при сорока градусах мороза, как на печке русской. Закрытый лифт его несколько обеспокоил, тем более, что есть хотелось уже не на шутку. В животе бурчало. Желудок избалованный за последнее время, требовал мясо.

– Проверю ка я последний склад, вдруг там пожрать что-нибудь есть,– подумал Хрюкин вслух и, в воображении его появилась "кастрюля" пыхтящая и благоухающая. Сглотнув слюну, Хрюкин с сожалением вздохнул. Мясо, конечно, это хорошо, но он бы сейчас не отказался и от гарнира к этому мясу. Какие гарниры его маман приготавливала в Москве. А какой хлеб она свежий приносила с работы. С хрустящей корочкой. Хрюкин опять сглотнул слюну, вспомнив мамины борщи, каши и хлеб свежий. Крокодилье мясо конечно вкусное, но борщ Марии Кирилловны со сметаной свежей, Артур бы сейчас на него не променял. С этими мыслями кулинарными он и подошел к последней двери. Открыл, включил свет и чуть не заорал от радости, увидев знакомые стеллажи прозрачные и коробки с нашлепками. Правда, почему-то было здесь очень много крокодильего мяса. Одно считай оно. Ни одной "винторогой" или с мордой бараньей.

– Ну, крокодил, так крокодил. Не впервой чай,– смирился Хрюкин, вытащив две "кастрюльки". Разыскивая печенье, он отложил коробку с колосом и, вскрыв ее был приятно обрадован, обнаружив в ней несколько буханок свежего хлеба. С хрустящей корочкой и пахнущий точно так же как тот, что он ел в Москве когда-то, сто лет назад. Вернее полгода всего назад, но эти полгода такие длинные получились, что Хрюкин уже думал, что забыл, как пахнет свежий пшеничный хлеб. Уплетая его за обе щеки, он наткнулся взглядом на коробку, стоящую на стеллаже и разглядел, что на рисунке изображена тарелка, и пар от нее валил так живописно, что Артур не поленился и сходил к ней. Раскупорил, обнаружил плоские упаковки, в которых запросто уместилась бы большая столовая тарелка для первого. Заклепку металлическую Хрюкин сорвал моментально, заинтересовавшись содержимым. Вскрывшийся контейнер выдал клуб пара и запах борща. Хлебая борщ, который по вкусу напоминал домашний, московский, Хрюкин улыбался счастливой улыбкой, хрустя хлебом. В результате он съел три тарелки борща, две булки хлеба свежего и едва всунул в себя упаковку крокодильего жаркого. Наелся так, что дышать стало тяжело. Запил, правда, не вином, так как найти его не удалось. Зато нашел целую канистру воды. Нормальную канистру из-под бензина и вода, поэтому слегка отдавала этим продуктом. Странно, что он сразу ее не приметил, потому что стояла рядом на стеллаже, у которого он пристроился перекусить. И случайно ведь опять же взглядом наткнулся на эту канистру, захотев пить и вспомнив родниковую воду, которую они набрали в колонке в Рузе, когда выезжали из нее с лопатами и ломами на полуторке. Канистра, правда, тогда была облезлой, а эта оказалась совершенно свежеокрашенная, правда, как-то нерадиво, потому что краска от прикосновения к поверхности ладонями, обсыпалась. Пересохла видать в тепле. А вот вода оказалась ледяной и Артур с удовольствием запил ей свой обед, высосав из горлышка канистры, обливаясь, литра два ее, пахнущую бензином. Подкрепившись и повеселев, Хрюкин прилег отдохнуть и ему задремавшему явился не Рер, которого он ожидал увидеть, а опять этот капитан энкэвэдэшный, сидящий под деревом. Капитан ухмылялся злорадно и руки к его горлу не тянул.

– Я же тебе сказал брысь,– крикнул ему Хрюкин.

– Сам брысь,– нагло прищурился капитан.– Сейчас тебе морду твою наглую начистят и на мороз с голой задницей вышвырнут, баран,– капитан захохотал, раскрыв рот так широко, что стали видны все его оставшиеся зубы.

– Кто-о-о?– заорал Хрюкин.

– Хрен в пальто,– ответил капитан и рассеялся, а перед глазами Артура появилась другая картинка. Уже знакомые ему немцы – Генерал-фельдмаршал и рядовой, идущие по подземному коридору. Вскочил Хрюкин с коробок, мокрый от пота и прислушался, затаив дыхание. И услышал голоса. Подкравшись к дверному проему, он выглянул осторожно и увидел этих немцев проклятущих наяву. Они стояли у лифта и о чем-то разговаривали. Хрюкин спрятал голову и опять перестал дышать.

– Где этот крендель? Нужно прочесать все помещения,– сказал один из немцев.

– Может "Троянов" привлечь?– откликнулся второй.

– Да тут шесть этажей всего и маленькие они. Пробежимся по-быстрому сами. По десять минут на этаж,– ответил ему первый.– Заодно взглянем, что тут за припасы. Может, что-нибудь новенькое для себя увидим. Давай, ты левую сторону, а я правую.

– Дай покурить, Миха, что за манера погонять,– проворчал второй.

– Кто погоняет? Кури,– ответил первый.

Хрюкин понял, что сейчас эти двое его обнаружат и церемониться не станут. Его догадку подтвердила услышанная фраза, сказанная вторым немцем.

– Найдем, пинка под зад этому Хрюкину и домой,– Хрюкин совершенно бесшумно опустил дверное полотно вниз, и мысленно бормоча: – "Только бы не услышали",– на цыпочках порысил к вещмешку. Напихав в него упаковок с мясом, хлебом и борщом, он заметался по складу, подхватив рюкзак увесистый и схватив канистру с водой, бормоча:

– Куда, куда?– на этаже продовольственном, на складах он обнаружил санитарные зоны и уже пользовался этими помещениями,– Может и здесь есть?– Хрюкин побежал в дальний конец склада и обрадовался, увидев дверь, ведущую явно в сан. узел. Была она самой обыкновенной на вид. Филенчатая и окрашенная отвратительной зеленой краской. Точно как у них в Москве. Но Хрюкина это не удивило. Приходилось ему видеть двери и похуже. Схватившись за ручку-скобу, он дернул, и дверь открылась опять же самым обыкновенным образом.

– Уборная,– обрадовался Хрюкин, которому в это помещение необходимо было попасть не только для того чтобы спрятаться. Затаившись на унитазе, Хрюкин следующие полчаса, буквально дышал через раз, прислушиваясь, не послышатся ли шаги. И дождался, послышались. Кто-то шел в сторону дверей, за которыми он затаился. Дверь находилась в самом углу и ее загораживали стеллажи, поэтому Хрюкин, замер, думая панически: – "Только бы не заметил, только бы не заметил",– и ему снова повезло, кто-то из "немцев" не дошел метров пять и дверной проем не увидев, повернул обратно. Если бы Хрюкин не был атеистом, то перекрестился бы. Но он не знал, какой это рукой делают верующие и креститься не стал. Пробормотал едва слышно: – "Слав тебе",– не уточняя кому.

Просидев в санузле часа три и успев проголодаться Хрюкин, взглянув в очередной раз на часы, которые достались ему в память о покойном капитане НКВД, решился наконец-то выйти из своего убежища. Тем более, что света в нем почему-то не было и сидеть в темноте ему стало маятно. Хорошо, что часы у капитана оказались со стрелками светящимися. Высунув нос в щель, Хрюкин прислушался. Вокруг было темно и тихо. Немцы ушли и выключили свет, который сам Хрюкин выключить забыл. Кромешная тьма, в которой нужно идти к выходу, не особенно обескуражила Артура, так как у него в кармане брякал спичечный коробок с пятью оставшимися спичками. Достал, чиркнул и открыл рот изумленно. Помещение склада на всем видимом ему расстоянии, оказалось пусто. Чтобы дойти до входной двери и включить свет Хрюкину понадобилось всего три спички. А когда он его включил и убрал в карман на рукаве комбинезона коробок со спичками двумя оставшимися, то перед его глазами предстало абсолютно пустое складское помещение. "Немцы" прибрали даже стеллажи.

– Вот гады,– прошептал Хрюкин, не решаясь открыть дверь в коридор.– А вдруг они сейчас из других помещений барахло перетаскивают. Нарвешься и получишь пинка под голый зад,– рассудил он и присел прямо на пол перекусить. Перенервничавшему Артуру особенно хотелось есть. Сбегав за канистрой с водой, которую оставил рядом с санузлом, он вернулся назад и, утолив голод с жаждой, буквально подполз к входной двери. Долго прислушивался, гадая, хорошо ли дверь эта задерживает звуки. Поскреб ее, постучал легонько и шепотом напев нужные мотивы, слегка приподнял полотно. Щель сантиметровая зачернела, и Хрюкин смело поднял ее до конца. "Немцев" в коридоре не было. Ушли и свет погасили. А дальше удар последовал один за другим. Проверка складов показала, что "немцы" оказались шустряками, и вымели из них все под метлу. Пустые помещения, отзывались звонким эхом, повторяя проклятья Хрюкина, которые он рассыпал уже в полный голос. Остановившись перед последней дверью, Артур прижался к ней лбом и простонал:

– Хоть бы за этой чего из жратвы осталось,– в голове его мельтешили картинки с упаковками мясными и борщовыми, и почему-то мешки с солью. Все таки недосоленное мясо было в "кастрюльках" и организм, надо полагать, сетовал визуально на это обстоятельство,– хоть бы сухарей мешок еще найти бы,– размечтался Хрюкин, боясь думать о свежем хлебе, чтобы не так было потом обидно. Вскрыв дверь, и свет включив, он чуть не зарыдал от радости, увидев пару стеллажей, заполненных коробками. А рядом с ними стояли два мешка и, надпись на них гласила – "Соль".

Распотрошив коробки и убедившись, что в них мясо крокодилье и борщи, Хрюкин пересчитал "кастрюльки" и понял, что на пару недель пропитанием обеспечен.

– Сволочи,– прошептал он.– Съем, а потом что?– мысль эта неприятная, омрачила радость от находки, но следующая более оптимистичная, слегка взбодрила: – Нужно все тщательно проверить. Не может такого быть, чтобы здесь не было лестницы обыкновенной между этажами. Так не бывает. А если, к примеру, лифт сломается. Тогда как?– рассуждал Хрюкин, сидя на коробке и хлебая горячий борщ. Хлеба, правда, он не нашел, зато обнаружил за мешками с солью свой мешок с сухарями. Зачем "немцы" его туда сунули, Хрюкину было непонятно, и ломать голову над этим он не стал. Сунули и сунули. Грыз сухари закаменевшие и наслаждался свежим борщом.

– Козлы. Золота семьдесят тонн было,– вспомнил Хрюкин о потерянном своем состоянии и всхлипнул.– А на других этажах тоже все подмели? Может вот сейчас все и вытаскивают? Гады. Эх. Рер этот, тоже козел еще тот. Куда пропал? А эти козлы, ушли уже или нет?– бормотал Хрюкин, доедая горячее жаркое и запивая его водой из канистры. Вода уже не была ледяной и по-прежнему отдавала бензином, но сейчас Хрюкину и вовсе было не до жиру. Хорошо, что хоть такая пока есть.

А "козлы-немцы" в это время уже были далеко. А перед этим, пройдясь по этажам и не обнаружив на них Хрюкина Артура Макаровича, они спустились на нижний этаж и, убедившись что "жезл" им изъят, принялись за очистку помещений. На полушубок Хрюкина наткнулся Михаил и, пнув его ногой, высказал предположение, подошедшему Сергею.

– Переоделся в комбинезон. Если у него есть хоть малейшая возможность входить в контакт с Рерюфом, то чешет он сейчас отсюда куда-нибудь в Австралию или Америку. Там его обучит Рерюф, и тогда получим мы головняк такой, что Адольф покажется голубем сизокрылым.

– Запутал ты меня, Миш. Что значит получим? Когда? Уже должны были получить, на то уж пошло. Хапнул же этот Хрюкин "жезл".

– Хапнул, но пользоваться им не умеет. Что-то помешало ему,– Михаил поднял грязный полушубок Хрюкина, брезгливо сморщившись, встряхнул и из кармана выпал прозрачный цилиндр.– Опа! А это что? Не трогай руками, Серый. Не "жезл" ли это и есть? По описанию похож,– Михаил присел на корточки и принялся разглядывать выпавший предмет. Провел над ним ладонью и попробовал приподнять в воздух. Цилиндр не подчинился, не пожелав левитировать и Михаил, распрямившись, утвердительно кивнул: – Он. Скорее всего, что этот Хрюкин и сам не понял, что попало ему в руки. Переоделся в комбинезон и куртку новые, а стекляшку непонятную оставил в полушубке. Вот золота наверняка в карманы напихал.

– Что делать с "жезлом" будем?– спросил Сергей, хмурясь.

– Вернем на место. Руками только трогать не будем.– Михаил отломал от контейнера пластикового две пластины и, прихватив ими прозрачный цилиндр, как пинцетом, отправился на нижний этаж. Здесь он уложил его в ларец и вернул на столик. Дверь запер и двумя взмахами, воздвиг вокруг имеющегося цилиндра еще один сапротидный, но без дверного проема – монолитный.

– Надеюсь, что теперь его никто не возьмет в руки никогда.– Поделился он с Сергеем своей надеждой.

– Сапротид конечно материал авторитетный и все такое, но я например его вскрою. Значит, нет абсолютной гарантии,– плеснул тот ложку дегтя.

– Может весь уровень залить сапротидом?– задумался Михаил.

– Залей. Его, кстати, здесь припасено тонн сто.

– Пошли,– Михаил вернулся к лифту и, поднявшись с Сергеем этажом выше, сообщил ему: – Сто все и влепил. Пусть лежат. Смотри, вон и фигурка стоящая на коленях погасла совсем. Обесточился этаж,– Михаил провел рукой по эллипсу и "стоящий на коленях" исчез. Пустой сегмент треснул и обсыпался на пол мелким крошевом пластика.

– Все. Нет этажа. Пошли, приберемся, чтобы не искушать тех, кто сюда случайно, теоретически попасть может в будущем, да домой пора.

– А Хрюкин? С ним что?– напомнил Михаилу Сергей.

– Без "жезла" он пустое место. Может как-то и проявится это у него, в виде хвастовства, например – связь эта. Но одно могу предсказать точно. Долго этот Артур теперь не проживет. Максимум – лет десять. Заплатит жизнью за эту связь.

– Знать не будет о связи, а заплатит? Не справедливо как-то,– посочувствовал Артуру Сергей.

– Не справедливо? Возможно. С точки зрения покупателя, получившего вещь и не воспользовавшегося ей. Не нам с тобой судить, Серега. Может "бодливой корове Бог рог не дает"? Хрюкин этот без посторонней помощи станет мелким деспотом в семье, в худшем случае для него. В лучшем – в начальники мелкие выбьется. Ленив уж больно и без инициативен.

– Ну, не скажи. Вон как шевелился в последние месяцы,– возразил Сергей.