Авантюристы. Книга 1

– Ладно "избранный", давай до завтра,– парни из "мазаришарифки" "разбежались" по домам.

А на другой день все собрались в доме на набережной.

Катюша с Аннушкой суетились на кухне, запахом пирогов сводя с ума всех остальных. Серега довольно улыбался, принюхиваясь:

– Представляешь сколько счастья сразу? Уха и пироги. Возвращаюсь вчера, а там такая вкуснотища. Чуть язык не проглотил. Хорошо, что я женился вовремя. Чуть из-под носа такое сокровище не увели.– сделал он вывод, косясь в сторону кухни.

– Ишь, ты, никак на глазах внучок то мудреет,– удивился Силиверстович.– Давайте-ка отчитайтесь о командировке, парни. Что там да как? У нас-то рутина. А вы прямо за всех, за нас подвиги совершаете. Или нет?

– Ну, какие там подвиги? По золотой звезде, правда, посмертно выдали,– проговорился Серега и Нина Андреевна сразу всполошилась:

– Что значит "посмертно"?

– Это значит, что Мишка не захотел звезды эти торжественно получать и сбежать предложил. Да еще обставил все так – будто нас в болото смыло.

– И зачем все это нужно было городить?– не понял Петр Павлович.– Получили бы, порадовали людей, да и ушли под уважительным предлогом.

– Да, там из Ставки толпа начальства прилететь должна была, через два дня. С вопросами полезли бы гнилыми. Вот я и решил спектакль поставить, чтобы документы остались несомненные, а спросить было нельзя, у тех, кто вроде бы, как там,.. все организовал. Пусть бумажками шелестят. Их не расспросишь. Они круче, чем подлинные в том смысле, что настоящие не всегда соответствуют событиям и за уши притянуты потом. А наши "комар носа не подточит". Если написано что в 9.00 утверждена бумажка Верховным, то не в 8.59 или 9.01, а точно в 9.00. Он и сам это подтвердит, если память у него была такой, как ее расписывают. Говорят имена и отчества всех секретарей райкомов и генералов знал. А их если выстроить, то от Москвы до Китая колонна получится.

– Насчет колонны из секретарей и генералов, ты может быть и прав, а насчет памяти феноменальной я сомневаюсь, Петрович,– вставил реплику Академик.– Я наоборот читал, что с памятью у Сталина проблемы были, страдал выпадением фрагментами. И звонил среди ночи по нескольку раз этим самым секретарям. Спал днем потом до обеда, а ночью всех теребил. Сидели эти секретари и генералы перепуганные у телефонов. Вдруг позвонит. Не высыпались само собой. А он позвонит и спросит, бывало: – Товарищ Иванов, – это не вас ошибочно репрессировали в 37-ом? Нет? Я вот что думаю, товарищ Иванов, ваш завод выпускает три тысячи снарядов в сутки, нельзя ли выпускать на 10% больше? Можно? Трудно, но можно? Хорошо. Нет таких крепостей, которые не смогли бы взять большевики. Правильно? Спокойной ночи, товарищ Иванов. И товарищ Иванов, постарев за эти пять минут разговора лет на десять, мчался в цеха, чтобы организовать работы в третью смену и завод начинал выпускать снаряды не на 10%,а на 20%-ть. Говорят на Урале, один эвакуировавшийся завод, начал работать прямо под открытым небом в сорокаградусные морозы, а стены возводились вокруг уже потом. Три директора застрелились, пока вышел на запланированное количество продукции. Вот так и руководил Иосиф Виссарионович. "Нэзамэнимых у нас нэт" и "Кадры рэшают все" То есть кадры решают, но жалеть их не надо.

– Ну, он где-то прав был вообще-то. У нас если не погонять, то никто не зашевелится, да еще и разворуют все, что возможно. За примерами ходить далеко не надо. Вон эти, в Кремле сидящие. Полстраны уже разворовали. Такими темпами, если двигаться будут, то лет через десять подомнут под себя всю экономику и состояния у них будут миллиардов по пятьдесят у всех. Долларов само собой,– реплика принадлежала Петру Павловичу, и спорить с ним никто не стал. Только внуки, сидящие у него на коленях, раскрыв рты, вдруг радостно засмеялись чему-то своему и за ними следом и взрослые, не понимающие их веселья.

– Чего это они?– не понял Петр Павлович.

– А ты на себя в зеркало посмотри,– сунула ему под нос зеркало Нина Андреевна.– Глаза праведным гневом горят, зубами клацаешь. Хорошо, что не заплакали.

– Так это они надо мной смеются, паршивцы,– обиделся дед на внуков.– Забирай, старая, своих клоунов, не желаю общаться с ними.– И тут кто-то из близнецов, то ли Пашка, то ли Петька, протянул ручонки к нему и произнес вполне членораздельно: – Деда!– Петр Павлович услыхав, что первое слово одного из внуков "Деда", дар речи потерял, и лицо его из притворно-сердитого сразу расплылось в довольной улыбке:

– Ага! Испугались. Заговорили. Деда. Вот, Мишка, пока ты там по командировкам целых пять минут болтался, детишки-то твои забывать тебя уже стали. У всех нормальных родителей "Папа и Мама" первое слово, а у ваших "Деда",– а Петька с Пашкой, вцепились в протянутые руки деда, повиснув на них своими ручонками, выдали по очереди сразу весь накопившийся словарный запас.

– Деда, баба, мама, папа, дядя.

– Ни фига себе… разговорились,– удивился Серега.– Ты, Миш, их отличаешь? Который кто?

– Конечно!– уверенно заявил Мишка.– Который на Петьку откликается, тот Пашка. Хитрющий. А тот, который помалкивает, Петька. Тоже хитрющий.

– Откликается – хитрющий. Помалкивает – тоже. Что-то логики не вижу?

– Вот нарожай своих, тогда поймешь,– с видом умудренного жизнью старичка, заявил Мишка.

– Аннушка!– тут же заорал Серега и, та примчалась из кухни, вытирая руки полотенцем.

– Что?

– Срочно детишек требуют родственники нарожать,– сообщил ей Серега новость и Аннушка покраснев, принялась оправдываться:

– Сейчас некогда, пироги боюсь, подгорят. Потерпите чуток.

– Хорошо,– согласился Серега.– Скоро пригласите к столу? Я уже голодный как волк… минут пять.

– Скоро,– обрадовалась Аннушка.– Через пять минут просим всех за стол.

– Ну, что там, в Москве?– поинтересовался Мишка, взглянув на отца.

– Нормально в Москве,– ответил за него Силиверстович.– Я твою идею со спичками решил там тоже двинуть. Цех запустил. Народ с полок выметает товар со скоростью просто невероятной. А мы еще этикетки запустили с азбукой, так что народ их собирает. Сам видел у одного купчины в доме. Детишки сидят, и буковки по коробкам изучают. Еще зверушек всяких лепим. Экзотических. Я художника толкового нашел.

– Вот, а вы спрашиваете, чего Москва в 12-ом году выгорела дотла. Спичек потому что много было в каждом доме. Поджигай – не хочу,– сделал вывод Серега.

– Не допустим. Команды пожарные организуем,– возразил ему Силиверстович.

– Много ты этими командами, едущими на телегах со стоведерными бочками, натушишь? Когда весь город заполыхает? Даже французы сбежали от жары. Кислород же выгорал. Дышать было нечем.

– Доживем – увидим. Еще пятнадцать лет до пожара этого. Петька с Пашкой вырасти успеют к тому времени. По пятнадцать лет им уже будет,– сосчитал Силиверстович.– Вы в Питере тоже спички выпускаете и не боитесь, что выгорит столица империи?

– Столица империи норовит каменными домами застроиться. Они по триста лет простоят. Строят капитально. Вот хоть этот дом. Нужно и в Москве на камень народ агитировать. Заводиков пару, другую кирпичных построить на окраине и лепить кирпич сотнями тысяч. А пока его вручную лепят и дорог он, вот народ из дешевой древесины и городит себе халабуды, на которые без слез смотреть невозможно. Корявые, черные, с пузырями бычьими вместо стекол. И отапливаются по черному. Поэтому население чумазое ходит, как трубочисты.

– А что, правильно,– поддержал Мишку Силиверстович.– Обязательно пару заводов кирпичных открою. Пару десятков образцовых домишек построим и по дешевке продадим. А потом и местные подхватят инициативу. Вся Москва загудит. Да за пятнадцать лет мы всю ее из деревянной в кирпичную превратим. Заводик стекольный свой тоже нужен. И цементный.

– Ну, цемент еще не изобретен, так что опять время опережаем.

– Ну и что? Со спичками не постеснялись, а почему с цементом нельзя?

– Да строй, Силиверстович. Кто против? Просто оттуда тебе тогда не вылезти вообще будет.

– Вас подключу. Вы же вроде бы разрулили ситуацию с этими XЦX-овинами не учтенными?

– Почти. Есть там несколько вопросов не закрытых,– Мишка выложил на стол браслет.– Вот в Мозырской комендатуре обнаружил в сейфе. Полноценный браслет МЭ. Откуда не понятно. Нужно выяснить. Там в сейфе я шкатулку малахитовую обнаружил и прихватил машинально. Открылась, однако, только с помощью браслета, а в ней вот он и лежал. Обычный правда, не эксклюзив, но все равно загадка эта мне не нравится. Нужно коменданта мозырского порасспросить.

– Ну, так и порасспросил бы? В чем дело?– спросил Петр Павлович.

– Не было его в это время там. В отпуск отбыл. А потом закрутились и я честно признаться, если, то забыл про него. Ну и форс-мажоров там – в 42-ом у нас очень много. Теперь только вроде в августе сможем появиться. Но откладывать "непонятки" эти на потом я бы не стал. Хотя могу справиться и один. Серега вполне может присоединиться к вам.

– Ну, уж нет,– возразил Петр Павлович.– Без напарника в одиночку нельзя. Будем тут дергаться, если что…

Глава 3

В конце августа 1942-го года в окрестностях городка Мозыр, появились два полицейских. Они двигались верхом на лошадях и вид имели довольно беспечный. Одеты были в полевую форму Вермахта и только нарукавные повязки позволяли их идентифицировать, как представителей сил вспомогательных, а не основных. Оба были рядовыми и, пожалуй, если бы не великолепные лошади под ними, явно породистые, то ничем более внимание они бы не привлекали. А вот из-за лошадей их постоянно останавливали немецкие патрули, пытаясь ссадить и отправить дальше пешком.

Уж больно хороши были кони, вороной масти. И немцы, полагая, что "не по Сеньке шапка", очень удивлялись, увидев предъявленные документы, в которых черным по белому было написано, что предъявители сего – рядовые Иванов Иван и Сидоров Сидор, находятся при исполнении особо важной миссии, по распоряжению самого гяуляйтера восточных оккупированных земель – Вильгельма фон Кубе.

Удостоверяющие этот факт бумаги были подписаны самим Кубе и немцы дисциплинированно отдавали честь, возвращая их.

– Задолбали они своими проверками на дорогах,– кривился Серега, которому досталась фамилия Сидоров.– Тебе, что в лом пальцами уже щелкнуть? Пусть ковыряются в носах, а не в документах, Иван Иванов.

– Ну, во-первых, у нас документы – броня. Во-вторых, лишний раз засветиться при таких документах может быть и хорошо. Пусть запомнят. Нам тут неизвестно, сколько времени болтаться придется.

– Чего тут болтаться? Отыщем этого коменданта, возьмем за жабры, вытрясем и назад.