Денис Давыдов (Историческая хроника)

8

Узнав о расстреле герцога Энгиенского, арестованного по приказу Наполеона на территории независимого Баденского герцогства, Александр послал в Париж протест против нарушения международного права. Наполеон ответил, что герцог был замешан в заговоре против его жизни, при этом ядовито намекнул, что он, Наполеон, не стал бы протестовать, если б Александр, хотя бы на чужой территории, арестовал убийц своего отца. Наполеон, конечно, хорошо знал, что Александр сам принимал участие в убийстве отца и ни тронул пальцем ни одного из заговорщиков. Понятно, что намек на отцеубийство смертельно оскорбил императора Александра. Но тогда, разумеется, об ответе Наполеона знали лишь немногие.

9

Среди других портретных характеристик Д. Давыдова, сделанных его современниками, обращает на себя внимание следующая: «Д. В. Давыдов был не хорош собою; но умная, живая физиономия и блестящие выразительные глаза – с первого раза привлекали внимание в его пользу. Голос он имел пискливый, нос необыкновенно мал; росту был среднего, но сложен крепко и на коне, говорят, был как прикован к седлу. Наконец, он был черноволос и с белым клоком на одной стороне лба» (М. Дмитриев, Мелочи из запаса моей памяти. М., 1869 г.).

10

Сильное и благотворное влияние генерала Раевского на Дениса Давыдова совершенно бесспорно, хотя нигде в биографиях его этот факт не отмечен. Д. Давыдов в течение семи лет (1805 – 1812), то есть когда складывались его общественные взгляды и совершенствовались военные знания, находился в самом тесном общении с Николаем Николаевичем, принадлежавшим, несомненно, к числу наиболее образованных, гуманных и патриотически настроенных генералов. Стоит вспомнить, как высоко ценил его А. С. Пушкин, который писал в 1820 году брату Льву из В\рыма: «Мой друг, счастливейшие минуты жизни моей провел я посреди семейства почтенного Раевского. Я не видел в нем героя, славу русского войска, я в нем любил человека с ясным умом, с простой, прекрасной душой, снисходительного, попечительного друга, всегда милого, ласкового хозяина. Свидетель Екатерининского века, памятник 12-го года, человек без предрассудков, с сильным характером и чувствительный, он невольно привлечет к себе всякого, кто только достоин понимать и ценить его высокие качества»

11

Разговор Наполеона с Евдокимом Давыдовым впервые был опубликован в «Русском архиве» (1866 г., стр. 916).

12

Беннигсен ставил задачу: «…овладев течением нижней Вислы, открыть сообщение с Данцигом и освободить от обложения Грауденц», в которых находились немецкие гарнизоны. В распоряжении Беннигсена с резервами было 107 тысяч человек. У Наполеона – до 150 тысяч, не включая сюда войск, блокировавших крепости на Висле (М. Богданович, История царствования императора Александра I, т. II, СПБ, 1869 г.)

13

Этот эпизод, приведенный в сокращенном виде, описан Д. Давыдовым в статье «Урок сорванцу».

14

Д.В.Давыдов в своих воспоминаниях о войне 1807 года и сражении при Прейсиш-Эйлау допускает многие неточности. Так, он считает, что русская армия при Прейсиш-Эйлау имела 80 тысяч человек, тогда как М.Богданович, производивший подсчет по официальным документам, более верно определяет численность русских войск при Прейсиш-Эйлау в 58 тысяч. Со стороны французов в сражении участвовало, по свидетельству французского генерала Дюма, 68 500 человек, а по мнению М.Богдановича – до 80 тысяч. Во всяком случае, численное преимущество было у французов. Значительно преувеличены Д.В.Давыдовым и потери наших войск. На самом деле русские потеряли не 37 тысяч, как сообщает Давыдов, а 8 тысяч убитыми и 18 тысяч ранеными. Французы исчисляли свои потери в 18 тысяч человек, но на самом деле у них выбыло из рядов до 25 тысяч. Не потеряв в этом сражении ни пушек, ни знамен, русские взяли у французов пять орлов, несколько орудий и около двух тысяч пленных.

Необходимо отметить и другое. Из воспоминаний Д.В.Давыдова видно, с каким явным негодованием он относился к деятельности Беннигсена и его штаба. Однако, обрабатывая эти воспоминания в то время, когда Беннигсен был жив, и даже пользуясь его личной консультацией, Давыдов кое-где попытался «выгородить» Беннигсена, противореча сам себе. Так, например, утверждая в одной статье, что после сражения французы не могли сделать «малейшего шага вперед», что отступление Беннигсена было вызвано лишь его трусостью (факты, подтверждаемые другими историками), Давыдов в другой статье пишет, что «Беннигсену трудно было после понесенных потерь вновь сразиться с неприятелем». Таким образом, он оправдывал отступление.

Подобных «натяжек», иной раз вызванных и цензурными условиями, в воспоминаниях Д.В.Давыдова немало. Поэтому при работе над исторической хроникой это всегда учитывалось, использовались другие источники, материалы архивов.

Наименования населенных пунктов в воспоминаниях Д.В.Давыдова тоже не всегда точны. В хронике они выверены по официальным реляциям и военным картам того времени.

15

В императорском рескрипте, сохранившемся в бумагах Д.В.Давыдова, говорится, что он «во все время отступления арьергарда к Гейльсбергу отдаваемые генерал-лейтенантом князем Багратионом приказания доставлял в самые опаснейшие места с точностью и особенною деятельностью и оказал как в сем, так и в сражении при Гейльсберге 29 мая храбрость и примерную неустрашимость, причем получил сильную контузию». За это Д.В.Давыдов был награжден орденом Анны второго класса и получил золотую саблю с надписью: «За храбрость» (В. Жерве, Партизан-поэт Д.В.Давыдов. СПБ, 1913 г.).

16

В своих воспоминаниях о Тильзите подобных «крамольных» мыслей Д.В.Давыдов, разумеется, не высказывает. Но настроен он тогда был, несомненно, так. Академик Е.Тарле по этому поводу делает следующее справедливое замечание: «Денис Давыдов уже по цензурным условиям не мог в своих воспоминаниях передать, как не только он, но и большинство русского офицерства смотрело в тот день на Александра. Но мы и без Давыдова хорошо знаем это из многочисленных позднейших свидетельств. В русских военных кругах на Тильзитский мир сохранился взгляд, как на гораздо более постыдное событие, чем аустерлицкое или фридландское поражение. И в данном случае позднейшая либеральная дворянская молодежь сошлась в воззрениях с непосредственными участниками этих войн» (Е.Тарле, Наполеон. М.. Госполитиздат, 1941 г.).

17

Пользуясь полным доверием Беннигсена, сэр Роберт Вильсон занимался шпионажем почти открыто. «Во время свидания двух императоров в Тильзите он собрал некоторые нужные для английского правительства сведения, для чего даже переодевался казаком; и потом он первый привез из Петербурга в Стокгольм и в Лондон известие о намерении России вторгнуться в Финляндию и разорвать мир с Англией» («Русский вестник», 1862 г., кн. I, «Записки сэра Роберта Вильсона»).

18

Интересно отметить, что Багратион, проявивший заботу о своих войсках, сумел все же получить на содержание госпиталей два с половиной миллиона и на добавочное жалованье солдатам и офицерам два миллиона рублей. Эта огромная по тому времени сумма значится в росписи государственных расходов за 1811 год (М. Богданович, История царствования Александра I, т. III, 1869 г.).

19

Д.Давыдов, как и в прошлую кампанию, принимал непосредственное участие во всех боевых операциях авангарда. Особенно отличился он в боях под Шумлою, командуя 2-м Уральским казачьим полком. «Атаковав гору с правого фланга, он занял ее спешенными стрелками от всего полка и выгнал неприятеля из деревни. Когда же находившиеся впереди казаки полка Барабанщикова были сбиты, он ударил турок во фланг и сильным ружейным огнем опрокинул их, удержав за собою деревню, весьма важную по своему значению в общем ходе боя. Во время кавалерийской атаки он снова нанес туркам удар с левого фланга и преследовал их до вала крепости, проявив при этом большую храбрость и в особенности – присутствие духа» (В. Жерве. Партизан-поэт Д.В.Давыдов. СПБ, 1913 г.).

20

Д.Давыдов все время поддерживал с «опальным» Раевским самые тесные, дружеские отношения. В середине августа выхлопотав отпуск, Давыдов две недели гостил у Николая Николаевича в Яссах, а потом оттуда опять поехал в Каменку. 23 августа 1810 года Раевский пишет А.Н.Самойлову: «Денис Давыдов очевидец всему, и очевидец не молчаливый, перескажет вам, милостивый государь дядюшка, о наших военных действиях, прошлых и настоящих». А в другом письме, от 31 августа, Раевский сообщает дяде: «Денис Давыдов занемог жабой, но ему теперь легче. Но посему письмо он продержал до сего числа» («Русский вестник», 1898 г., кн. 6, «Письма Раевского»).

21

Настоящее письмо публикуется по копии с отношения господину военному министру генерал-от-инфантерии князя Багратиона от 26 марта 1812 года, сохранившейся в бумагах Д.В.Давыдова (Филиал ЦГВИА в Ленинграде, фонд 717, опись 1, дело 1, лист 19).

Любопытно отметить, что впоследствии, поместив письмо в первоначальном варианте «Дневника партизанских действий», сам Д. В. Давыдов зачеркнул в этом письме фразу «и за неимением способов содержать себя в корпусе гвардии по весьма небогатому состоянию». Д. В. Давыдов, очевидно, считал, что эта фраза его компрометирует, хотя она довольно тччно характеризовала его материальное положение.

22

Эта фраза Николая Раевского-младшего, будущего друга А.С.Пушкина, взята нами, как и подлинная выписка из донесения Багратиону, из «Архива Раевских», сборника писем и документов, изданных в 1908 году.

23

Арная де Коленкур, Мемуары. Поход Наполеона в Россию. Госполитиздат, 1943 г.

24

Н.Н.Раевский, с которым Денис Давыдов находился в тесном общении, на биваках близ Несвижа писал 29 июня своему дяде: «Я боюсь прокламаций, чтобы не дал Наполеон вольностей народу, боюсь в нашем краю внутренних беспокойств. Матушка и жена, будучи одни, не будут знать, что делать» («Русский вестник», 1898 г., кн. 8, «Письма Раевского»).

25

Ф. Н. Глинка, Письма русского офицера о военных происшествиях 1812 года. Издание 1821 г.

26

Речь Давыдова, как и следующий разговор с Багратионом, приводятся по записям самого Д.В.Давыдова из «Дневника партизанских действий».

27

В первоначальном варианте «Дневника партизанских действий», описывая эти первые дни партизанской деятельности, Д.В.Давыдов записал: «Так, полагаю я, начинал Пугачев, но с намерением противоположным». Затем эта фраза была им исправлена на следующую: «Так, полагаю я, начинал Ермак, одаренный высшим против меня дарованием но сражавшийся для тирана, а не за отечество» (Филиал ЦГВИА, фонд 717, дело 9, лист 9, оборот).

Печатая «Дневник партизанских действий», Д.В.Давыдов по требованию цензуры снял и эту фразу, тем не менее она представляет немалый интерес, как свидетельство об определенной патриотической настроенности поэта-партизана.

28

В письме к генералу Витгенштейну от 20 сентября 1812 года Кутузов следующим образом определяет свое понимание «малой войны»: «Поелику ныне осеннее время наступает, через то движения большею армией делаются совершенно затруднительными, наиболее с многочисленною артиллериею, при ней находящеюся, то и решился я, избегая генерального боя, вести малую войну, ибо разделенные силы неприятеля и оплошность его подают мне более способов истреблять его, и для того, находясь ныне в 50-ти верстах от Москвы с главными силами, отделяю от себя немаловажные части в направлении к Можайску, Вязьме и Смоленску. Кроме сего, вооружены ополчения Калужское, Рязанское, Владимирское и Ярославское, имеющие все свои направления к поражению неприятеля» («Фельдмаршал Кутузов», сборник документов и материалов. Госполитиздат, 1947 г.).

29

Руководя непосредственно армейскими партизанскими отрядами, координируя их действия с действиями народных партизанских отрядов, М.И.Кутузов с особым вниманием следил за отрядом Д.В.Давыдова, сообщал ему о движении армии и войсковых частей, выделяемых для поисков в тылу противника, а также своевременно уведомлял о неприятельских транспортах, шедших к Москве по Смоленской дороге.

В бумагах Д.В.Давыдова сохранилось много писем и записок, которые по указанию М.И.Кутузова присылал поэту-партизану генерал П.П.Коновницын.