Хочу быть тоже подлецом! Пьеса на 4 человека

Всё заканчивается благополучно.

Отдышавшись, Евгений разводит руками в ответ.

ЕВГЕНИЙ (с одышкой): Дорогая, разве же можно о таких вещах вот так вот, без разгону, без прелюдий, так сказать…

ОЛЕСЯ (осторожно): Прости… Просто мы с тобой уже третий год живём в гражданском браке. Меня и родные все спрашивают, чего на тебе Женька не женится, а я всё отшучиваюсь, но…

ЕВГЕНИЙ (серьёзно): Олеся!

ОЛЕСЯ (серьёзно): Женя!

ЕВГЕНИЙ (осторожно): Любовь моя, мы ведь с тобой об этом уже говорили. Штамп в паспорте только портит отношения. Я не знаю, как именно это работает, но все, буквально все кого я знаю, в один голос твердят, что отношения меняются буквально с того же дня, как появляется этот злосчастный штамп! И меняются они, заметь, не в лучшую сторону! Мы с тобой живём в такой идиллии, нам завидуют все твои подруги, думаешь, я не замечаю, как они смотрят на меня, сверкая своими хитрыми глазёнками. А ведь они все замужем. А почему они так поглядывают на меня, пока ты не видишь? А потому что у самих дома полный «тухляк», извини за выражение. Потому что «муж» – это уже само по себе звучит унизительно, точно так же как и «жена».

ОЛЕСЯ (серьёзно): Унизительно?

ЕВГЕНИЙ (осторожно): Унизительно, если рассматривать эти слова с точки зрения чувств, любви, страсти, эмоций. С позиций жизни, милая моя, моя любимая, моя самая-самая при самая. Ты не представляешь, как я дорожу этими нашими с тобой отношениями, как я ценю тебя, как я боюсь потерять то, что есть между нами. А я знаю, я знаю, наверняка, что стоит нам расписаться – мы станем друг для друга не интересными. В один момент пары по всему миру превращаются из влюблённых в обузу, стоит занести в паспорт этот проклятый штамп! Ты прости, я понимаю, что это звучит грубо и не очень ласкает слух, но жизнь – это очень не простая штука, это такой синдикат хитросплетений и стремительных событий, в котором практически невозможно встретить своё счастье, а встретив – удержать. Мне повезло, я встретил тебя, и я ни при каких обстоятельствах не хочу тебя потерять, милая… Если бы ты знала, как я боюсь тебя потерять…

Евгений кладёт свою голову на колени тающей Олесе.

Олеся гладит голову Евгения, трепетно очень нежно и любя касаясь пальчиками поверхности волос.

ОЛЕСЯ (дрожащим от волнения голосом): Женя, милый, прости меня. Я даже не думала о том, что для тебя это всё так серьёзно. Я не знала, что ты настолько дорожишь мной. Я… мне стыдно за себя. Я…, я очень тебя люблю, правда. Очень, Жень, веришь?

Евгений поднимается, смотрит трепетно в глаза Олеси.

ЕВГЕНИЙ (трепетно): Конечно, верю. Разумеется, верю, я всегда тебе доверял. Верил, верю и буду верить!

Олеся обнимает Евгения.

ОЛЕСЯ (дрожащим от волнения голосом): Женька… как я с тобой счастлива… Как мне с тобой повезло. Какая я счастливая… Какая же я дура, счастливая дура. Я больше не буду поднимать этот вопрос. Прости, прости, прости…

ЕВГЕНИЙ (нежно): Это ты меня прости, я ведь понимаю, что тебе хочется белое платье, праздник, гости, веселье… Я прекрасно понимаю, что для девушки – это одно из главных событий в жизни, а я… со своими тараканами лишаю тебя всего этого. Со мной, наверное, очень не просто. Ты скажи, если тебе надоест терпеть меня, я всё пойму, я…

ОЛЕСЯ (дрожащим от волнения голосом): Женька, мне всё не важно, мне всё это не важно, мне важно, что у меня есть ты! А всё остальное – всё октальное – это уже мелочи жизни. И с тобой совсем не сложно, с тобой здорово. С тобой я счастлива.

ЕВГЕНИЙ (нежно): А я счастлив с тобой.

Обнимаются ещё крепче и ещё сильней.

ЗТМ.

2 КАФЕ

В кафе играет приглушённая приятная музыка. Уютный заготовленный столик на двоих с зажженными свечами уже ожидает гостью.

При полном параде, с далеко идущими намерениями в кафе заходит Алёна. Она действительно хороша. Одежда, стиль, осанка, подача, обворожительная улыбка. Всё при ней.

Девушка заходит в кафе, подходит к столику с горящими свечами, осматривает его внимательным одобряющим взглядом. Остаётся довольна увиденным. Оставляет сумочку на стуле, удаляется в дамскую комнату.

Возвращается, пристукивая пальчиками щёчки, деликатно со знанием дела управляясь с кремом на лице. Вытирает руки салфеточкой, смотрится в зеркальце, предварительно достав его из сумочки. Всё хорошо, она довольна собой.

Садится за столик, смотрит на часы, осматривается по сторонам.

Достаёт телефон, начинает звонить.

Слышен зуммер длинных гудков, но телефон не берут.

Девушка скидывает, вновь набирает номер, прислоняет трубку к уху. Начинает нервничать.

Слышен зуммер длинных гудков, но телефон не берут.

Алёна сбрасывает вызов, крутит телефон в руке, нервно постукивает ноготками по столу.

Слышен звук смс. Её на телефон приходит сообщение.

Алёна быстро открывает сообщение и меняется в лице, теперь от романтизма, нежности и притягательности не остаётся и следа.

Алёна зачитывает сообщение.

АЛЁНА (едва сдерживая эмоции, зачитывает сообщение): Извини, дорогая. Сегодня не получилось. Вынужден везти жену на процедуры. Я позвоню, когда будет возможность.

Алёна нервно бросает телефон на стол и задувает свечи.

Начинает постукивать уже нервно ноготками обеих рук по столу. Думает. Тяжко выдыхает, недовольно качает головой.

Повязывает себе салфеточку, оглядев ещё раз стол, без удовольствия приступает к трапезе.

АЛЁНА (зрителю, как бы сама с собой): Ну да… Всё правильно. Давно пора было привыкнуть к тому, что ты, Алёнушка, всегда на втором плане. И это ещё хорошо, если на втором. Подозреваю, что на самом деле даже не на третьем.

Кушает не торопясь. Выдыхает, качает недовольно головой. Накладывает одно из блюд себе в тарелку.

АЛЁНА (зрителю, как бы сама с собой): А чего мне собственно удивляться? Ну да, ну дата, какая – никакая. Год встречаемся. Ну и что? Так это, похоже, для меня только дата знаковая. Для моего избранника она, вероятно, ничего сильно-то не значит. Нет, я понимаю, конечно, всякое бывает и всё что угодно может случиться, но мы к этому дню три недели готовились. Согласовывали ресторан, меню, столик вот заказали. Я не верю, что ничего нельзя было придумать, чтобы решить там, в семье свои вопросы и приехать сюда. Коль уж сам так рвался отмечать наше грандиозное событие. Но… Похоже, мой Толик никогда моим не был и никогда не будет. А что будет? А ничего не будет. Будет, так же как и прежде пускать пыль в глаза и убеждать меня в том, как он сильно меня любит и как не может без меня жить… А я, дура, буду слушать и верить… каждый раз.

Алёна кушает, берёт в руку телефон, проверяет, нет ли там чего, но отбрасывает телефон обратно на стол совершенно разочаровано.

АЛЁНА (зрителю, откровенно зрителю, повернувшись к залу, но продолжая трапезу): Осуждаете меня, да?

Выдерживает паузу, не придавая особо значения тому, кто там что думает, уплетает потихонечку свои яства, обратив взор обратно в свою тарелку.

АЛЁНА (зрителю, как бы сама с собой): Конечно, осуждаете. Я и сама себя осуждаю. И себя и таких как я. Никогда не думала, что вот так вот… Буду встречаться с женатым мужчиной. Ещё год назад я сама бы выцарапала глаза такой, как я сейчас. Прекрасно осознаю что семья – это семья. Это святое. И лезть туда не нужно. Либо ищи свободного, либо помирай старой девой, но в чужую семью – не лезь!

Кушает. Выдерживает паузу.

АЛЁНА (зрителю, как бы сама с собой): Но…, справедливости ради, должна сказать, что я и не лезла! Он сам пришёл! Ха… да-да, как в том старом фильме с Никулиным. Невиноватая я…

Кушает. Выдерживает паузу.

АЛЁНА (зрителю, как бы сама с собой): Да виноватая. Конечно, виноватая.