ПУЛ. Фантастика

– Так, всем внимание! Объект входит в зал. Чёрная шуба с пёстрым платком, на голове белая меховая шапка, в левой руке дамская сумочка, направляется к ленте выдачи багажа, – циркулярно комментировал шеф наблюдение в микрофон. – Весь багаж успели просветить? – обратился он к Волкову.

– Успели, всё нормально, ничего подозрительного.

– Товарищ генерал, посмотрите на вот этих двоих… один к стене плечом прислонился, справа от объекта, в коричневой кожаной куртке. Видите? – взволнованно спросил Павел. – Другой рядом с объектом, перед ней на три человека стоит, молодой с усиками, со спортивной сумкой на плече. Видите?

– Ну вижу, и что?

– Они с ней, товарищ генерал. Точно с ней, уверяю.

– Почему же ты их на тех фото не узнал? Просмотрел, что ли?

– Никак нет. Их фотографий среди прочих на компе не было, я бы их сразу определил.

– Что за ерунда? Откуда же они взялись? Волков, возьми кого-нибудь из местных и разберись быстро. Перемотайте и проследите за ними по всем камерам. Копылов, тоже с москвичами проверьте, есть ли они в нашей картотеке. Внимание всем! Появились ещё два объекта. Один молодой с усиками…

В комнату вошёл какой-то важный начальник. Как потом узнал Павел, это был генерал-лейтенант из московского УФСБ, руководивший всей операцией…

…Кто операцию по захвату разрабатывал?

– Зам пятого отдела.

– А сам он где?

– На площадке на выходе. Вот он на мониторе, видите? Ключи зажигания на пальце крутит, таксиста изображает.

– Сколько машин у нас на слежке?

– Три, как всегда, чтобы не проколоться. Одна ещё на выезде из аэропорта стоит и четыре на подхвате. Таксисты все наши, шестнадцать человек. В шести рейсовых автобусах тоже наши пассажиры, по три в каждом.

– Так, срочно подготовьте ещё три машины. На случай, если эти двое отдельно от Софьи поедут. Выполнять!..

– Эти двое в нашей картотеке не числятся, товарищ генерал, – докладывал Евгений своему шефу. – Тот молодой с усиками – азербайджанец, двадцать восемь лет, предприниматель, два дня назад из Баку прилетел. Второго пока не установили, работаем…

– Приехали оба в 22.05 на одном такси. Всё это время на вокзале ошиваются. Делают вид, что не знают друг друга. За десять минут до прилёта встали у выхода в порт, никто просто не обратил на них внимания, – докладывал Волков…

– Второй коренной москвич, сорок два года, числится безработным. Местные опера уже выехали по его адресу…

– … Внимание, объект берёт багаж, направляется через зал к выходу. Эти двое без багажа следуют за ней. Никого не трогать, пусть отъезжают.

– Товарищ генерал-полковник, вот этот человек у выхода, посмотрите. Тоже таксиста изображает, ключи зажигания на пальце крутит – он тоже с ними, мне кажется.

– Это который? В чём одет?

– Джинсовая синяя зимняя куртка, на голове коричневая кроличья шапка, в джинсах, стоит в двух метрах от выхода слева, – нервно пропищал Павел.

– Это ещё кто такой? – обернулся генерал на Орлова…

– Это старлей, опер из второго.

– Давно он у нас? Что-то я его не помню.

– Полгода примерно. Не понял, а почему он не на слежке? Как он в таксистах вдруг оказался? – всполошился вдруг полковник.

– Седой, ты точно уверен, что он с ними?

– Точно, генерал-лейтенант. У него на лице пластическая операция сделана, полгода назад, примерно.

– Объект подходит к выходу из вокзала. Никого не трогать, пусть отъезжают…

В половине двенадцатого на четвёртом этаже собралось экстренное совещание.

– Операция проведена успешно, благодарю всех за службу. А за этого старлея ты у меня ответишь по полной, полковник. Досье на него мне на стол. Завтра в десять утра прилетают двое остальных. Будьте готовы и не облажайтесь, пожалуйста. Выполнять! Благодарю всех Нижегородцев за службу. А тебе, Павел Устимович, отдельное спасибо. Если бы не твои экстрасенсорные способности, даже не знаю, что бы мы делали.

– Оно у меня, к сожалению, часа два назад закончилось, товарищ генерал-лейтенант. Полчаса назад хотел просмотреть ещё раз фото пассажиров нашего завтрашнего рейса, но ни на эти две фотографии, ни на Софи Транкваель уже никакой реакции не ощутил.

– Как так? Почему?

– Не могу знать. Просто пропало, и всё. Когда снова появится и появится ли вообще – неизвестно.

– Странно. Ладно тогда. Транкваель уже начала давать показания. Думаю, ваша помощь в дельнейшем не потребуется, сами справимся. Не смею больше задерживать. Забирайте свою группу, генерал-майор, и летите домой. Спасибо ещё раз!..

***

Больше эта секретная контора Павла на трогала. Он уже переехал на свою квартиру и спокойно догуливал остатки отпуска. Его способность видеть болезни после московского случая больше так и не проявлялась, хотя он сам не особо и переживал об этом. В начале февраля отпуск у Павла закончился, его опять посылали в командировку на научно-исследовательское судно.

– Не знаю, как мы дальше без тебя будем. Девчонки уже так привыкли, особенно Иринка, – проснувшись и ещё нежась в постели, лёжа на руке Павла, с грустью в голосе проговорила Валя. – Папой тебя называет. «А когда папа придёт?» – всё время спрашивает. Целых девять месяцев, с ума сойти! Ты уж пиши нам, пожалуйста. Радиограммы хоть резок в месяц присылай, ладно?..

Ч. 2 ГРАБИТЕЛИ

1. Безвредная аномалия

Павел Устимович Лиднёв, несмотря на седые, вьющиеся волосы, особенно подчёркивающие черноту тяжёлых, густых бровей, выглядел молодцевато. Высокий, стройный, подтянутый, с приятным, добрым лицом, располагающим к доверию, невольно притягивающим и обещающим надёжные и тёплые отношения. Женщины часто обращали на него внимание, с интересом разглядывали, самопроизвольно кокетничали и улыбались. Мужчины при общении не видели в нём потенциального врага, и, попроси он любого об одолжении, вряд ли бы кто-то ему отказал. В то же время в его внешности каждый мог подсознательно заметить некую тоску, печаль, одиночество и отрешённость от мира сего.

В последнее время его мучила ностальгия по малой родине. Вдруг нестерпимо захотелось побывать в деревеньке Жужалке, находящейся на севере Ивановской области, где он имел счастье родиться. Родители переехали жить в город Горький, ныне Нижний Новгород, когда ему было всего два годика, и с тех пор он никогда на родной земле не бывал.

В первый же день летнего отпуска Павел поехал разыскивать свою родную деревню. Объездил весь район за Волгой, но, как выяснилось, этой деревни уже давно официально не существовало – догнивали последние три домика. Он остановился в глухой деревушке Колыжино, находившейся рядом, всего в полутора километрах. Никто из её коренных жителей, конечно, не помнил ни его самого, ни его родителей, ни даже деда с бабушкой, которых он и сам никогда не видел – они умерли, когда Паша был ещё грудным ребёнком.

«О-о, какие удивительные места, – восхищался он. – Вот где поистине настоящая природа России. Нужно обязательно побывать здесь, чтобы понять и воочию убедиться, что это самый райский уголок Земли. Такой отдых, что куда там всяким Хургадам и Пхукетам».

За мизерную плату он снимал у одной местной хозяйки частного дома чердак из двух комнат. Первым делом побывал на погосте, в надежде отыскать могилку своих предков. Кладбище оказалось полностью заброшенным, лишь на редких могилах можно было прочесть хоть какую-то надпись. Серые, изрядно подгнившие деревянные кресты с ещё кое-как державшимися на некоторых из них старыми выцветшими фотографиями, стояли покосившись, поросли зелёным мхом – того гляди упадут. Внутри полуразвалившихся оград успели вырасти высокие и толстые деревья.

Павел рано вставал, ходил-бродил по полям, лугам, берегам речушек и озерков, и это было для него самым лучшим средством от ностальгии. Отдыхал там недолго, дней десять всего. Приходил бодрым и радостным ещё до темноты, с приятной усталостью, но почему-то ровно в десять вечера мгновенно засыпал. Чаще на диване с книжкой в руках, а бывало, валился с ног прямо на полу, не дойдя даже до дивана. И что было для него удивительно, ровно через два часа просыпался и не мог понять, почему вдруг заснул. Однажды за завтраком Павел рассказал об этом хозяйке, Ольге Тихоновне, одинокой старушке, лет за семьдесят.

– Ой, милок, прости меня, дурёху старую, совсем забыла тебя предупредить. У нас ведь все на этом пятачке деревни почему-то засыпают, – каялась хозяйка, хлопая себя по бокам заскорузлыми худыми ладошками. – Дрыхнем без задних ног с десяти до двенадцати ночи. Кажын день по два часа без просыпу, от самой весны и до конца лета, – возбуждённо рассказывала она громким шепотом, словно раскрывала великую тайну. – Не только люди, но и коровы, и куры, и кошки с собаками, как убитые шлямают. Лет восемь, почитай, так живём, привыкли уже. Скотину заранее готовим, чтоб не ушиблись, а то ведь падают, где стоят. У меня в прошлом годе петух, сидя на заборе, заснул и брякнулся об камень. Видать, рёбра переломал, в ощип его пришлось. Прости, мил человек, памяти совсем не стало, а ведь хотела давеча предупредить. Ладно хоть без ущербу обошлось, – убирала она со стола, не переставая извиняться. – Ты запомни, если к десяти вечера будешь находиться где-то рядом, то лучше сразу на травку лягай.

– А почему это происходит? – очень удивился Павел.

– Никто, милок, не знает. Приезжали сюды учёные аж из самой Москвы, чего-то измеряли приборами, но так ничего и не сделали, – всё также заговорщески объясняла она. – Сказали, мол, аномалия какая-то, но безвредная – просто засыпаешь и всё. Неудобствы, вестимо, а куды денисси? Аномалия!