В отсутствие начальства

– Вот оно что… Ткачеву все равно, будет пойман настоящий убийца или пострадает невинный человек?

– Увы, – подтвердил судебный следователь. – Я сейчас же доложу прокурору суда ваши соображения и предложу вернуть дознание в сыскную. Попробую напугать Брока тем, что из столицы приехал статский советник Лыков, доверенное лицо министра… Могу так сказать?

– Валяйте, хоть это и неправда.

– Скажу, поскольку наш камер-юнкер трусоват и не любит ссориться с Петербургом.

– Давайте пойдем вместе, – предложил статский советник. – Я так его пугану…

– Идемте, – буднично ответил следователь. И они отправились в другой конец этажа.

Прокурор смоленского Окружного суда оказался человеком тучным, с розовым лоснящимся лицом и маленькими хитрыми глазками. Точно поросенок, подумал сыщик. Брок выслушал гостя и поддакивавшего ему следователя и задал Лыкову странный вопрос:

– Ваш Азвестопуло женат?

– Да. Но какое это имеет отношение к делу?

– Прямое. Зачем он сюда приехал? Августа Мапететт слыла дамой, неразборчивой в связях. Наблудить решил ваш помощник? Сразу ясно, что он преступного склада ума.

– Даже так? – закусил удила питерец. – В Уложении о наказаниях действительно есть статья за прелюбодеяние, если последует жалоба оскорбленного в чести супруга[22 - Согласно ст. 1585 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных, уличенному в прелюбодеянии супругу по жалобе другой стороны назначалось тюремное заключение на срок от 4 до 8 месяцев с последующим церковным покаянием.]. Но обычно люди договариваются между собой без вмешательства закона. Иначе в тюрьмах сидела бы половина населения империи… Вы сами, видать, без греха? Никогда чужих жен не лущили?

Прокурор из розового сделался красным:

– Я слышал о вас, господин Лыков. О ваших методах дознания. Вы ведь и в тюрьме успели из-за них посидеть?

– В тюрьме я был, – подтвердил сыщик. – По ложному сфабрикованному обвинению. Попались такие же, как вы, – что ни дай, все съедят.

– Я попрошу… – начал было Брок, но Лыков резко оборвал его:

– Именно потому, что сам стал жертвой судебной ошибки, я ни в коем случае не допущу, чтобы она свершилась еще раз здесь, в Смоленске. И всякий, кто посмеет мешать мне установить истину, будет наказан.

В кабинете стало слышно, как в окно с улицы стучится шмель. Алексей Николаевич понял, что сказал лишнее. Но было уже поздно. Прокурор с оскорбленным видом молча указал ему на дверь, и питерец вышел. Следом за ним выскочил и Резников. Он укоризненно прошептал:

– Вы только все испортили. Теперь я не смогу отправить дело на повторное дознание.

Вдруг он развернул сыщика лицом к лестнице и сказал:

– Вот кого боится сейчас наш камер-юнкер. Видите того господина в серой визитке?

Лыков всмотрелся: возле лестницы стоял знакомый ему по Петербургу человек по фамилии Аванесян. Тот самый присяжный поверенный с лицом абрека, который защищал в суде головорезов «ивана ивановича» Рудайтиса[23 - См. книгу «Паутина».]. Тогда сыщик и адвокат сцепились, и Аванесян критиковал правоохранителя за жесткие методы. Но потом они уладили отношения и при встрече в столице вежливо раскланивались.

– А почему Брок боится Аванесяна? – спросил питерец у смолянина.

– Вы его знаете? Он гроза нашего Окружного суда. Выиграл три дела подряд, выставил прокурора в самом дурацком виде. А тот считал свое обвинение абсолютно доказательным.

– Понял, – ухмыльнулся Лыков. – Дайте мне полчаса, и надеюсь, камер-юнкер изменит свое решение.

Он подкрался сзади к Аванесяну и сказал:

– Приветствую вас, Сурен Оганесович. Какими судьбами?

Присяжный поверенный развернулся, увидел сыщика и приятельски протянул ему руку:

– Ба, и вы в Смоленске? Погодите, погодите… Мне только что рассказали, что арестован чиновник Департамента полиции. Его нашли возле убитой им потаскухи. Вы поэтому здесь?

– Да. А чиновник – мой помощник Азвестопуло, вы наверняка его помните.

– Ваш грек? Конечно, помню. Он не похож на убийцу падших женщин.

– Сергей ее не убивал, это очевидно. Но не всем. Я сейчас вдрызг рассорился с прокурором, который отказывается вернуть дело на повторное дознание.

– А вам надо, чтобы вернул? – догадался Аванесян.

– Да, поскольку в этом случае я найду настоящего убийцу. Конечно, я его так и так найду, но все должно идти надлежащим порядком. Опять же, Сергей сидит в следственной тюрьме. За то, чего не совершал.

– Если его посадили, значит, у обвинения на руках крепкие улики…

– Это они так думают, – возразил сыщик. – Я уже обнаружил явные подтасовки, всего-навсего пролистав бумажки. От обвинения камня на камне не останется. Но мне нужно участвовать в дознании. Вы готовы в случае чего защищать Сергея Маноловича в суде? За весьма достойный гонорар.

Адвокат вскинул голову, как строевой конь при звуке трубы:

– Во-первых, я очень молодой. А во-вторых, очень алчный. Конечно, готов!

– Тогда пойдемте сейчас к прокурору и скажите ему это в лицо. Угощение в ресторане за мной.

– К Броку? Лихо я его в последний раз извазякал! Как говорят в кадетских корпусах – мордой об стол.

– Да, он вас сейчас боится, – подтвердил сыщик. – Ну, идемте? В «Кафе-Рояль» очень вкусный судак гримольди. Официант вчера хвалил.

– Я предпочитаю мясо, – закапризничал Аванесян.

Лыков вспомнил старую армейскую остроту:

– Гарантирую обед из трех блюд: курица ребром, курица плашмя и курица боком.

Адвокат хмыкнул:

– Идемте!

Когда прокурор увидел, кого к нему привел надоедливый питерец, его чуть не хватил удар. Разговор вышел очень коротким. Аванесян с легким презрением в голосе сказал:

– Алексей Николаевич рассказал мне свой случай. И предложил выступить защитником Сережи Азвестопуло, если у вас хватит глупости довести дело до суда. Я дал согласие. Мы поняли друг друга?

Брок только буркнул горлом. А питерцы отправились в «Кафе-Рояль». Присяжный поверенный повел себя скромно и объел статского советника всего на семь рублей, если считать с выпивкой. Прощаясь, тот сказал:

– Передайте от меня привет вашему работодателю, Иллариону Саввичу. Ну, в смысле Сергею Родионовичу.

Сыщик назвал настоящее имя «Ивана Ивановича» и то, под которым он жил сейчас. Адвокат рассмеялся и протестующе скрестил руки: