Убийство церемониймейстера

– С Масленицы. Приезжал вид продлевать. С тех пор и не встречали Резаного Пальца.

– Какого такого пальца? – не понял Лыков.

– А у них там полдеревни Петровых, потому в ходу клички, – объяснил Юрий. – У Петьки прозвище – Резаный Палец. Ноготь он себе в детстве изувечил скобелем.

Алексей вскочил.

– Вот этот, на большом пальце правой руки?

– Да… А вы откуда знаете?

– Бегом за мной!

Лыков ворвался в морг Казанской части; его помощник семенил следом. Полицейский доктор Крашенинников снимал кожаный фартук, весь забрызганный кровью. Увидев сыщика, доктор ухмыльнулся:

– А! Поставщик покойников! Еще кого привезли?

– Нет, ваше эскулапство, старых навещаю. Где тут жмурики с костеобжигательного завода? Их так и не опознали?

– Вроде нет. Они в леднике до особого по ним распоряжения.

– Отведите!

Втроем они прошли в ледник. Крашенинников светил фонарем.

– Вот.

Лыков взял у доктора светильник и поднес к руке лакея.

– Видишь?

Валевачев вполголоса ахнул:

– Резаный Палец! Петр Орестов Петров!

– Кажется, мы одного опознали, – сообщил Алексей патологоанатому. – Надо убедиться.

Они вышли из ледника, доктор тщательно закрыл дверь. Могильный холод… Сыщик поежился, поблагодарил Крашенинникова и поспешил наверх. Сосредоточенный помощник шел следом.

Выйдя из морга, они остановились в задумчивости, потом Лыков сказал:

– Не зря ты, Юра, съездил в Каменку.

– Да…

– Лакей, оказывается, не убийца, а жертва. А настоящий душегуб подготовил нам его для ложного следа. И ведь чуть не съели!

Валевачев молча кивнул; слова застревали у него в глотке.

– Проведем опознание. Езжай к его дядьке Силантию и… Впрочем, нет. Ты проищешь его до вечера, как я вчера. Бери коридорного Дериглазова и вези его сюда. Надо все по новой начинать…

Следующий час Лыков просидел, как на иголках. Он был убежден в том, что убитый – Петров, но следовало убедиться в этом наверняка. Наконец явился губернский секретарь, положил на стол протокол и сказал:

– Он.

Алексей взял бумагу и пошел к Дурново. Тот принял его не сразу и в раздраженном настроении. Выслушав рапорт, Петр Николаевич еще больше нахмурился. Поводил туда-сюда своими моряцкими усами, пробежал глазами бумагу, подумал, глядя в окно. Потом объявил:

– Вам помогла случайность.

– Да, – охотно согласился Алексей.

– Значит, если бы Лыкову в воскресенье не захотелось подраться, мы искали бы Петрова как главного подозреваемого?

– Видимо, так.

– А через год прекратили бы дело за его нерозыском.

Надворный советник благоразумно промолчал.

– Славный, однако, фортель! Хочу познакомиться с этим хитрецом.

– Я тоже, Петр Николаевич.

– Ну, раз вы все это затеяли, вам и расхлебывать. Забирайте дело о покойниках с костеобжигательного завода у Вощинина. Объединяйте с дознанием убийства Дашевского, и – полный ход!

– Уберем все рифы, – пообещал Алексей, вспомнив лексикон Павла Афанасьевича, и откланялся. Уже выходя, он услышал, как Дурново сказал в телефон:

– Соедините меня с Вощининым!

Лыков совещался со своим помощником. Предстояло определить направление поиска. Первой было велено высказаться молодежи.

– Значит, так, – глубокомысленно начал Валевачев. – Мы имеем дело с умышленным убийством. Для запутывания розыска злодей пошел еще на одно убийство. Состряпал нам главного подозреваемого, а тело чуть не сжег в печке. Вывод: противник хитрый и безжалостный. Избавляясь от раненого сообщника, он хладнокровно его зарезал. И теперь на нем уже три смерти.

– Может, и четыре, – вставил Лыков. – Исчез барыга, через которого Снулый нанимал кочегаров.

– Но тела мы не нашли, – возразил помощник.

– Мало ли их пропадает бесследно? – парировал начальник.

– Хорошо, допускаю четыре убийства. Но три последних вытекают из первого. Его и надо дознавать. Мы не сможем этого сделать, пока не поймем мотив.

– Правильно. Какой мотив предполагаешь ты?

– Убийство с целью ограбления, – сразу же заявил Валевачев. – Несчастный лакей – подводчик, он и дверь открыл. Избавиться от него, видимо, решили с самого начала. И чтобы не делиться, и чтобы нас со следа сбить.

– А тебе не показалось, что на Кабинетской нечего было грабить? Небогато жил коллежский асессор…

– Сами же говорили, что в Петербурге резали и за меньшее!