Погибель Империи. Наша история. 1913–1940. Эйфория

Распутин почти подтверждает это: «Папа-то с трудом меня слушается, ему стыдно».

Императорский поезд, шедший на Могилев, вздрагивал на рельсовых стыках. Наследник русского престола смотрел в вагонное стекло так, как смотрят все дети, – близко прижавшись носом к стеклу. При переходе поезда на стрелке от едва заметного сотрясения прямо на оконное стекло у мальчика хлынула из носа кровь. Отец был в полной панике. Никакие медицинские средства не помогали его больному гемофилией ребенку. Николай отдал распоряжение о срочном возвращении обратно в Царское Село. Обратно к Распутину. Немедленно по приезде позвонили по телефону Распутину с просьбой приехать. Но Распутин не поехал, потом он рассказывал, что специально так сделал, чтобы помучить государя. Говорят, Распутин обладал властью над мальчиком и умел его успокаивать. Кроме того, он однажды сделал благоприятный долгосрочный прогноз. Болезнь наследника опасна только до 18-летнего возраста, после этого срока он совершенно избавится от болезни. Алексей был расстрелян, не дожив двух недель до 14 лет.

2 июня 1915 года заводчик, металлург, финансист, миллионер Алексей Иванович Путилов имел беседу с послом Франции в России Морисом Палеологом. Закурив сигару, Путилов сказал следующее: «Дни царской власти сочтены. Она погибла безвозвратно. Революция неизбежна. Поводом может послужить что угодно – стачка, голод, мятеж в Москве или дворцовый скандал. Величайшее преступление царизма в том, что он не желал допустить, помимо своей бюрократии, никакого другого очага политической жизни. И в день, когда его сдадут чиновники, распадется само русское государство».

Год спустя, 19 ноября 1916 года, депутат-монархист, черносотенец, страж самодержавия Владимир Митрофанович Пуришкевич с трибуны Государственной думы впервые выступил с обвинительной речью в адрес не только Распутина, но и государыни-императрицы. Отрывки из этой речи были переданы Николаю в Ставку:

«Зло идет от тех темных сил и влияний, которые заставляют взлетать на высокие посты людей, которые не могут их занимать… От влияний, которые возглавляются Гришкой Распутиным… Царские министры – марионетки, нити от которых забрали Распутин и императрица Александра Федоровна – злой гений России и Царя, чуждая стране и народу».

Распутин отправил свою телеграмму в Ставку: «Пуришкевич ругался дерзко, но не больно. Мой покой остался не нарушен».

20 ноября Пуришкевичу по телефону позвонил молодой князь Феликс Юсупов. Попросил о встрече для выяснения некоторых вопросов, связанных с ролью Распутина при дворе. Сказал, что говорить об этом по телефону неудобно.

В тот же день Феликс Юсупов отправил жене Ирине, дочери великого князя Александра Михайловича, письмо открытым текстом:

«Дорогая моя душка. Я ужасно занят разработкой плана об уничтожении Р. Все произойдет в середине декабря. Крепко целую тебя и бэби. Феликс».

Ирина ответила Феликсу:

«Главная гадость, что решил все сделать без меня. По-моему, это дикое свинство. Вижу, что ты в диком энтузиазме и готов лезть на стену. Крепко целую. Ирина».

Феликс убедился, что не ошибся в выборе жены. Он рассчитывал на ее участие. Распутин давно хотел познакомиться с молодой княгиней Юсуповой.

Ирина должна была сыграть в заговоре роль приманки. Весь план убийства собирались осуществить Феликс, Пуришкевич, поручик Преображенского полка Сухотин и великий князь Дмитрий Павлович. Потом Пуришкевич привел доктора Красного Креста Лазаверта, которому совершенно доверял.

Решено было заманить Распутина во дворец Юсуповых на Мойке и покончить с ним путем его отравления.

Вечером 16 декабря к осуществлению плана все было готово. Подвал, в котором решили принять Распутина, изменился до неузнаваемости. Ковры, портьеры, китайские вазы в нишах, массивная старинная юсуповская мебель, масса красивых безделушек. На принесенном шкапе-поставце – распятие из горного хрусталя итальянской работы XVI века. Посредине комнаты стоял стол, за которым Распутин должен был выпить свой последний бокал вина.

Участники заговора собрались в 11 вечера. Для яда были выбраны пирожные с розовым кремом. Доктор Лазаверт надел резиновые перчатки, взял крупинки цианистого калия и растолок их в пудру. Потом он приподнимал верх каждого пирожного и посыпал нижнюю часть ядом. Доза была достаточной, чтобы убить несколько человек. Яд в бокал решили положить в последний момент, чтобы он не выдохся. Когда с пирожными было закончено, доктор Лазаверт переоделся в шоферский костюм, князь Юсупов надел шубу, они сели в автомобиль и выехали за Распутиным.

1916

16 декабря, по старому стилю, 1916 года, около двух часов ночи, князь Феликс Юсупов, граф Сумароков-Эльстон, выехал на автомобиле из своего дворца на Мойке в направлении Гороховой улицы. Он ехал за Распутиным. На Мойке к убийству Распутина все было готово.

Феликс познакомился с Распутиным в 1909 году. У Феликса наблюдались гомосексуальные наклонности. Распутин лечил его. Он укладывал пациента через порог, проводил гипнотические сеансы. Юсупов в воспоминаниях свидетельствует: «Сила гипноза Распутина была огромна».

Впоследствии Юсупов прервал общение с Распутиным, так как тот был против его брака с племянницей царя великой княжной Ириной Александровной. Решившись на убийство Распутина, Юсупов знакомство возобновил.

Распутин во время их встреч бывал откровенен, говорил, что намерен разогнать Думу.

«Я, – говорил, – разгоню их и на фронт ушлю. Будут знать, как языком трепать». «Царица, – говорил, – настоящая государыня. И ум, и сила при ней. Вторая Катька. Она уже и теперь всем правит. Ну а сам – как дите малое. Разве ж это царь? Ему бы дома сидеть да цветы нюхать, а не править. Власть ему не по зубам».

Говорил, что императрица сама доглядывает за тем, как государя травяными настойками поят.

«Выпьет он чай благодати и сразу добрый и веселый делается. Грю те, наша возьмет. Объявим Лександру регентшей при малолетнем наследнике. Самого сошлем на покой в Ливадию. Устал, болезный, пущай отдохнет. Там, на цветочках, и к Боженьке ближе. Самому-то есть в чем покаяться. Век молиться будет, не замолит войну эту. Хватит войны, пора остановить бойню».

Если бы Распутину удалось внушить кому-либо из царской четы мысль о прекращении войны, российская история пошла бы по совершенно иному пути, а сам бы Распутин стал нашим национальным героем XX века. Однако этого не произошло, а значит, либо влияние Распутина было несколько преувеличенным, либо идея прекращения войны за два года с момента ее начала не слишком овладела им самим. И он делал то, на чем набил руку.

«Хочешь, – предлагал Юсупову Распутин, – назначу тя министром».

В ночь с 16 на 17 декабря Распутин оделся в шелковую рубашку, вышитую васильками, с толстым малиновым шнуром вместо пояса, в бархатные штаны и в высокие блестящие сапоги. Когда Юсупов вошел к нему в квартиру, то почувствовал сильный запах дешевого мыла. В воспоминаниях он написал: «Я еще никогда не видел его таким чистым и причесанным».

Распутин прилизал волосы, и они поехали на Мойку.

В наскоро обставленном подвале в доме Юсуповых Феликс с Распутиным были один на один. Остальные участники заговора были в комнатах наверху и имитировали вечеринку у княжны Ирины Александровны. Постоянно вертелась пластинка с песенкой «Янки Дудл». Все убийство шло под ее аккомпанемент. Взвинченный Юсупов сперва придвинул Распутину тарелку с неотравленным печеньем, налил чаю. Только потом он предложил ему эклеры с цианистым калием. Распутин съел один. Потом второй. Яд не действовал. Потом он пил отравленную мадеру. Причмокивал, смаковал. Пил из разных бокалов с ядом. Потом вдруг встал, сделал несколько шагов, сказал, что в горле щекотка, и сел. И они снова сидели с Феликсом друг против друга, молчали и пили. Потом он попросил Юсупова петь под гитару. Наконец Юсупов не выдержал, оставил Распутина, поднялся наверх, сказал, что яд не действует, взял револьвер и вернулся в подвал. Распутин разглядывал хрустальное распятие. Феликс выстрелил. Распутин крикнул и рухнул на пол.

Услышав выстрел, прибежали все заговорщики. Доктор Лазаверт констатировал смерть. Трое из заговорщиков покинули дом на Мойке. Юсупов и Пуришкевич поговорили о будущем России. Юсупов спустился в подвал к убитому Распутину. Еще раз пощупал пульс. Через мгновение Распутин открыл глаза и резким движением вскочил на ноги.

С пеной и хлещущей изо рта кровью он бросился на Юсупова. Завязалась борьба. Наконец Юсупов вырвался, кинулся за Пуришкевичем. Распутин полз по ступеням лестницы, ведущей на улицу, потом поднялся и выбежал на улицу. Пуришкевич стрелял. Четыре выстрела. Распутин упал в снег.

Потом Юсупов в ярко освещенной уборной стоял над умывальной чашей, держал голову руками и без конца отплевывался.

Явился городовой, слышавший выстрелы. Пуришкевич выкрикнул: «Да, стреляли и убили Распутина. А ты, если любишь царя и Отечество, будешь молчать». Городовой отвечал: «Вы правильно сделали, я буду молчать, но если присягу потребуют, скажу. Лгать – грех». И ушел.

Тело Распутина погрузили в машину, отвезли к Малой Невке и сбросили у Покровского моста.

Императрица вызвала к себе министра внутренних дел Протопопова и требовала немедленного расстрела участников убийства Распутина. Участь заговорщиков мог решить лишь государь.

Но он в течение недели не произносил ни слова. По указанию императрицы Юсупов, великий князь Дмитрий Павлович и Пуришкевич были помещены под домашний арест с подпиской о невыезде. По информации из свиты Николая, государь в ответ на сообщение об убийстве Распутина ни слова не сказал, но стал на удивление весел.

О наказании было объявлено 23 декабря. Наказание было мягким – ссылка для Феликса и Дмитрия Павловича, Пуришкевич сам уехал на фронт, воспользовавшись депутатской неприкосновенностью.

Еще 18 декабря, в 8 часов 52 минуты, то есть практически сразу после убийства Распутина, сестра императрицы Елизавета Федоровна, человек глубоко верующий, направляет телеграмму матери Феликса княгине Зинаиде Николаевне Юсуповой: «Все мои глубокие и горячие молитвы окружают вас всех за патриотический акт вашего дорогого сына». Подпись: Элла.

Княгиня Зинаида Николаевна Юсупова – адресат Эллы – особа из ряда вон. Во-первых, потому, что она из рода, восходящего к племяннику Магомета. Во-вторых, потому, что она обладательница самого большого состояния в России, которое больше царского.

Тетка испанского короля инфанта Эулалия сохранила яркие впечатления от того приема, который устроила ей княгиня Юсупова: «На обеде хозяйка сидела в парадном платье, шитом брильянтами и дивным восточным жемчугом. Статна, гибка. Кокошник, по-нашему диадема, также в жемчугах и брильянтах. В жемчужных снизках, тяжелых золотых браслетах с византийским узором, серьгах с бирюзой и жемчугом и в кольцах, сияющих всеми цветами радуги, княгиня была похожа на древнюю императрицу». На этом, в прямом смысле, блестящем фоне существенно еще одно воспоминание о ней: «Женщина редкой красоты и глубокой духовной культуры, она мужественно переносила тяготы своего громадного состояния».

К тому же она обладала актерским талантом. Станиславский звал ее к себе в труппу. Она была прозорлива, принципиальна, очень независима, могла бы держать у себя в доме политический салон.

В 1917 году лейб-медик дантист Кастрицкий вернулся из Тобольска, где находилась под арестом царская семья, и привез письмо Николая. В нем в числе прочего говорилось: «Когда увидите княгиню Юсупову, скажите ей, что я понял, сколь правильны были ее предупреждения, если бы к ним прислушались, многих трагедий бы избежали».

Княгиня Юсупова была дружна с императорским семейством. Ее сын Феликс, которого она безоговорочно поддерживала в деле убийства Распутина, был женат на великой княжне. Особая дружба связывала княгиню Зинаиду Николаевну с сестрой императрицы, соседкой по летнему имению Елизаветой Федоровной. Это было не только родство двух женщин с тонкой духовной организацией, но и союз политический, опасный, так как направлен он был против первой дамы России, императрицы Александры Федоровны, которая в 1916 году Россией управляла, как казалось, единолично. На самом деле страной не управлял никто. Мужик Распутин этого делать тоже не мог. При этом окружение императрицы несомненно заслуживает внимания.

В 1901 году дочери черногорского короля Николая, Анастасия и Милица, бывшие замужем за русскими великими князьями, притащили из Парижа в Зимний доктора Филиппа. В Париже доктору Филиппу лечить было запрещено вследствие жалоб в полицию на его шарлатанство. В России он находился на попечении дворцового коменданта Гессе, за него несли личную ответственность министры внутренних дел Сипягин и Плеве. Ответственность несли по очереди, потому что они по очереди были убиты террористами. Столь высокий уровень присмотра за доктором Филиппом определялся поставленной перед ним задачей – императрица должна родить наследника. Мсье Филипп контролировал ситуацию непосредственно в императорской спальне в самые решающие моменты. Наконец было объявлено, что императрица беременна. Великая княгиня Милица объявила императрице, что она опытна в сфере акушерства, и придворный лейб-акушер доктор Отт был отстранен от наблюдения за здоровьем государыни.

Экс-премьер Сергей Юльевич Витте вспоминал, что на последних месяцах Александра Федоровна перестала носить корсет, переоделась в платья, в которых ранее ходила перед рождением дочерей. Все заметили, что императрица заметно поправилась. Государь радовался. России сделали официальное извещение. В Петербурге постоянно ожидалась пальба орудий с Петропавловской крепости с оповещением о рождении сына. Императрица все время лежала. Между тем роды не наступали. Наконец профессор Отт провел обследование и объявил, что императрица не беременна и не была беременна. Витте задается вопросом: если первый попавшийся шарлатан может внушить женщине, что она беременна, и это внушение легко передается ее мужу, а этот муж неограниченно распоряжается судьбой великой империи, то что же вообще любой проходимец может внушить этим особам?

Объяснение всему происшедшему были вынуждены дать в «Правительственном вестнике». В простом народе тут же пошли слухи, что императрица родила урода с рогами, которого пришлось придушить. Ну чистый Александр Сергеевич Пушкин с его «Сказкой о царе Салтане»: «Родила царица в ночь не то сына, не то дочь, не мышонка, не лягушку, а неведому зверушку». Вот Пушкин и есть провидец.

Что касается мсье Филиппа, то, вопреки законам и здравому смыслу, военный министр Куропаткин дал ему доктора медицины от Петербургской военной академии и чин действительного статского советника. Мсье Филипп пошел к военному портному и заказал себе военно-медицинский мундир. К слову сказать, Распутин также лелеял мечту получить официальную должность при дворе, но ему, как ни чудно, это не удалось.

И еще, к слову, про военного министра Куропаткина, отставленного после поражения в Русско-японской войне. В 1914 году, уже во время мировой войны, к княгине Зинаиде Николаевне Юсуповой во дворец на Мойке приехала вдовствующая императрица Мария Федоровна. Старший швейцар Юсуповых Григорий подошел к ней и сказал: «Почему ваше величество не назначили в армию генерала Куропаткина? Ему самое время искупить прошлое». Императрица пересказала разговор сыну, и через две недели генерал Куропаткин получил дивизию. Надо сказать, что в 1905 году, после позора в Русско-японской войне, другой слуга Юсуповых, Павел, отказался прислуживать Куропаткину за столом, плюнул и повернулся к нему спиной.

После доктора Филиппа Романовы стали искать пророков в собственном отечестве. В придворных кругах прошла информация о том, что в имении флигель-адъютанта Орлова-Давыдова проживает кликуша Дарья, как раз специализирующаяся в области, интересующей царскую семью, то есть как родить наследника. По личной просьбе Николая II флигель-адъютант Орлов-Давыдов доставил кликушу Дарью во дворец. У себя в деревне Дарья принимала роды, посылала проклятия на врагов, а кроме того, была хронической пьяницей. Во хмелю бывала сильно буйной. В деревне говорили, что именно в буйстве у нее открывается дар предвидения. Во дворце она растерялась, дар не открывался, но царицу она сильно напугала.

Другой флигель-адъютант, Николай Оболенский, был родом из Козельского уезда и, в свою очередь, рассказал при дворе о Митьке Козельском, который в припадочном состоянии дает устойчивые прогнозы. Слух об этом пошел с тех пор, как однажды Митька выкрикнул что-то нечленораздельное про какой-то пожар. Собственно, тогда на его слова никто внимания не обратил, но через месяц у кого-то сгорела изба. Тут-то все и вспомнили о Митькином вое. Короче, Митьку Козельского привезли во дворец к царю. Митьку сопровождал в качестве переводчика некий Елпидифор. Увидев царя, Митька замычал. У Елпидифора спросили, что это значит. Елпидифор перевел: «Детей повидать желает». Царских детей немедленно привели. Тут Митька страшным образом завопил. Елпидифора попросили перевести. Он перевел: «Чаю, – говорит, – просит. С вареньем».