Анаконда, глотающая живьем

– Открывай, быстрей! – приказал он водителю.

И водитель бросился убирать заграждение. Пропустив машину, он пристроил жердь на прежнее место и вернулся к компании. Прибывшим оказался Брызгаловский заместитель Круча. Одних с ним лет, кучерявый плотный мужик.

– Рыбалка – святое дело, – бормотал он, выползая из машины. – Где бредень?

Водитель молча распутывал сеть.

– Может, потом? – спросил Непрокин. – Может, сначала это?

Он изобразил фигуру из мизинца и большого пальца, но никто его не послушал. Бредень был расправлен и лежал на песке. Осталось зайти с ним в реку и выйти к берегу. Они так и сделали. Командовал водитель, согласуя движения непослушной команды. И вскоре мотня у бредня оказалась забита трепещущей рыбой: здесь оказалось несколько щук, множество мелкой рыбешки и пара внушительных стерлядей.

Рыбаков от холодной воды трясло.

– Налейте скорей! – орал Непрокин. – Иначе я окочурюсь!

Водитель торопливо выбрал рыбу, кидая ее в ведро, смотал бредень и убрал в машину.

Возле машины стоял раскладной столик, на нем лежала закуска. Игин разливал водку в стаканчики. Оставалось заварить уху.

– Давно не хлебал ухи, – бормотал Круча.

– Иди сюда, Виктор, – позвал водителя Брызгалов.

Тот присоединился к компании. Он знал их всех давно, поскольку сам выходил из полицейских рядов. Он заранее знал даже то, о чем будет у них разговор. И не ошибся: начальство разговорилось о трудной судьбе чиновника, о личном предназначении. Вспомнили о недавних событиях – о том, как в соседнем регионе трое придурков в полицейской форме допрашивали подозреваемого, после чего тот скончался.

Непрокин встрепенулся, торопливо закусывая. – Они же его изнасиловали. Бутылкой шампанского…

– Слава богу, не у нас, – назидательно произнес Брызгалов.

– Ребята попали не в ту комнату и не в то время, – сказал Игин. – Потому их и взяли в оборот.

– В смысле, если сильно захотеть, можно каждого посадить. У меня у самого таких оперов хватает, – говорил Брызгалов, глядя в сторону водителя.

Тот наскоро закусил и занялся ухой. Разжег походную газовую плиту, поставил кастрюлю с водой и принялся чистить рыбу. Задача у него была простая: молчать в тряпочку.

«Званием вот только не вышел», – думал он про себя в третьем лице.

Брызгалов пел всё о том же. Как трудно быть начальникам в современных условиях.

– У меня, – говорил он, – оппозиция завелась. Телегин с Гусевым… Эти хуже казанских будут, которые с бутылкой. Говорить много стали…

– Отдел на дыбы подняли из-за одного старшины… – вставил Игин.

– А кто он такой, этот старшина? – спросил Непрокин.

– Саня Барабанов, – пояснил Брызгалов. – В РОВД у нас раньше работал, а потом в ИВС перевелся. После дежурства сменился, приехал домой и помер…

– В неудобном месте, – добавил Круча.

– На горшке, – уточнил Игин.

– А этим чё надо? – спросил Непрокин.

– Политический капитал хотят заработать…

Брызгалов вдруг хлопнул в ладони и перешел на другую тему:

– Хорошо здесь, ребята, а?! Просто не верится, что такие места у нас под рукой!

– И ты будешь их терпеть? – вернул его к прежней теме Непрокин.

– С чего ты взял? – удивился Брызгалов. – Они уже в кадрах… У нас с этим делом теперь строго. Трудовую в зубы – и вперед с песней. Реформа МВД – это не в бирюльки играть…

Глава 7

«Махали топором весь двадцатый век и сейчас машут им», – бормотал какой-то деятель вечером по ТВ. Лазовский запомнил фразу, а утром вспомнил, сидя в троллейбусе. По-другому не скажешь. Действительно, махали…

«Однако придется откопать его вновь, этот топор», – подумал Георгий, шагая к ЦГБ мимо будки охраны. Транспорт вперемешку с пешеходами двигался сплошным потоком, так что охраннику надлежало быть оперативным. Георгий присмотрелся и узнал в охраннике Снопкова. Та же сухая улыбка, та же тощая фигура. Вместо волос – та же «солома».

Лазовский шагнул в будку, остановился у распахнутой двери. Охранник вскользь посмотрел на него и отвернулся, косясь в сторону зеркала на столбе.

– Здравствуй, Снопков, – сказал Лазовский.

– Приветствую, – ответил тот, поглядывая в окно. В руке у него был сучок с тупыми концами и остатками кожуры.

– Причуды замкнутого пространства, – продолжил Георгий. – Обязательно встретишь знакомого человека… Кстати, ты помнил Барабанова Саню?

Снопков насторожился:

– Что значит, помнил?

– Вчера схоронили. Представь, привезли к ним задержанного, а это его сын.

– Скоты, – произнес Снопков.

Вдавив кнопку сучком, он поднял шлагбаум кверху и оставил в таком положение.

– Идем на улицу, жарко здесь… – сказал он и поднялся из кресла.

Они вышли из будки и в тени сели на лавочку. Снопков тупо смотрел в сторону пешеходов. На территорию ЦГБ двигался персонал, родственники больных, а также транспорт. Вся эта масса двигалась единым потоком, так что отделить одно от другого не было никакой возможности.

– Какими судьбами? – спросил Снопков.

– Работаю здесь, – ответил Лазовский, – юристом.

– А у нас здесь ты видишь, что творится. Взяли и сузили дорогу…. Но не это главное. Оказывается, я еще должен старух гонять на площади, чтоб не торговали. Нет, ну я видел, идиотов, но чтобы таких. А то, что в пешеходные воротца пройти этой толпе невозможно, так это его не волнует…

Поговорив минут пять, бывшие сослуживцы распрощались, и Лазовский направился к себе в кабинет.