Право на войну

Но им повезло. Через несколько минут они въехали в небольшой городишко, и джип подрулил к известному на всю округу ресторану. Армяков скромненько приткнул свою «девятку» за побитым «Москвичом» у обочины, а зеленый чудо-автомобиль подкатил прямо к главному входу, оттуда выскочил парнишка в форменной тужурке, а четверо пассажиров джипа вальяжно и не спеша вышли из машины и исчезли за стеклянными дверями, оставив авто на попечении парнишки.

– Ого! Да наши друзья здесь жируют не на шутку, – прокомментировал ситуацию майор, – у тебя деньги есть?

– С собой есть немного.

– И у меня – немного.

Они подсчитали наличность.

– Ничего, пошли, чайку попьем, по их ценам, может еще и на одну булочку хватит.

– Ты, Романыч, прямо как Глеб Жеглов.

– А ты, значит, Володя Шарапов? Тот тоже был разведчиком.

– А что? Похоже. Только мне, в отличие от Шарапова, не надо учиться у старшего товарища сыскному делу.

– Не помешало бы, кстати.

– Как-нибудь факультативно, Романыч. Пойдем, а то упустим.

Они вышли из машины и направились к ресторану. Денис шел и чувствовал уже подзабытую, приятную тяжесть оружия. Когда он вернулся из Чечни, то первое время чувствовал себя неуютно без оружия, он сам себе казался каким-то уязвимым и незащищенным. Там он никогда, ни на секунду не расставался со своим автоматом, ни днем, ни ночью, ни во время приема пищи, ни во время справления нужды. Вернувшись, он с удивлением обнаружил, что оружие на гражданке ни к чему. Вокруг были обычные люди, такие мирные, добрые и не внушающие опасения.

Желание обладать оружием в мирной жизни он, поразмыслив, отнес к разновидности психоза, что бывает у человека после войны. Сродни тем, что было и у него недели две после возвращения, если курил в темноте, то обязательно прикрывал огонек сигареты ладонью – от снайперов. Или его прыжок в кювет, когда у проезжавшего невдалеке грузовика выстрелило из выхлопной трубы. Сработал инстинкт, который не раз спасал ему жизнь на войне. Хорошо, в тот момент был вечер, и все ребята были свои – посмеялись, но все поняли. Случись это днем, да в центре города – сгорел бы со стыда.

Поскольку психом себя никогда не считал и становиться им не собирался, то взял себя в руки и избавился от ставших ненужными привычек и различных синдромов.

Сейчас он был снова при оружии и чувствовал, что оно придает уверенность и многократно увеличивает его силу, расширяет возможности творить добро, как это ни странно звучит.

Метрдотель вежливо встретил аккуратно одетых и уверенных мужчин и почтительно провел их к свободному столику. Это было лишним, поскольку зал в это раннее для ресторана время был заполнен едва на четверть.

Убранство зала было изысканным и буквально кричащим о том, что это заведение не дешевое.

Кавказцы расположились в самом центре, у шикарно-красивого фонтана. Николаев и Армяков сидели через несколько столиков от них и прекрасно слышали, как все громче становились голоса от выпиваемого большого количества вина, но ни одного слова они понять не могли, те говорили на своем языке. Официанты произвели уже четвертую или пятую смену блюд на их столе, майор вздохнул и чертыхнулся.

– Сколько же в них влазит? Столько вина и мяса я б неделю поглощал, а эти гады за полтора часа умяли. И заметь – никто ни разу в туалет не сбегал, – Армяков ругнулся и с тоской уставился на стол, на котором стояли бутылка сухого вина и какой-то овощной салатик. Они старательно растягивали этот салат, то изображая оживленную беседу, то якобы увлекшись созерцанием прибывших на работу путан. Наконец, один из четверки, качнувшись, поднялся из-за стола, икнул, что-то сказал своим и нетвердой походкой пошагал между столиками в угол зала.

– Пошли, Денис, побеседуем с клиентом.

Они вышли в туалет, когда тот самый обладатель светло-коричневой кожанки стоял возле умывальника и старательно мыл руки. Они заняли умывальник с двух сторон от него и Денис весело спросил:

– Романыч, тебя тоже учили мыть руки после туалета?

– Учили. А тебя?

– А меня учили на руки не ссать.

Кавказец резко выпрямился, рука его дернулась к карману, но сильный удар локтем в переносицу свалил его на сияющий стерильной чистотой кафельный пол, из проломленного носа фонтаном брызнула кровь.

– Разведчик, а ты его не сильно? Нам ведь поговорить надо.

– Нормально, сейчас оклемается, – Денис наклонился над брюнетом, пощупал пульс на шее, вытащил из кармана светло-коричневой куртки пистолет, – Во, трофей! «Вальтер».

Через несколько секунд джигит застонал и шевельнулся. Денис похлопал его по щеке.

– Эй, братан, ты кто?

– Шакал тебе брат, собака, – булькая кровавыми пузырями из носа, прогундосил тот.

– Не груби, а то уши отрежу, – ласково сказал Денис.

В этот момент дверь в туалет распахнулась – на пороге стоял еще один из четверки. Очень колоритная личность – сухощавый и жилистый, он был в черной кожаной куртке, черных джинсах и черной футболке. Большой орлиный нос выделялся на худом лице, длинные прямые волосы были собраны сзади в хвост. Он замер, удивленно рассматривая лежащего на полу окровавленного приятеля и двух крепких мужчин возле него. Он быстро все сообразил и закричал с сильным акцентом:

– Э-э-э! Вы че, козлы! Вы кого тронули? Сейчас попишу!

Майор с Денисом удивленно переглянулись.

– Чем попишешь? Носом, что ли? – усмехнулся Денис.

Черный нагло шагнул вперед, в его руке блеснул неизвестно откуда взявшийся нож. Он встал в классическую бойцовскую стойку.

– Вы моего друга обидели! Денег захотели, лохи!

– А ты кто такой?

– Я – Черный.

– Я так и знал. Будем знакомы. – Денис вскинул трофейный «Вальтер» и, не целясь, выстрелил.

Пуля раздробила Черному локоть, он заорал, волчком крутанулся, выронил нож и метнулся обратно в дверь.

И звук выстрела, и крик раненого потонули в грохоте начавшего работать и разогревающегося оркестра. Черный, согнувшись чуть не пополам и прижимая к себе искалеченную руку, пробирался между столиками и снующими туда-сюда собирающимися танцевать подвыпившими парами.

Майор дернул Дениса за рукав.

– Уходим! Сюда! – он потянул его в сторону кухни.

– Сейчас! – Денис заскочил в туалет, подобрал валявшийся нож и бросился вслед за Армяковым к служебному выходу.

Быстро выскочили на улицу, огляделись в наступившей темноте и побежали к своей машине. Сзади раздался крик:

– Стоять, собаки!

Грохнули два выстрела, пули просвистели высоко над головами, послышался топот ног и ругань. Чтобы охладить их пыл, Денис пальнул несколько раз в воздух. Шум затих.

– Ссыканули! Необстрелянные, видно, бойцы, – запыхавшись, весело сказал он, ввалившись вслед за майором в «девятку».

Взвизгнула резина и, не зажигая огней, машина рванула по темным улицам городка. После недолгого петляния по узким улочкам, убедились, что преследования нет, выехали на трассу и на максимальной скорости понеслись к городу. Майор молчал, угрюмо уставившись на дорогу. Дениса же наоборот – адреналин разрывал буквально на части, и произошедшая стычка не давала успокоиться.