Собственник МЕЛОЧЕЙ

1

Auto da fe 6– акт веры. Единственная трактовка.

_________

Crucifixus est Dei Filius, non pudet, quia pudendum; et mortus est Dei filius: prorsus credibile est quia ineptum est; et sepultus resurrexit: certum est, quia impossible est.7

Еретик

Он так часто видел, как это делают. Более того – это была его ежедневная работа. Его имя наводило страх. Теперь роли поменялись.

Он холодно смотрел на орущую толпу. – Знакомо. Чернь любит смерть – особенно чужую. Сейчас палач зажжет факел… Сейчас…

Пламя уже лизало его ноги, когда Внушавший Ужас, первый раз за долгие годы – улыбнулся.

_________

2

Будни

Который день взбешенное солнце – и ни одного выстрела.

Окоп растянулся на многие километры. Время от времени стонут раненые. – Их так и не вывезли после боя, который окончился позавчера.

Все завшивели. И все скучают – напряженно и долго – атака может случиться в любую минуту.

Каждый день на обед перловка. Спирт иссяк в ожидании. И единственная возможность обмануть реальность – это по десять раз перематывать портянки да чистить оружие. Чистить оружие и перематывать портянки.

_________

На дыбе человек имеет обыкновение выражать свои чувства криком. Кричит не долго – пока не потеряет сознание.

3

Память подсказывает – Ороско8 – «Францисканский монах молится над прокаженным».

Вышел. Прошел к троллейбусу… «Францисканский монах…». Закурил – словно в другой жизни оставил…

Память подсказывает.

Историческая справка

Патер Дамиан – фламандский миссионер. В 1859 году вступил в Конгрегацию Святого Сердца и уехал в 1863 году на Гавайи, где посвятил свою жизнь уходу за прокаженными.

Умер в 1889 году от проказы.

_________

Hier stehe Ich – Ich kann nicht anders9.

4

А ты говоришь о прощении. Ты все еще говоришь о прощении…

_________

De profundis ad te, Domine, clamavi10.

Голем

Ицхок смотрел в щель между вагонными досками. – Непривычно мирная картина – на лугу паслись коровы. – Целое стадо.

Когда-то давно он слышал легенду о пражском раввине, который оживил глиняную куклу – Голема. Голем так и не стал человеком. Единственное на что он был способен – это подметать двор синагоги… Потом он кажется взбесился…

Первое, что увидел Ицхок, когда их ввели в лагерь – на специальном выгоне паслись люди.

5

Странное слово – «домой». Никак не могу привыкнуть к его звучанию.

– Дом?

– Стены.

– Место жительства?

Пересадочный пункт между годами жизни.

Нерон

Император стоял на Меценатовой башне, наблюдая, как огонь пожирает Вечный Город.

«Трагедия – думал он – Вот они – бегущие люди и горящие строения. Трагедия еще не началась. Сейчас все просто спасают свои жизни. Трагедия придет потом – придет с мыслью о том, что их реальность изменилась и многого не вернуть…»

Он улыбнулся в ночь. И эта улыбка долго кружила над обугленными домами…

6

Гладиатор

Последнее, что он увидел – палец Цезаря, опущенный вниз… На глазах змеиная пленка.

Год назад… – да, всего лишь год, как Рим любил его. – Дружеские попойки… Площади…

Потом случилось – и ее смерть, и нелепое обвинение.

Каменный пол. В углу немного соломы – постель. Насекомые. К насекомым можно привыкнуть. Привыкнуть можно и к грубости надзирателя и к побоям. Ко всему.

Утром тренировка – днем тренировка – ночью сон. Так и тянется. Иногда бои. – Тоже в силу привычки самосохранения – а не желание жить.

– Идущие на смерть приветствуют тебя!

Последнее, что он увидел…

7

Давний спор между Credo и Scio11.

Scio? – согласимся с Сократом, – что можно знать, кроме моральных доктрин и собственного незнания?

Вот и получается – Scio quia credo. А, Credo quia credo12.

1. A posteriori13

Параллельность… Походка зеркального отражения чуть более, чем ненадолго замирает в попытке узнать… – Так приходят обряды. Приходят и становятся привычкой – тускнеющей фотографией или затертой пластинкой – еще доносящими голос и цвет, но…

– Я умею быть птицей… – сказала ты позавчера.

– Я умею быть… – ответило мое эхо.

И полет начинался без правил…

2. Закрытие

И завершив – закрыв – закончив за собой следующий Город, как дверь с несмазанными петлями – скрипучую и тяжелую – стараешься забыть, поскольку возможность помнить – провокация возвращения, невозможного по условию задачи – вернуться в то же место и то же время из которого вышел, как путник из пункта А в пункт Б.

И дождь – зрелый, как виноград – он был бы сладким, если бы не твои слезы. Вот он, падает, рассыпается по улицам, закатываясь в подъезды. И у меня в ладонях полная горсть найденного дождя. Ты плачешь. Плачешь, потому, что знаешь – вчера началось лето, захлопывая за собой окна, выживая нас из обжитых и насиженных мест, превращая знакомых в далекое воспоминание.

Ты спрашиваешь:

– Так было всегда?

А я разбрасываю дождинки по комнате, поскольку в ней должна остаться свежесть. – Плохо, если новые жильцы вселятся в пересушенную квартиру. Потом, достав из шкафа два чемодана, начинаю складывать сны. Сны еще нужно рассортировать. – Не знаю, когда это случилось, но они перепутались. И я никак не могу разобраться – чьи они. А ты зябко поеживаешься, сидя на корточках на полу и говоришь о каком-то ключе. Да, я помню – большой кованный ключ – я носил его в нагрудном кармане. Теперь это просто кусок ржавого железа… – Но я не отдам его тебе, поскольку время уходить… и поскольку…

А сейчас лето. И завершив – закрыв – закончив за собой Этот Город, как древнюю дверь с несмазанными петлями – скрипучую и тяжелую – стараешься забыть, поскольку возможность помнить – провокация возвращения, невозможного по условию задачи – вернуться в то же место и то же время, из которого вышел, как путник – из пункта А в пункт Б.

3. Периметр

Можно долго бежать по периметру. Быть молью или находиться внутри тлеющего угля. Маленькое зернышко несет в себе расстояние жизни.

Целый месяц без голоса. Цветная картинка губ и волос. Левое крыло начало сбрасывать перья. И окопная война тянулась долгие километры прилипающих гимнастерок. Радио раздавало обещания, улыбаясь запахом французского сыра. И руки требовали прикосновения. А ты рассматривала пыльные стекла и рисовала на них странные фигурки.

Ты замолчала месяц назад…

4. Шаги

Шаги по угасающему городу. Скрип-скрип. Скрип-скрип. Громкие шаги в тишину. В тишину дворов и подъездов. Далее – просто в тишину.

Вечер – серый, странный – нарисованный чертежным карандашом. Графика. Звонил тебе. Во вчера. Или нет. – В никуда. В сказку. Ослепший разговор. Слова.

– Как живешь?

– Хорошо. А ты?

– Я тоже.

Слова. – Горошины, пущенные из самострела. Разлетелись. Попадали, где сумели.

Помню маленьким был – беседка во дворе. Красного цвета. С остроконечной крышей. Сгорела. Кто-то сжег. Поставили деревянный стол. Тропинку заасфальтировали. Стучали доминошники и шаги. Глухие шаги об асфальт.

Какой-то день. центральная улица. У тебя старенькая потертая сумочка, у меня «дипломат» той же свежести. Десять минут среди толкающихся прохожих. Они спешат. У них дела. Мы тоже. У нас тоже. Но стоим. Мешаем движению. После – тебе направо. Мне – налево. Суетливые шаги в толчее.

То ли ветер запах особенный принесет. То ли под ноги попадется знакомая трещина. И вдруг повеет. Пытаешься что- то увидеть, дотронуться. – Тишина. Дуновение детства— теплое, ласковое. – Неслышные шаги по траве.

Очень давнее. Лето. Отец – колючий свитер, колючая борода, теплые руки. Резиновые перчатки – мамины. Надуваются. Больше и больше – огромные шары с пальцами. Входит мама. – Углы. Я в одном, отец в другом. Смех. Весело. Усталые шаги в никуда.

Вчера – снег. Хлопьями. Белый, как молоко. Сегодня блестит на солнце розоватыми переливами. Красиво…

Скрип-скрип. Скрип-скрип. Шаги по угасающему городу. Громкие шаги в тишину.

5. Aut nihil14

Куда сегодня прочертим свой город? – Не доверяя транспорту – вниз… и сквозь Солнце.

Вот оно – пограничье реальности… Человек, лежащий на бровке, прикрывает голову портретом Рафаэля. – … и мост между двумя мирами, мост маленького притока большой реки, где время-пространство делится на двое. Прореха, вбитая между Тогда и После… как момент тотального видения.

– То ли будет – то ли нет – то ли дождик – то ли снег! ВСЯКО БЫВАЕТ! – воспоминание из будущего.

6. Монета

…привилегия женщины и ребенка. Ты – и та и другая. Ребенок… Женщина… зависящая от настроения, погоды и фазы луны.

Продолжая игру – ожидаю тебя в переходах. Слушаю небо предчувствием неожиданности.

Солнце. Первый день солнца в эту весну. Магазинчик, наполненный книгами и голосами – вездесущий Вавилон маленьких праздников… И ты склонилась над буквами. Волосы проливались на щеки, скрывая лицо, и руки, отложив недочитанное, долго искали что-то в сумочке, в карманах куртки – наконец нашли. Небольшая монета – желтый кружек – воплощение случая. Так наступает мгновение мелочей и любая деталь обретает значение знака. – Пальцы бросили случай на площадь. – Орел или решка? Если орел – хорошо. Если решка… – Выпала решка, предлагая решить задачу со всеми неизвестными. – Чет и нечет любит шутить – дотронься и оглянись, выборматывая- заклинание- троллейбусов- свершившейся- встречей- с- именем- в- рассылающихся- тротуарах- дневного- и- каждодневного. Но ты улыбаешься, угадывая ответ между линиями руки и ресницами – нарушаешь закон – или ставишь вне закона судьбу – легким движением обернув монету, как было задумано – останавливаешь привычное – нарушая все расписания – в которых – черным по белому – следующее – следующее – следующее… – гарантия на невстречу…

Своей прихотью… Веселым лукавством… Привилегия женщины и ребенка.

7. Приключение

Приключение началось в четверг. Оно могло начаться в любой день – но именно в четверг.

Улица изменила направление бега и троллейбус мчался дальше, срываясь с привычного маршрута, не замечая, что движется лишь по инерции. Пассажиры переговаривались о ценах на спички и о погоде. А бородатый контролер разносил кофе и солнечных зайчиков. Проходя мимо меня, улыбнулся.

– Aut nihil15?

– Нет, что Вы – я по билету.

– Тогда возьмите картину. Очень старое полотно… Видите? На ней – одиночество.

Контролер идет дальше. А я смотрю на разбегающиеся краски, понимая, что проехал нужную мне остановку.

8. Ящерица

И опять подпольная осень. Осторожная перекличка птиц и цветы. Икебана.

Я почти разучился говорить. Вернее – не слова, а понимание. Цепь прервалась. Остались одни имена. Стекло. Стол. Смех. Только названия. Перелетные значения исчезли за горизонт. Муха. Окно. Ветер. Долгий запах истлевшей миниатюры. Память губ. Лестничный ветер невестей и невстреч. Строения времени сюрреализма и ладони, поддерживающие реку. Лампа. Что-нибудь еще… Сигарета. Электрическое завтра и эстетическое вчера. Вера в Бога, слепнущего в книгохранилище. Разница между состояниями эха. Рот. Остановка. Расщелина. Звон рюмочной колокольни и чередование песен. Взмокшая афиша – «Спешите успеть»… Спелое яблоко на надломленной ветке… Сиреневое солнце. Ящерица разумного.