Ищущий смерть

Так вот принесла я его и уложила спать. Он тогда ещё был похож на мужчину, это теперь одна тень от того осталась. Так если бы так прошло, так ведь нет, они стали донимать его. Смеяться над ним. Поначалу он повеситься хотел, да боги миловали, не смог. Вот и лежит дома, пока я по лесу хожу, грибы да ягоды собираю.

– А зимой как же? – Вонрах был в недоумении от такого бессердечия.

– А как ни будь. Уже не первая чай. – Женщина по всей видимости уже не ждала милости от судьбы.

– Та-а-к. Это дело мне не нравиться. Я в лес за дровами. Уж больно давно в этом доме не топлено как следует. Заодно силков поставлю. Салмана приберёт в доме, и во дворе тоже. С такой жизнью кончать надо, по тому, что не жизнь это вовсе. – Вонрах вышел из пропахшего сыростью дома, и направился в лес. Люди провожали его недоуменными взглядами, но тревожить его не решились. Уж слишком серьёзен и мрачен он был, а топор в его руке мог говорить о разном.

Весь день Вонрах провёл в лесу. Он был взбешён бездушность местных людей. Его ярость находила выход в каждом ударе его топора. Наспех собранная им же тележка, была довершу наполнена дровами. В ней так же лежали пять жирных зайцев, и с десяток не менее жирных гусей. Астралы знали своё дело. Они повиновались своему господину, и поэтому голод в одном из деревенских домов закончиться сегодня же.

Впрягшись в тяжеленную тележку, Вонрах потащил её в деревню. Мышцы напряглись так, что рубаха готова была взорваться под их натиском. Вечером деревенским было о чём поговорить за ужином. Молодой пришлый, притащил на себе кучу дров, для замухрышки и её щенка. Он принёс довольно дичи, а его девка, выгребла весь мусор со двора, где они жили. Вынесла все одеяла и подушки, развесив их для просушки на заборе. Замухрышка за весь день даже не вышла во двор, наверное, сидела рядом со своим придурком-сыном.

Но в доме, о котором шептались все в деревне, не задумывались о молве людской. Там жарко протопили печь, и приготовили вкуснейший ужин. Салмана смогла порадовать хозяев своим кулинарным талантом. Ели с апатитом, ели много.

Годшин один ел мало. Аппетит его был не завидным, тогда Вонрах сказал ему то, от чего молодое сердце едва не выскочило из больной груди:

– Ты парень ешь, да побольше. А то, как выздоравливать станешь? Скоро твои кости снова поломаются, да и на место встанут. А для выздоровления сил много потребуется.

– И как они поломаются? С лавки если упаду, да ещё раз разобьюсь? – Парень простился с мыслью о выздоровлении. Он уже давно смирился со своими увечьями.

– Так я сам их и поломаю. А потом поставлю на место. Так, что скоро ты снова как новенький будешь. – Вонрах был настолько уверен в себе, что его уверенность невольно передавалась остальным. Годшин вопросительно посмотрел на Салману. Та утвердительно кивнула головой. Мол этот может. Значит не врёт, значит стоит попробовать. Женщина расплакалась от таких слов, а парень принялся есть через не хочу.

Заметно окрепший от еды Годшин принялся за вторую стадию своего выздоровления, он крепко уснул. За последние месяцы он не спал так спокойно и безмятежно как сейчас. Его измученная многими днями недуга мать, с умилением смотрела, как спокойно спит её ребёнок. Она была благодарна своим постояльцам за этакое чудо.

Как мало порой нужно человекам для счастья – видеть, как спит его ребёнок, и более ничего. Но с течением жизни аппетиты растут, и с приобретением малого, хочется большего. Но Вонрах и Салмана знали, что эти двое своё большее заслужили. Они выстрадали своё право на счастливую жизнь, осталось выяснить, в чём состоит их счастье.

Утром Вонрах вновь отправился в лес. Обратно он вновь тащил на себе свою тележку, полную дров. В деревне смотрели с нескрываемым интересом на то, с какой заботой двое пришлых ухаживают за теми, кого все и людьми-то считать перестали. Дров стало заметно больше, но по мнению Вонраха не достаточно. Он отправился в лес после полудня. Проходя мимо дома старейшины его остановил голос одного из сыновей предводителя деревни:

– И сколько ж ты будешь таскать дрова этим недалёким? – Его голос провоцировал на конфликт. Вонрах понимал, что его присутствие в этой деревне уже начало раздражать некоторых. Но уйти теперь он не мог, значит стоит потерпеть немного.

– Столько сколько понадобится. Я стану возить дрова пока не решу, что уже достаточно. – Вонрах ответил спокойно, словно и не заметил надменной улыбки мальца, и тем более его нахального, и оскорбительного тона. Сжав в руках деревянную ручку тележки, так, что она застонала от боли, он продолжил свой путь.

Парень хотел было, что-то сказать ему вслед, но передумал.

Войдя в лес, Вонрах сорвался на первом же попавшемся ему дереве. Он рубил его с такой яростью, что тому ничего не оставалось, как скоренько упасть на землю. Следующую тележку он нагрузил быстрее обычного, помогла злость. Оставив нагруженную тележку, он решил пройтись по лесу. Нужно было привести мысли в порядок, а заодно проверить силки не мешало бы. В каждом из них он находил дичь. Самые крупные и жирные звери попадались в его капканы. Вонрах не мог открыто прибегнуть к помощи астралов, за ним могли следить деревенские парни.

Зато не видимая их помощь была весьма кстати. Они умело загоняли в его силки добычу, и этого пока было более чем достаточно. Неся полный мешок дичи, Вонрах предвкушал разнообразие в блюдах за ужином. Дров он приготовил достаточно на первое время, потом будет больше. Но выйдя к тому месту, где он оставил тележку, понял, как сильно заблуждался.

Он стоял и с каменным спокойствием смотрел на то, что когда-то было его тележкой. Он собрал её из того, что нашёл в лесу. Единственное с чем не смогли справиться хулиганы – это с тяжёлыми деревянными колёсами, так они и валялись бесполезные. Сама тележка была словно растерзана каким-то безумным зверем.

Молча и спокойно стоял Вонрах и смотрел на разбросанные дрова. Астралы по его бессловесному приказу носились по лесу в поисках виновных. Рядом никого не было. Довольные сыновья старейшины, и их верные друзья уже шагали по улицам деревни, веселясь, вспоминая о своём подвиге.

Тот факт, что он остался совсем один немного успокоил Вонраха. На его лице отразилась кровожадная ухмылка. Астралы вернулись и стали собирать тележку воедино. Но потом повинуясь своему хозяину оставили эту затею. Они смастерили новую, в два раза большую тележку. Немного погодя она доверху наполнилась дровами. Теперь она напоминала нормальную телегу, в которую впору запрягают лошадей, только была немного поменьше.

Вонрах занял место лошади. Его мышцы напряглись, и телега сдвинулась с места. Он шёл, и с каждым шагом, приближавшим его к деревне ему хотелось смеяться во весь голос, как только он представлял вытягивающиеся физиономии местного хулиганья.

С наступлением вечера запряжённый в собственную телегу, Вонрах переступил границу деревни. Оба сына старейшины, и их пятеро друзей – ровесников сидели у ворот и ждали желанного развлечения. Увидев шагающего Вонраха, и его поклажу, у всех без исключения отвисли челюсти. Невольно они повставали со скамьи, на которой сидели, и уставились на довольного собой Вонраха. Девицы пришедшие повеселиться со всеми, остались без обещанного развлечения. На их лицах поселилось разочарование.

– Вечер добрый люди добрые. Хорошо вам посидеть, порадоваться прохладе вечерней. – Вонрах едва сдерживал смех. Он шёл так, словно не он, а телега тянула его домой. Большой мешок лежал поверх дров. На нём были следы крови, значит там была еда. Старший сын старейшины готов был орать на весь свет, но было нельзя. Так он обязательно выдал бы себя и остальных.

– Не подорвись мил человек, пожалей себя. – Яд так и стекал с его подлого языка.

– Да не подорвуся я. Я мил человек и не такое в свое время таскал, но за заботу всё равно спасибо. Сразу видно, что ты достойный человек. Не плюнешь в лицо ближнему, достойное продолжение достойного родителя. – Вонрах сказал именно то, что и хотел. Юноша его хорошо понял, но ничего не ответил. Да и нечего было отвечать. Он сын старейшины, все глядели на него как на старшего меж собой.

Вонрах потащил свою телегу дальше, он был счастлив. Войдя во двор, он застал там переволновавшихся своих домашних. Но когда они увидели с чем пришёл кормилец, все с облегчением перевели дух.

Годшин сидел на скамье у стены дома. Он хотел помочь разгружать телегу, но сил даже встать со скамьи у него не было. Непослушные ноги не держали его, руки были словно не его. Кости, сросшиеся неправильно отзывались только болью, да такой, что порой хотелось умереть. Вонрах стал вылаживать из мешка принесённую им добычу. Куропатки были такими аппетитными, что Салмана с Нохвой, так звали хозяйку дома, сразу же принялись их ощипывать и готовить из них ужин.

Нохва больше не печалилась. Она улыбалась своей новой жизни. Салмана присматривалась к ней в поисках того, что могло в этой милой женщине измениться. Наконец она подошла к Вонраху, сгружающему дрова с телеги, и тихо, задумчиво произнесла:

– Смотри. Мне кажется Нохва немного помолодела. Она больше не сутулится, не выглядит такой уставшей. Она очень красивая женщина как оказалось.

– Толи ещё будет. Если так пойдёт дальше, она у нас совсем девочкой станет. – Радостно сказал Вонрах, не на минуту не прекращая свою работу. Солмана улыбнулась ему в ответ, и пошла готовить ужин.

Сперва Нохва хотела всю работу сделать сама. Но Салмана была непоколебима в своём решении. И женщина уселась рядом с сыном, радуясь ещё одному доброму дню. После ужина долго сидели за столом и весело разговаривали. Годшин оказался славным рассказчиком, и развлекал разными историями домочадцев. Его рассказы сопровождались жестикуляцией и мимикой, от чего слушатели надрывали свои животы от смеха.

Перед сном Вонрах спросил у Нохвы, знает ли она толк в травах. Женщина посмотрела на него с удивлением, но сказала, что знает все лечебные травы, растущие в округе. Она пояснила, что когда-то могла вылечить почти любую хворь, и люди приходили к ней за советом. Но однажды жена старейшины очень сильно простудилась, и долго не решалась спросить совета у неё. Когда «пришёл край», она пришла за травами, но было слишком поздно. Ребёночка, которым она была беременна не смогли сберечь. Тогда она и её муж обвинили во всем случившемся Нохву. Люди стали коситься не добро, потом обвинять открыто. Муж ушёл в город в поисках нового места для жизни, и не вернулся. Тогда старейшина, и его дети сказали, что Нохва настолько мерзкая женщина, что от неё сбежал даже её собственный муж. Люди приняли это за правду, и с того дня началась тяжёлая жизнь для неё и её сына. Красивая девочка приглянулась сыну, и через это он стал калекой. Некому постоять за бедную женщину стало, и шквал унижения и оскорблений, обрушились на мать, и её сына. Вонрах помолчал немного и сказал:

– Ну так это теперь и не проблема больше. Пока мы здесь живём, так никто и не сунется к вам более. Завтра пойдёте с Салманой травку собирать. Собирайте всю какую знаете, там разберёмся. – Он пошёл спать, оставляя хозяйку наедине с её мыслями.

Утром было ранним и сырым. Оно с лёгкостью смахнуло остатки сна с двух женщин. Молодая и уже достаточно зрелая женщины шли собирать лекарственные травы. Так сказал Вонрах. Салмана доверяла ему всецело, а её спутница только училась этому. Некоторые травы следует рвать по росе, именно по тому они вышли так рано. Остальные они соберут позже. Как только женщины закончили первую стадию собора трав, солнце ударило по ним просто жестоко, словно хотело их спалить. Но если одна делала это по той причине, что помогала своему молодому человеку, то вторая, боролась таким образом за здоровье собственного сына. У обоих права отступать просто не было.

Уставшие, но весьма довольные собой две женщины шли домой в полдень, мечтая о прохладной тени. Огромные охапки различных трав они несли перед собой. Люди с удивлением смотрели на этих безумных, и диву давались, насколько прочно засела в их глупых головах, какая-то идея. Какая именно никто не знал, да и не мог знать, от этого их недружелюбие только росло. Войдя в дом, две обессиленные женщины повалились на скамейки, почти лишившись своих сил.

Вонрах разложил принесённое ими лекарство на чистую простыню, во дворе. Некоторые травы, он бережно обернул в тряпицу, и спрятал под крышей дома. Зачем он это делал, не понял никто. Да и сил интересоваться уже не было.

– С вечера пойду сам за травами. Есть некоторые, которые можно рвать только при свете именно месяца. – Вонрах был доволен урожаем, но не до конца. Осталось самое главное, то, что он не доверит никому.

Оставшийся день Салмана занималась по дому. Женщине всегда есть чем заняться. Нохва помогала ей как могла, но Салмана по-прежнему продолжала многое делать сама. Хозяйке дома не пристало отсиживаться в стороне, и она отправилась в лес собрать немного грибов к ужину. Мясо с грибами, знатное кушанье, знаете ли. Годшин восседал на своей скамье, и наблюдал за всем происходящим со стороны. Он ненавидел себя за свои увечья, но поделать с ними ничего не мог.

Вонрах рубил дрова с такой силой обрушивая на них топор, что невольно становилось завидно его силе. Его вздувающиеся от напряжения мышцы, говорили о нём гораздо больше, нежели он сам мог о себе рассказать. Капельки пота блестели на могучем мужском теле, словно крохотные бриллианты, они привлекали взоры соседских девчат. Парни конечно ревновали, но что поделаешь с этим гигантом, что противопоставишь такой силище.

Время шло. Вонрах продолжал большое количество трав отлаживать в сторону. Некоторые он отбирал для себя, и прятал их под соломенной крышей дома. По прошествии двух недель Вонрах перестал искать травы, в охапках, приносимых Салманой и Нохвай. Он продолжал заниматься повседневными делами, совсем казалось позабыв про свою затею с травами.

Дичи собралось столько, что уже было даже слишком много для не большой семьи. Тогда Вонрах отправился к соседу, что жил напротив. По рассказам Нохвы, он ещё должен был помнить то, как она вылечила его красавицу дочь. Тогда все уже опустили руки, решив, что она нежилец. Но настырная Нохва продолжала ухаживать за ней, и в течении месяца поставила девочку на ноги. Юная Дакрин была единственной из всех деревенских подростков, что не позволяла себе издеваться над соседкой.

Она по-прежнему здоровалась с ней, отмечая каждый раз свою благодарность за подаренную ей жизнь. В гости она понятное дело не заходила, боясь навлечь беду на свою семью, но то, что не принимала участие во всеобщих издевательствах – уже было хорошо.

Подойдя к калитке соседа, Вонрах прокашлялся, привлекая к себе внимание.

– Доброго дня тебе сосед. – Он был сама любезность. Добрая и немного по-детски наивная улыбка красовалась на его лице.

– И тебе всего хорошего. – С ожиданием не доброго, ответил сосед, оборачиваясь к продолжающему стоять за границей домовладения Вонраху.

– Дело у меня есть к тебе добрый Кендун. – Сосед подошёл к калитке, и отворяя её произнёс насторожено:

– Ну коли дело, так входи. Негоже его через порог решать. – Он почтительно, как и положено доброму хозяину, пропустил гостя во двор. Вонрах прошёл внутрь, и остановившись у порога дома положив правую руку на грудь, слегка поклонился хозяину прежде чем начать:

– Я хотел просить тебя продать мне одну из твоих трёх коров. Не самую лучшую, но обязательно дойную. – Он понимал, как велико напряжение, нависшее между ними, а по тому решил приступить к главному. Как и рассчитывал Вонрах, у соседа не нашлось слов отказать. Он пристально посмотрел на гостя в поисках признаков шутки. Потом подошёл вплотную, и в полголоса спросил: