Супервратарь и другие фантастические истории

Джимми уже увидел огромный треугольник в верхнем ближнем углу ворот и метров с четырёх сильнейшим щелчком ввинтил шайбу туда. Шайба, точно пуля по стволу ружья, не уклоняясь, должна была с колоссальной силой врезаться в створ ворот.

Дик уже перестал отталкиваться ото льда коньками, начал выпрямляться и по привычке поднимать клюшку вверх, приветствуя классный удар… И вдруг! Шайба исчезла в перчатке Ника! Нет, она не изменила полёта, просто рука вратаря оказалась на пути. Нападающие вытаращили глаза.

Ник сделал неуловимое движение, шайба упала на лёд и покатилась под ноги Джимми. Тот даже как-то испуганно отпихнул её капитану.

Ещё ничего объяснить было нельзя. Да и что там объяснять – Джимми точно, на все сто процентов был уверен, что Ник Раш не должен был, не успевал брать эту шайбу. И всё же взял!

Джимми, стоя на одном месте, наблюдал, как Дик Обманн, лучший бомбардир лиги прошлого года, сделал для разгона круг и начал приближаться к воротам. На шайбу Дик не смотрел, взгляд его выискивал брешь в квадрате ворот. Он ударил с размаху. Джимми не то что увидел, а почувствовал, как Ник Раш молниеносно выкинул левую руку, и шайба скрылась в ловушке. Вообще-то движения даже и не было видно, но факт – шайба снова была у него в перчатке.

Дик и Джимми били, щёлкали, лупили, стреляли по воротам тяжёлым резиновым кружком, но всё было бесполезно: шайбу точно заколдовали – она прямо-таки прилипала к левой руке вратаря. И самое странное, что Ник Раш почти не двигался. Вернее, он оказывался то в одном, то в другом углу ворот, но ни начала, ни хода движения заметить было невозможно. Словно смотришь киноленту, в которой не хватает кадров.

Когда нападающие уже перестали вкладывать силу в удары, Анвайзер крикнул:

– Хватит, ребята, а то тут и свихнуться недолго. Оставьте его, – и, когда они подъехали с растерянными улыбками, утирая обильный пот на лицах, он, еле сдерживая дрожь в голосе, тихо сказал: – Всё, кубок наш! Дьявол он, сумасшедший или марсианин, но таких вратарей я ещё не видел. Это – супервратарь!

4

На первом матче ни публика, ни репортёры, ни противники ещё толком ничего не поняли.

«Гладиаторы» хотя и знали о феноменальных способностях нового вратаря от Дика и Джимми, но по привычке сначала ещё жались к своим воротам, когда ребята из «Плутона» (команды, занимающей второе место в таблице) нажимали. Но потом освоились, и под конец первого периода они уже почти не обращали внимания на тылы и яростно насели на ворота, в которых вскоре метался уже второй вратарь «Плутона».

Трибуны ледового зала ревели и клубились от суматошного крика:

– Глади-а-торы-ы-ы!.. Да-ва-а-а-ай!..

На табло светился давно не виданный счет – 14:0. На Ника Раша мало обращали внимания, потому что игра велась в основном у противоположных ворот. Лишь раза два-три, когда кто-нибудь из игроков «Плутона» прорывался один на один с голкипером «Гладиаторов» и тот неизменно забирал шайбу, раздавались пока ещё разрозненные крики:

– Браво, Раш!.. Кати-и-и их, Нии-и-ик!..

И о нём снова забывали. Только репортёр «Колизея» почему-то всерьёз заинтересовался новичком и потом, наклонившись к приятелю из «Вечёрки», сказал:

– Слушай, Дэс, как-то странно двигается этот Ник Раш – точно паяц прыгает… Ты не находишь? Да и в перерывах – не заметил? – его гурьбой провожают «Гладиаторы», будто он сам не может катиться… Странно!

Но Дэс отмахнулся: как раз у ворот «Плутона» началась добрая потасовка.

5

Зал давно опустел.

Сторож неторопливо бродил по закоулкам огромного здания, проверяя, все ли ушли. Но нет, из комнатушки «Гладиаторов» доносился говор. Пока старик возился у дверей, подбирая какие-то обломки, он, разумеется, совершенно случайно, услышал кусочек разговора.

– …пойми же, если ты не будешь пропускать ни одной банки, пойдут всякие слухи, медкомиссии, может, тебя даже попытаются убрать… Ненормально же это!

– Мистер Анвайзер, я ещё раз настоятельно прошу не тыкать мне. Мне это не нравится. А что касается, как вы выражаетесь, «банок», то пропускать я их не намерен. И без всяких объяснений. Не нравится? Могу перейти в другую команду.

– Ну что вы, что вы, вот, ей-Богу, горячий! Ну не пропускайте – вам же хуже… Но хотя бы через одну-две можно и клюшкой отбить…

Старик отошёл от дверей, покачивая головой: много он слышал и видел махинаций в этих стенах, но такого – хе-хе-хе!

6

Ник Раш вялой походкой вышел из ледового зала, медленно застегнул куртку на все пуговицы и пошёл к новенькой серебристой «Альфе», стоящей за углом.

Ноги были войлочные и во рту держался неприятный привкус, словно он жевал стеариновую свечу. Ник уж знал, что такое расслабленное состояние продержится часов шесть-восемь после матча и потому старался не злиться. Он уже видел, как бьются жёлтые и красные листья о ветровое стекло машины, и уже полез в карман куртки за ключами, как дорогу ему преградила мужская фигура. Ник Раш молча остановился и стал смотреть парню в лицо, не вынимая рук из карманов. Ник узнал его, это был Фол Браун. Фол тоже помолчал секунд десять, смотря сверху вниз на Ника, потом оглянулся по сторонам и почти прошептал:

– Думаешь, тебе это даром пройдёт? Дерьмо! Сейчас я тебя убивать буду!..

Совсем близко из темноты вынырнула полицейская машина и медленно покатилась рядом с тротуаром. Сквозь стекло один из копов подозрительно всматривался в неподвижно стоящих на ветру Ника и Фола. Ник заметил, как встревожено напрягся Фол и засунул что-то поглубже в карман – нож? кастет? «пушку»? Когда машина скрылась за углом, Ник Раш медленно разомкнул губы и спокойно сказал:

– Зря вы кипятитесь, мистер Браун. Вас возьмут в любую команду, и вы это знаете. Это – во-первых. А во-вторых, хочу предупредить вас, что я в совершенстве владею карате, а мне не хотелось бы…

Ник не договорил. Тяжёлый кулак Фола метнулся к его лицу. Но каким бы ни был удар резким, кулак пробил пустоту. И второй раз. И третий. В глазах у Ника застыла тоска. Он сделал неуловимое движение правой рукой, вроде бы слегка прикоснулся остриями напряжённых пальцев к телу Фола, чуть ниже рёбер, и тот, сражённый страшным ударом, захрипел и начал оседать на мокрый асфальт. Взвизгнули появившиеся откуда-то две девицы.

– Ничего, через пять минут очнётся, – тихо сказал Ник Раш и, ссутулившись, пошёл к машине.

7

Больше всего в жизни Ник Раш любил одиночество. Он до дрожи, до судорог в мышцах любил одиночество. Но вот уже полгода, как Ник ещё сильнее любил Энн. Милую девушку с лукавыми тёмными глазами – Энн Лаллен. И потому он улыбнулся впервые за этот день, подъезжая к огромному отелю, в котором Анвайзер снял на его имя номер. Он знал, что крошка Энн уже давно ждёт его с нетерпением. И действительно, не успел он толком закрыть за собой двери номера, как смеющаяся Энн повисла у него на шее.

– Ник, милый Ник! Как я рада! Как я соскучилась! Ну, ну же!.. – и она подставила обжигающие губы.

Ник был ещё слаб, и у него закружилась голова от долгого, томительного и обещающего поцелуя.

– Подожди, Энн, дай отдышаться. Я прямо с ног валюсь.

Энн помогла ему снять куртку, усадила в кресло и заботливо прикрыла ноги пледом.

– Ник, представляешь, я сама заказала ужин! А горничная такая ва-а-ажная… Сейчас, раз-два-гоп!

Она выкатила из соседней комнаты столик с вином, фруктами, чем-то горячим в закрытом блюде и с торжествующим видом указала на него. Ник устало улыбнулся и погладил её по обнажённой до плеча детской руке.

– Ты бы знала, Энн, как мне хорошо, как уютно с тобой. Спасибо тебе!

Он посадил её себе на колени, обнял, расстегнул губами пуговичку домашнего, почти детского халатика и прижался пересохшим ртом к живому, горячему и порывисто дышащему телу.

– О-о, Ник, – простонала с улыбкой Энн, – а ужинать?

– Я так соскучился по тебе, Энн! – прошептал Ник.

8

Ветер разогнал тучи.

Мелкий нудный дождь кончился, и вместо него лился всепроникающий дождь лунного света. Он залил всю роскошную спальню, каждый уголок, придавая ей ещё больший блеск и усиливая холодность. Ник теснее прижал к себе Энн, ощутил её чуть влажную нежную кожу и вдруг непроизвольно передёрнул плечами.

– Один я здесь ни за что бы не уснул. Энн, может, правда, купим маленький уютный домик? Здесь всё чужое, холодное, блестящее… Я к этому не привык.

Энн помолчала, тихонько посапывая ему прямо в ухо, потом высвободилась из объятий и легла на спину. Её маленькие девчоночьи груди наивно выглянули из-под одеяла и облились ярким лунным светом. Она машинально положила на них ладошки и, сладострастно поглаживая соски, не открывая глаз, тихо заговорила: