Я груб, я несуразен, я пошлю,
И без толку об этом говорю.
Сокрытие великим лишь легко.
А я стреляю дрогнувшей рукой.
Ты слышишь, отражение? Конец.
С руки цыганской содранных колец
Я золото напрасно вопрошал,
И треснувший крутил и тряс кристалл.
Разгадка нам загаданной судьбы –
В рассыпанных по снегу и немых
Следах, незнамо чьих, незнамо где.
Конец всему. Конец, конец, конец!
Я лгущего люблю, не веря лжи.
Прощай, мой сон. Прощайте, миражи.
Лишь город нашей боли и любви
Воздвигнут нами так, что устоит.
В нем роз благоуханье, легкий звон.
Томленье юных лон ему закон.
Простую тайну сердца сохрани
И над строкой не хмурься, а кивни.
Уроборос
Когда поднимают со дна, достают из-под льда
Все то, что уже поглотили забвенье и смерть,
Клокочет густая волна в моем горле, и весь
Я холоден, бел, сохранен: ни вестей, ни стыда.
Рассматривать мертвых как лучших из учителей
Мешает нам только почтение ложное к ним.
Воистину, все рассказали уже их глаза.
Воистину, время пришло научиться давно.
Но Хронос уносит едва возведенную крепь,
И может быть, лишь возвращенье, преграда преград,
Препятствует миру мгновенно уйти в никуда
Всему целиком. Мы на мертвых воздвигнем его.
Основа основ. Окликает тебя грустный дух.
Он тоже теперь образован погибельным сном.
На разных потоках живые и мертвые в школе одной.
И чувствую, волны несут меня те же из тьмы.
Где сшибка их? Где иссеченный, бесчувственный брег,
Встречающий натиски все повелительный вал?
Кольцо океана замкнулось, но двойственен мир.
И мы поступаем, разбредшись, на жизнь кто, на смерть.
И вот, ты бежишь от меня в неразлучность любви,
И вот, я бегу от тебя – по песку, по камням,
До самых сверкающих звезд, чтобы с ужасом там
Найти свою мудрость, и мудрость увидеть твою.
Какое урочище скрыто от странных дорог,
Покинет ли ум неотличная подлая тень,
И мы отвлечемся, и будем свободой полны
Всегда, наконец, ненавистное детство убив?
Я знаю теперь, что хотел тот несчастный сказать.