Зигзаги времени. Книга первая

Он потряс пустой кувшин над кубком и взглянув на меня, отставил его в сторону, поняв его жест, я позвал Пелагею и попросил принести еще кувшин вина, из тех что поставляет нам купец Протасов. Закуски пока нам еще хватало.

– Ты Андрей Иванович, не слишком увлекся, против войска хана Ядыгея с полутысячей идти? Это же самоубийство! Они нас на расстоянии всех посекут стрелами (у татар, были кроме бронебойных стрел, которые применялись против тяжеловооруженных врагов и стрелы с остро отточенными режущими гранями, которые при касательном попадании резали тело война, что часто на поле битвы приводило к потере крови и гибели последнего Прим.автора)

– Да не бойся ты! Мы близко так не будем подходить! Садись и пиши письмо царю, чтобы в конце апреля ,али в начале мая отправил пятнадцать лодий, вместе с кормчими знающими реку Волгу до Астрахани. Да завтра же отправь это письмо с гонцом, что бы у Ивана Васильевича было время подготовить все это к весне. Ты же на всякий случай собери мне сведения, сколько у нас зимует лодий, их хозяева и какие есть в городе хорошие кормчие, которые знают путь по Волге до Астрахани. – нажал я на воеводу.

– А пока будем натаскивать воинов, обращаться с новым оружием, драться холодным оружием и безо всего! – заинтриговал я воеводу.

– Это как же без оружия?!– удивленно воскликнул он.

– Завтра покажу на воинах, не на тебе же показывать, – пожалел его я.– А теперь давай завязывать, не забудь завтра отправить письмо государю. А я буду готовиться к походу.

НА КАЗАНЬ

Иван Васильевич, как и просил в письме воевода Иван Михайлович, вместо пятнадцати лодий, предоставил к маю, после ледохода двенадцать, вместе с кормчими и их хозяевами. Погрузку назначили на утро, так как мне предстояло организовать телеги, коней и многое другое. Весь вечер я сидел и распределял вместе с сотниками сколько, куда и на какую ладью будем грузить, а главное, что грузить. Решил сделать проще: каждому сотнику выделил по 5 пушек вместе с пушкарями, 2 пулемета и 10 человек обслуги ( по два человека на пулемет), один миномет и пять человек обслуги к нему и 60 стрельцов с винтовками, итого 100 человек. Всего на одну сотню выделялось 2 ладьи. Замыкающую и первую ладью я оставил для себя, так как это были наиболее вооруженные судна. Каждая имела 45мм орудие, которые я все же смог перенести из бункера в этот мир, правда для этого пришлось отсоединять вначале от орудия сошники. Так же загрузили по три пулемета МГ-34 с большим запасом патронов, в основном бронебойно-зажигательных. Ну, а на первом судне, стояло мое «чудо» – мотодельтаплан, уже собранный, заправленный и с пулеметом впереди на турели. С боков я подвесил два кувшина на 20 литров каждый с термитной смесью, сзади у пассажира стоял ящик мин и гранат.

Утром я дал отмашку погрузки. Приказав кормчим убедиться в загрузке горючего, я доверился сотникам, которые гоняли своих дружинников на погрузке продуктов, оружия и другого снаряжения. Одна за одной ладьи отходили от берега и поднимали паруса, благо ветер был благоприятный. По признанию Адышева, хан Ядыгей не ждет нас в ближайшее время, войско пока у него распущено, ну, а мы за трое суток при скорости 18-20 км в час сможем добраться до него. Выйдя за город, я по рации дал приказ завести моторы. Ладьи опустили паруса и включили двигатели, берега быстро начали мелькать перед нами, кормчие внимательно всматривались вперед, ведь налететь на «топляк», али на мель означало потерять все – и репутацию, и деньги (а они были очень большие), а главное – жизнь. Иван Васильевич пошутил о походе и его последствиях: «Провел ладьи – молодец, получай все, не провел – тебе не повезло…». Со временем, привыкнув к такой скорости и сняв напряжение парой глотков вина, они стали с интересом рассматривать двигатели, которыми управляли молчаливые парни, реагирующие только на команды кормчего «лево-право-стоп-полный вперед», через 4 часа их сменила другая партия таких же молчаливых ребят. Я был благодарен Епископу из мужского монастыря Рязани, которому я объяснил суть продвижения христианства на Восток и продвижения науки, под влиянием церкви и христианства. Когда я ему объяснил, что крестоносцы – это не только воины Христа, но и те, кто обслуживает его храмы и кто готов с мечом идти и нести веру во Христа, а я именно сейчас я нуждаюсь не менее как в 20-30 таких воинах, он тут же изъявил желание мне помочь, тем более, что бумага от Ивана Васильевича к этому обязывала всех. Ребята попались умные, так как все грамотные, что по тем временам исключение. Освоили они моторы легко, условие одно, молчание – это было обязательно, ну а дисциплина, -за это их священник гонял, не хуже нашего старшины, заставляя по 20-30 раз читать «Отче наш».

Шли мы днем и ночью, впереди идущий зажигал прожектор, освещая путь, сзади его горел фонарь на керосине. Следующие ладьи имели только задний фонарь на керосине для идущих сзади судах. Через двое суток, питаясь только что загруженными продуктами, мы прибыли на стык рек Свияги и Волги. По моим расчетам войско отставало от нас на 100 – 200 километров. Началась разгрузка, крики, мат и т.д. Я попросил выгрузить мотодельтаплан и, выбрав направление на поляне, завел его и сделал взлет. Облетев округу и убедившись, что нет угроз, то есть татар, полетел на восток, осматривая окрестности.

Впереди показался небольшой городок или селение, народ останавливался и подымал голову вверх, глядя на чудо. Так как меня на высоте 500 метров было не видно, только птица с широким крылом, и стрекот мотора, пока не боялись. В бинокль я рассмотрел бревенчатую стену, крепость и две катапульты, пушек я не увидел. Ну значит нам легче будет.

В 4 часа, как немцев, я поднял своих сотников, те подняли десятников и т.д. Десятники на пинках поднимали своих дружинников. Одним словом, в 4-30 моя дружина была готова. Договорившись о времени, когда дружина встанет возле стен крепости, вне зоны ее действия, я взлетел на своем дельтаплане, посадив рядом самого щуплого дружинника, сына погибшего одного из войнов. Покружив над крепостью и рассмотрев в бинокль основные узлы сопротивления, я по указанному времени начал атаку. С бреющего 100-метровой высоты я сбросил 20-литровые кувшины с термитной смесью и шашкой динамита перед центральными воротами, где было особенно много стражи. Ахнув, кувшины на высоте 2-3 метра от земли забрызгали горящими брызгами большую часть округи. Загорелась стена с воротами, брызги попали и подожгли надворную башню. По двору бегали горящие стражники. Я прошелся очередью из пулемета, а напарник опускал вниз 50мм мины в скопления людей. Разгрузившись, я повернул обратно, и пройдя над выстроившейся на окраине леса дружиной, приземлился на привычной поляне. Часа через два от города пришли трое старцев с предложением о капитуляции и возможном откупе.

Ребята, мне, к этому времени, уже организовали шатер не хуже ханского (где только сперли?). Правда, сам и обучал, что ни говори, спецназ получился не хуже, чем в СССР. Старички, кланяясь и извиняясь, протекли в шатер. Здесь начали предлагать мне свои значимости и родословную, лишь бы я убрал «Дракона». Хлопнув по столу кулаком, я заткнул их и предложил безоговорочную капитуляцию, или «дракон» уничтожит весь город. Сошлись на том, что они принимают все христианство, выставляют 500 коней и 100 телег и выделяют 500 воинов на Казань. Ни золота, ни серебра я с них брать не стал, хватит и так с них, что я накуролесил. Следующий город был Сувар. То ли они знали о нас, то ли всегда были готовы, но когда мы вышли на 500 метровое от стен расстояние, в нас ударили первые стрелы. Деревянные стены были высотой 4-6 метров. На стенах густо стояли защитники. Стрелы летели и вгрызались в грунт, чуть не задевая нас. Я отошел на опушку и завел свой дельтаплан, надо проверить этот Сувар. Ребята загрузили вновь боезапас и горючее, стрелок на месте, кстати дал ему ППШ и показал, как стрелять. Взлет, и вот мы над стеной, пролет на бреющем, две очереди – я из пулемета и мой стрелок из автомата по стражникам на стене, и сброс двух кувшинов, которые уничтожили две надворные башни и сами ворота, склонили защитников сдать город. Не стал их злить и дал те же условия, что и ранее – выделить животных на еду (т.к. идет большая армия), принять христианство и выделить 1000 воинов на взятие Казани.

К Казани мы подошли через день. Видно, предупредили хана заранее, так как разведка донесла, что войско, что успел собрать Ядыгей, стоит перед городом в количестве 7000-8000 тыс. В трех километрах от него я начал строить ловушку. В лощине с одного края которой протекала река, а с другого на расстоянии 100-150 м был густой смешанный лес, я расставил полукругом телеги, которые упирались краями в обрыв на реке и в лес. Между ними поставил 20 пушек, что находились до этого на ладьях, а под телегами половину пулеметов. Остальные пулеметы я установил в километре в сторону татар в лесу. Это был мой козырь.

Рано утром сотня казаков со свистом и визгом атаковала строй татар, забросав их стрелами. Застоявшийся строй татар, оживший при атаке, с азартом двинулся за отступавшей сотней казаков, осыпая ее тучей стрел. Казаки, накинув на спину щиты, уже нахлестывали коней, убегая от тяжелой конницы татар, которая ощетинилась копьями, преследуя легкую добычу. Подымая пыль, мощная орда, не знающая поражений, приближалась к засаде. Вот промелькнули конники казаков через проходы в телегах и на горизонте появилась темная масса татарского войска.

Когда первые ряды появились на расстоянии 100 метров, я подал команду «огонь!». Грянул залп 20 пушек, которые картечью выкосили все в округе. Очереди пулеметов добивали раненых лошадей и всадников, громоздя баррикады из тел. Гранаты рвали на куски все живое, это была бойня. Живые пытались вырваться из этого ада, но напирающие сзади не давали им этого сделать, и тут пушки сделали еще один залп, это был конец. Картечь выкосила оставшихся на конях, так как пришлась выше. По-видимому, пушкари сделали изменение прицела и коней почти не задело, а вот всадникам не повезло. Дальше пошли стрельцы с автоматами, короткие очереди означали, что кто-то из раненых обрел покой. Пленные, ошарашенные таким боем, без разговоров сдавались. Сам хан Ядыгей, слегка опаленный взрывом, сдался без сопротивления.

Казань была наша. Хана, наш священник без разговоров окрестил, опыт у него был, и большой. Я же, отправив письмо воеводе, сел с разговором с ханом:

– Слушай, хан! Власть у тебя, как была, так и есть! Плати 10% и правь как правил. Одно нельзя – трогать русских и русские земли. Вот, чтобы ты не баловал, я забираю твоего старшего сына Вальдемара! Он будет жить и учиться у русского царя, станет умным и будет представлять твое государство – Татарстан. Когда умрешь, он станет его правителем. Ты же, если хочешь, можешь расширять свою территорию туда, где нет власти русского царя! Я все сказал.

– Хоп, я тебя услышал! Согласен с тобой, мои воины в твоем распоряжении, я подчиняюсь русскому царю!

– За причиненный ущерб своим нападением ты обязан дать откуп, или я дам 3 дня на разграбление твоего города, а зная, что за мной идет огромная армия, ты представляешь, что останется от твоего города?

– Хоп, я тебя услышал! Завтра будет стоять у ворот тебе откуп от города! Сколько и чего ты хочешь, князь?

– Во-первых, отпускаешь всех пленных христиан, независимо от пола и возраста. Во-вторых, выплачиваешь золотом 10 бочек и серебра столько же. В-третьих, выделяешь 5000 воинов на конях усмирять сибирского хана. Подчинишь его, а я тебе дам в помощь пушки и казаков, вот и увеличишь и свои земли, и царю подарок.

Вечером, пока не стемнело, я завел дельтаплан и взмыл в небо. Свой путь я направил в лагерь Ивана Михайловича, который, по моим расчетам, находился в 200-300 км. На место стрелка я поставил две канистры с бензином для обратного пути. Ветер был попутный, и я долетел где-то за 3-4 часа. Лагерь я увидел издалека по зареву огней от костров, который разводил каждый десяток для приготовления пищи. Сделав круг над лагерем, я выбрал более свободную площадку и посадил агрегат. Сразу подскакала полусотня, ощетинившись рогатинами.

– Кто такой и откуда? – окружили они меня, с опаской глядя на дельтаплан.

– Князь Федоров! К Ивану Михайловичу с докладом!

Вперед выехал подъехавший сотник и, узнав меня, поклонившись, поздоровался:

– Не обижайся на них, князь Андрей, молодые еще, сечи не видели, вот и кидаются, не подумав! А Иван Михайлович сейчас в своем шатре, собрал бояр, по-видимому, обсуждают, кто как будет наступать на татар!

– Веди меня к нему! Я привез радостные вести, мы взяли Казань! Пусть воевода отправляет гонца к государю!

Сотник взял коня у одного из своих воинов и подвел его ко мне. Помог мне влезть на него и, поставив двоих охранять летательный аппарат, мы поскакали к шатру воеводы.

Два воина загородили мне вход в шатер, откуда слышалась перебранка бояр, которые делили, кто где встанет со своим войском. Кто главнее по родословной, кто ближе к царю и прочее.

Рявкнул на охранников, которые, увидев за моей спиной сотника с отрядом, отошли в сторону, пропуская меня в шатер. Зашел, не замеченный увлеченными руганью боярами. Иван Михайлович нервно покусывал ус, не зная, как остановить этот базар.

– Господа бояре, и многоуважаемый Иван Михайлович! Довожу до всех, что мною взята Казань и все близлежащие города, так что поберегите свои силы по установлению вашей родословности, ибо я имею полномочия Ивана Васильевича, государя нашего, арестовать саботажников и возмутителей, хлестать оных кнутом прилюдно и отправить с позором в Москву! Итак, кто желает такой участи? Вижу, что желающих нет, что очень приятно. Я теперь я скажу, что будем делать. Первое – часть войска идет на Казань, где остановится гарнизоном. Хан Ядыгей принял крещение, его сын у нас в заложниках. Город завтра выставляет откуп. Войско от казанского хана, объединившись с воинами из других городов, идет на Сибирь против сибирского хана. Мы выделяем им 20 пушек и триста вооруженных казаков, и они должны дойти до Тобольска, устанавливая заставы и города в удобных для обороны местах. Подчинив Сибирь, мы не будем бояться неожиданного нападения с тыла. Ихние стойбища не трогать, но если обнаружили русских рабов, вырезайте всех мужчин, а женщин на продажу! Я все сказал!

Бояре начали перешептываться между собой. Угроза кнута и отправка в Москву пугала их, да и я был темной лошадкой. То, что царь ко мне относился очень благосклонно, одаривая землей и деревнями, они восприняли спокойно, царь поиграется и ему надоест. Но то, что я вместе с Иваном Михайловичем возглавил войско, даже просто в виде советника, но уполномоченного самим царем и с грозной грамотой – это было что-то…

– И третье, – перекрывая шум от обеспокоенных бояр, я повысил голос. – остальное войско поворачивает на Хаджи-Тархан (Астрахань).Я же отправляюсь, как только дождусь от вас гарнизона для Казани, на захват Астраханского ханства. От вас же, многоуважаемый Иван Михайлович, жду отряд для сопровождения откупа и заложника в Москву, с обстоятельным докладом государю нашему. И вам, уважаемые бояре: всех пришлых православных, кои захотят встать на защиту государства русского, повелеваю принимать, вооружать и ставить на пропитание, как служивых людей. Кои из них захотят исследовать дальние земли, пускай собирают ватаги и идут завоевывать будущие земли русские, а вы им помогайте, чем можете, тем Русь и будет прирастать. Узнаю только, кто из вас будет притеснять таких людишек, али обижать по-разному, буду с вами строг, полномочия дадены мне царем большие, войско, которое во мне души не чает, тоже большое, да и оружие у меня не чета вашему! – усмехнулся я.

– Господа! – взял голос Иван Михайлович. – Завтра боярин Голицын со своим войском, а у него значится 1600 воинов, отправляется в Казань, где будет стоять до декабря, после чего его сменят. Остальные будьте готовы выступить на Астрахань. Князь Андрей недаром сказал, что все крамольные речи будут пресекаться на корню! Расходимся!

Бояре, что-то бурча, стали расходиться, ну а мы обнялись с воеводой, и я стал рассказывать ему про бои с татарами. Узнав, что у нас всего девять раненых стрелами и один убит, он искренне удивился: взять несколько городов и разбить армию – это было невероятно.

– Вот, Иван Михайлович, пока враг не приспособился к нашим манерам воевать, надо их и разбить, поэтому мы и идем на Астрахань, я буду их беспокоить и с воздуха, и с воды, ну а вы давите их со степей!

– Андрей, а это не страшно летать на этом чуде? – воеводу волновал летательный аппарат больше, чем военная операция.

– Оставляй за себя командира, и полетели в Казань!

– А что, можно попробовать! – начал хорохориться воевода. – Санька! Пригласи-ка ко мне вновь князя Голицына! – позвал он своего слугу.

Когда князь прибыл, слегка возмущенный, он отдел ему полномочия главнокомандующего, сказав, что будет его ждать в Казани. Мы взмыли, когда ночь уже села на землю плотным одеялом. Освещая фарой (благо я поставил галогеновые лампы) впереди путь, мы взлетели и понеслись по компасу в сторону Казани. Время от времени я направлял луч от прожектора вниз, ориентируясь, насколько я далек от земли, внизу мелькали огни от костров пастухов, али путников, которые сменяла чернота русских просторов. Изредка отблескивали просторы озер и рек, а так только встречный ветер, рокот мотора и редкие возгласы воеводы, который, сидя за спиной, то вскрикивал от попадания в воздушную яму, то восторженно кричал, что видит впереди огонек и это, наверное, Казань! Где-то за полночь, я увидел свою полосу посадки, то есть разожженные костры в виде полосы. Просто я перед полетом договорился, что мои ребята разожгут костры и будут их поддерживать, а я научу позднее их летать.

Наутро Иван Михайлович провел разговор с ханом Ядыгеем, принял его откуп, а в дальнейшем в присутствии духовного лица и двух бояр был подписан договор о признании Казанского ханства в царстве Российской империи под властью государя царя всея Руси Ивана Васильевича IV, и о том, что хан, оставляя за собой все привилегии, подписывается подчиняться и не чинить всея препятствия слугам государя в делах оных и выделять ежегодно долю государеву, помогать войском в случае угрозы государства от внутренних и внешних врагов. Ну, а тут я постарался и добавил в договор: «Выделять юношей и дев, которые имеют склонность к наукам, для обучения оных в школах Москвы!», так как знал, что умные люди быстрее двинут историю в нужную сторону, чем мы имели.

Утром перед крепостью стояли огромные толпы пленников, тут были и молодые женщины с детьми, и пожилые бородатые мужчины, не было только стариков и старух, их просто было невыгодно держать, поэтому их убивали. Вдруг, когда я проезжал мимо рядов пленников, голос «Хранителя» мне дал сигнал: «Возьми вот этого пленника к себе, он приведет тебя к браслету». Я остановился возле бородатого русского мужика в отрепьях.

– Как зовут тебя, пленник? Откуда ты? – обратился я к нему.

– Назвали Тихоном! Сам с Мурома, там занимался лекарским делом, мало-мало волховал. Захочешь если казнить, за то что волховал, тогда тебе не найти без меня, то что ищешь!

– Откуда ты знаешь, что я ищу и что не найду? Вот велю тебя отдать работникам ножа и топора, романтикам с большой дороги, все расскажешь!

– А зачем? Чтобы потом умереть? Ведь я вижу все наперед, что будет, поэтому и с тобой заговорил, зная, что ты меня заберешь с собой.

– Освободи его! – обратился я к охраннику, который и снял с него кандалы.

– Так кто пойдет из вас ко мне в «закуп» – обратился я к освобожденным пленникам, – вначале будете жить в амбаре все вместе, затем построим вам всем дома. Все это не даром, отработаете. Работы много, пропитание в первую зиму получите от меня, затем заработаете сами. Дети ваши бесплатно будут ходить в школу, питание там тоже для них бесплатно. Земли для вас достаточно, кто имеет специальность, вообще цены нет. Ну все понятно?

Вся колонна шагнула вперед, только те, кому было куда вернуться, остались на месте. Отправив всю колонную при охране и в сопровождении телег с провиантом и откупом для царя, я стал готовиться к походу на Астрахань.