Энциклопедия Амосова. Алгоритм здоровья

И вот человек после сорока приобретает округлость талии, солидность в походке, одевается красиво и тепло.

Холестерин при этом растет вместе с весом, кровяное давление – вместе с солидностью движений, одышка уже не позволяет пробежку сделать, да и нельзя – засмеют. Потом ученые подведут статистику и скажут: с возрастом закономерно должны прибавляться вес, повышаться содержание холестерина и сахара, а также кровяное давление. Все в порядке: человек прочитает и успокоится – я в пределах своих возрастных норм. Старею по науке. Ученые теорию придумают, что, например, эти показатели повышаются из-за изменения возбудимости нервных центров в гипоталамусе…

Вот если бы родилась мода – быть худым, спортивным, не курить и не пить. Или даже не стареть.

Моды бывают всякие, самые дикие, но они тоже имеют свои законы возникновения, распространения и умирания. Распространяются и удерживаются те, которые соответствуют биологическим чувствам и для которых имеются “контингенты”. Спортивность среди молодежи может стать модной и удержаться, потому что она соответствует естественной потребности двигаться, выраженной в детском и молодом возрасте. Потом эта потребность слабеет, и мода на бег трусцой среди пожилых не удержится. Так же не может распространиться моржевание, оно очень далеко от приятных чувств. Мини-юбки имели биологические мотивы – сексуальность. Джинсы – удобство. Мода на альпинизм не найдет много сторонников среди пожилых, хотя людей среднего возраста еще может прельстить, но и то при условии высокой спортивности в молодости.

Мода на худобу женщин едва ли имеет шансы, потому что биология против нее. В мужчинах заложено отдавать предпочтение сильным женщинам, а это качество не ассоциируется с худобой.

Поэтому трудно рассчитывать на создание “моды на здоровье” с ограничениями и нагрузками, которая могла бы распространиться и удержаться среди людей среднего возраста и пожилых. Тем не менее средства массовой информации могут повлиять на моду и сдвинуть привычки и поведение от биологического оптимума в желаемую сторону. К примеру, ту же спортивность можно “растянуть” на средний возраст, а склонность к полноте ограничить приемлемыми размерами.

Но возвратимся к балансу, к УДК. Следование моде в этом балансе выступает со знаком “плюс”, а противоречие общепринятому – с минусом. Чем больше отклонение, тем более отрицательная величина. Минусы от ограничений и нагрузок очевидны и реальны: именно сейчас лень напрягаться, именно сейчас хочется вкусно поесть, закурить и выпить. Плюсы в смысле не заболеть, к сожалению, не столь реальны, и чем человек моложе и лучше себя чувствует, тем меньшая их реальность. Они выражаются в цифрах, отражающих вероятность заболеть и умереть в некотором отдаленном будущем.

Сравнение величин плюсов и минусов – вот и весь баланс. Если человек уже стар и нездоров, плюсы реальны, умирать не хочется. Для этого можно и пострадать, но нужно знать вероятность: “поможет ли?” Когда одни говорят – “да”, другие – “пустое”, вероятность сомнительна, и плюсы уменьшаются. Особенно когда рядом простое и приятное лечение таблетками. За ними авторитеты медицинской науки. А что стоит за этими “сыроедами”, бегунами трусцой или пропагандистами аутотренинга?

Нужно ли противопоставлять традиционную медицину и “естественные” способы лечения и профилактики? По сути, нет, потому что они не могут полностью заменить друг друга. У каждого направления свои сферы. Для лекарств – болезни, для физкультуры и ограничений в еде – здоровье. Когда заболел, нужно лечиться, поправился – тренироваться. Важно, чтобы это понимали врачи. За пациентов не стоит опасаться, что перегнут палку в пренебрежении медициной, самые завзятые “йоги” кинутся в поликлинику, когда повысится температура или заболит живот.

Все-таки человеку, жаждущему здоровья, важно знать для своих расчетов “баланса”: могут ли дать что-то реальное эти строгости режима? Эта книга как раз для того и предназначена. Я нарочно опустил примеры знаменитых и незнаменитых людей, которые “моржевали” или голодали, или бегали, или расслаблялись и за счет этого будто бы выздоравливали от смертельных болезней и жили до ста лет. Вся пропаганда “естественных” методов основана на таких примерах. Не могу сказать, что они не заслуживают внимания, но они явно недостаточны для доказательств могущественности методов. Здесь нужна статистика. Убедительным является снижение сердечных заболеваний в США как результат изменения образа жизни американцев под влиянием санитарной пропаганды, породившей моду на образ жизни.

Что если бы защитников традиционной медицины попросили привести примеры чудесных выздоровлений от лекарств? Миллионы! Нет таких порошков в руках увлеченного врача, которые бы не поднимали мертвых. Нет, чудеса – не доказательство. К примеру, мне за шестьдесят лет врачевания пришлось видеть до десятка чудесных средств против рака, предлагавшихся людьми разных профессий, в том числе и врачами. Каждый приводил примеры, стучался в высшие инстанции. Назначались комиссии, проводились клинические испытания. Результат был один…

Поэтому я так много страниц исписал по теории, пытался найти обоснования к методу ограничений и нагрузок. Себя я убедил, читателя – не знаю. Разумеется, нужна хорошая статистика, чтобы квалифицированные врачи без предвзятого мнения понаблюдали за большой группой людей, приверженных этим методам. Пока надежд на это мало – велика инерция традиций.

Остаются логика и примеры.

Вот самые краткие логические рассуждения.

Человек прочен. Беды у него от детренированности “рабочих” функций и перетренировки “регуляторов” вследствие условий социальной жизни, вступивших в противоречие с биологией. Современная цивилизация предлагает человеку для здоровой и долгой жизни гораздо больше возможностей, чем ограничений. Нужно уметь ими пользоваться: отвергать излишки пищи и тепла, восполнять недостатки физических нагрузок и гасить чрезмерные психические раздражители. В этом и есть суть метода ограничений и нагрузок. Детали не важны.

Что можно получить взамен? Спасение от болезней? Да, и это. Продление жизни? Проблематично, но возможно.

Но главное – это здоровье, возможность полноценно жить и трудиться. Разве этого мало?

Любовь, секс и общество

Трудно писать о любви. Ни одно чувство так не изъезжено словами, как это. Не случайно: большая значимость.

Любовь идет от биологии: в генах заложена главная программа природы – размножение. Чтобы ее реализовать, нужны общение, выбор партнера, соответствующие действия. Для действий – стимулы. Стимулы – от потребностей. Потребности – в половых железах и подкорковых центрах мозга, наконец – в его коре. Они выражаются чувствами. Воспитание тренирует или подавляет их. Еще больше – успех или неудачи в реализации. Такова простая арифметика людского поведения.

Вот цепочка: Восхищение, Идеал, Красота. Хочется смотреть и смотреть. Но надоедает: адаптация. Нужно знакомиться ближе. Разговаривать. Требуются обратные связи. Отвергнут – повздыхал, успокоился. Поддержали, поощрили, заметили – уже счастье. Сначала кажется – больше ничего не нужно. Но… опять адаптация. Нужны прикосновения. Потом ласки. Потом… все остальное. На каждой ступени возможны остановки. Короткие или длинные – от характера (общительный, храбрый, трусливый), от воспитания. И от обратных связей. Если все правильно, то счастье все растет и растет, прелести каждой ступени остаются и живут с тобой. Любимая все время в тебе – “эффект присутствия”. На все, что бы ни делал, прикидываешь – как оценит она? Все принадлежит ей, “предмету”.

Во всем субъективность оценок. Боже мой, какая пристрастность! Где твои глаза? Уши? Ум? Она – красивая? Несомненно. Если не античная красавица, то симпатичная. Природный ум. Не развита? Ничего, выучится! Добра? Конечно, добра! Если не все качества, какие ожидались от идеала, то просто жизнь у нее была тяжелая – “среда”. Теперь все изменится.

И так далее.

Степень и темп смены этапов: смотреть, разговаривать, касаться, ласкать, спать… И – не смотреть, не разговаривать, не ласкать, не касаться, только секс. Все – от типа и воспитания обоих, от обстоятельств.

Какая грубая картина! И ложная. Автор – злой старик, все забыл или не чувствовал.

Нет, любовь прекрасна. Даже ее грубые и животные ступени, против которых восстает наша идеальная романтика, обожествляющая человека. Но особенно хороша, когда все гармонично сочетается в обоих: красота, чувства, страсть, ум… Характер… Тогда любовь устоит против адаптации, которая безжалостно расправляется с преувеличениями.

Если идти от кибернетики, то любовь развивается по закону положительных обратных связей: сначала эффект усиливает первоначальное внешнее воздействие, но когда уже достигнут предел, то даже маленькое уменьшение эффекта рушит любовь. Поток начинает иссякать. Прозрение. Нет, хуже – переоценка с обратным знаком. Часто – несправедливая.

После этого начинается новый виток: поиск объекта, воздыхания, разговоры и так далее. Чтобы все закончить так же. Разве что с каждым разом ускоряется темп прохождения этапов. В пределе остается голый секс. Как голод: нашел пищу, поел, забыл. Пока снова проголодаешься. К счастью, такой вариант – у меньшинства. Чаще вступают в действие тормоза и все выливается… в верную супружескую жизнь. С минимумом эмоций от секса и массой побочных неприятностей в сфере несовпадения интересов. Разных. Но и с преимуществами тоже: общение, дети.

Я привел отрывок из моей книги воспоминаний “Голоса времен”. Не хотелось так прямо назвать “секс”, “сексуальность”. В прежнем тексте “Раздумий о здоровье” эта тема вообще не затрагивалась. Не знаю – почему. Время было не то? Или – по недосмотру?

Тема любви и секса стоит на перекрестке физиологии, психологии и социологии. И даже замыкается на феномен “созревания” общества.

Мучительная тема. По крайней мере – для многих.

Сложное дело – сравнивать чувства: голод, страх, секс, дети, тщеславие, любопытство, творчество. Истоки – потребности. Чистая физиология – от тела плюс самоанализ – от высших уровней сознания. Источник – общество. Деятельность – как самоцель.

“Силу” потребности я обозначаю словом “значимость”, понимая под этим несколько “точек приложения”(?). Первое: приоритеты в действиях – что делать в первую, во вторую и так далее очередь. Диктуют в этом выборе не столько желания со знаком “плюс” (прибавить счастья), сколько необходимость – избежать минусов, если отказаться от действий. Здесь выступает материальная жизнь: обстоятельства, иерархия подчиненности в обществе и в семье. Жесткие ограничители: что можно, что нельзя. Что вероятно, что сомнительно, какие нужны действия, есть ли силы для них, сколько ждать результата.

Вторая, и совсем другая сфера – приоритеты в мыслях, особенно когда практическое дело не требует пристального слежения за объектом. Содержание сторонних мыслей: неисполнимые желания. Воспоминания. Нереальные планы. Приближение их к исполнению. Проблемы для поиска решений. Или – просто мечты с их эфемерной сладостью.

Счастливы люди, у которых реальные дела со знаком “плюс” сочетаются со столь же реальными мечтами. Редки такие? Не знаю. Не попадались исследования от психологов.

При чем здесь любовь и секс?

Очень даже при том. Потому что женщина почти постоянно присутствует в этом “втором плане” сознания мужчины. И очень часто выходит на первый, становясь мотивом поведения. У женщин, наверное, это слабее, но тоже присутствует у многих. (Мне не удавалось это выяснить при расспросах: тайну таких мыслей они блюдут строго.)

У обезьян, собак или птиц все просто – физиология. Самец – “всегда хочет” (значит – и думает), самка – только в период течки. Тогда она дает сигнал специфическим запахом, но также и поведением: “брачными действиями”. Лоренц пишет, что любовь у животных есть. И ревность. Ему можно верить. Но “социум” при этом у них тоже присутствует: конкуренция. Вон какие турниры затевают самцы – от слонов до маленьких птичек. И самки тоже умеют кокетничать. Но только когда полагается: пришло время зачать.

У людей все смешалось. Я не про мужчин – они такие же. Но женщины! Как у них изменилась природа! Чтобы сделать влечение и секс постоянным мотивом поведения и источником удовольствия, – что-то должно было произойти в генах женщины. Не знаю, – что. (Гены теперь находят под каждую физиологическую малость, но под это – не слыхал.)

Половое влечение как мотив любого поведения – несомненный факт. Степень его “присутствия” очень различна, от затаенных мыслей, не влияющих на дела рабочие и социальные, до доминанты, радикально меняющей эти самые “рабочие и социальные”.

Как к этому относиться? Два аспекта: личный и общественный.

Личный: пресекать мысли или активировать – тренировать?

Христианская религия говорит: пресекать! “Не возжелай жены ближнего твоего”. Все заповеди – от Моисея и Христа – необходимы для морали, без которой не было благополучного общества ни раньше, ни теперь. А вот именно эта – “не возжелай” – подверглась пересмотру. Хотя и неофициальному, насколько я понимаю. Не могли священники победить природу, сдались – приняли изменение заповеди, и даже законов. И все – в сторону ослабления этой самой “не возжелай”. Дошло до того, что закон о многоженстве ставился в российском парламенте. Правда, не согласились, мужчины все-таки уважают женщин. (Строгостей в заповеди удержали только католики, и то лишь в отношении ксендзов и монахов: “не возлюби” никакую женщину! Православие либеральнее: “Только одну – и до гроба”. За исключением монахов, тем – строго.)

Раз шлюзы открыты (показывать голых женщин не запрещают после перестройки даже коммунисты), то как уберечь мужские умы от мыслей о женщинах, о сексе? И нужно ли? Есть “принцип удовольствия”, он породил “общество потребителей” (в странах, где есть деньги). Потребительство, в свою очередь, сняло запреты на секс. Результат: на Западе произошла сексуальная революция. Я помню, как в 60-х годах дуновение “оттуда” шокировало наше общественное мнение. Прошу заметить – только “общественное”. Личное – мужской половины – нет, не шокировало. Жадно смотрели картинки в заграничных журналах. Впрочем, порнография – подспудно – существовала всегда, у всех народов. И в царской России тоже. Я помню, как “испорченные подростки” показывали фотографии еще в двадцатых годах. Но коммунисты разговоры о сексе извели почти начисто, даже больше, чем церковь.

К вопросу о сексуальной революции на Западе. Не привела она к всеобщему разврату, чем пугали наши коммунисты. Пошумели – и все утряслось, мораль не рухнула. Преступность не возросла. Правда, много детей рожают без отцов, но воспитывают – как надо. Вопрос о качестве неполной семьи не снят, ничего не поделаешь, она – издержки созревания цивилизации. Но воспитание удается только при богатой экономике страны, обеспечивающей хорошими пособиями на детей матерей-одиночек.

Другой вопрос – бедные страны. Если в них падает авторитет религии и рушатся традиции, регулирующие отношения полов, дело кончается катастрофическим падением морали и несчастьями для массы детей. За этим следует отставание в экономике и, конечно, в культуре.

Так все-таки – что делать с сексом?

Ничего радикального сделать нельзя. История вспять не идет. Но это не значит, что не нужно пытаться уменьшить вредные последствия сексуальной революции.

Прежде всего – осознать, что проблема есть.

Дело в том, что потребности, любые, с одной стороны – от генов, врожденные, но реализуются они в конкретном обществе. Оно их может притормозить, но может и усилить, натренировать. Мера сексуальных отношений важна для благополучия общества, потому что от них зависят другие отношения – сопереживание, общение, благородство народа, если хотите, и даже труд и деньги.