Электричка

– Наслаждаемся закатом…

Глава II

После череды невообразимых событий тяжёлые больничные будни длились как вечность. Лекарства, капельницы, постоянное сонное состояние в каком-то кумаре – чувство не из приятных. Сломанная ключица, пара рёбер и сильное сотрясение – вот основной диагноз моего улётного кувырка назад. Через неделю голова стала приходить в норму. Реальность напоминала самый неблагоприятный день сурка, когда все ваши действия происходят на больничной койке. Телу нужен был отдых и покой. Но через уже неделю сознание требовало движения. Приходилось занимать его внутренними дебатами. Поначалу тишина в голове казалась временным явлением. Каждое утро я надеялся, что голос вернётся. Но он затих и, по ходу, с концами. Всё больше начинал думать о том, что это был один большой сон. И причина этого – сильный удар головой при падении. Столько раз пытался всё вспомнить, что он говорил, что я говорил, куда перемещался, вообще перемещался ли я. По разговорам врачей меня без сознания вытащили только через час после аварии. Пришёл в себя на вторые сутки. А с этим «наблюдателем» мы сразу куда-то перенеслись, уже не помню куда, но был офигительный закат. Я человек, который верит в Бога, и как это всё сочетать с происходящим, пока мне было неведомо. «Глаз Божий», «наблюдатель», как он себя только не называл и как он упоминал в разговоре Бога. С таким же успехом любой поп в церкви упоминает его «всё по воле Божьей и от его имени». Может, какой спецпроект секретный. Вживили мне передатчик в голову, что, разве трудно. Запудрили голову всякой религиозной темой. Погоняли меня по памяти, вытянули у меня какую-то информацию из головы, и с концами. А скажешь кому, так за психа примут. Говорят, что мы запоминаем какой-то минимальный процент от всего увиденного за день. Так с такой технологией, может, они просто расширили зону моей видимости, и то, что я раньше не замечал, они на этом сконцентрировали моё внимание. Да, а как я тогда перемещался по городу, и сейчас помню же, что был не там, где должен быть. Честно, уже не могу сказать точно, какое было событие первостепенным. И было ли оно.

Со временем в памяти стала стираться чёткость происходящих событий. Я сам уже не могу себе доказать, что я куда-то перемещался. Внутренние диалоги – это то, что меня хоть как-то развлекало в больничный период. Я люблю смотреть фантастику и читал много книг, и представить себе, что такое вообще возможно, «ха, да не смешите мои подковы», как кто-то из интеллектуалов сказал в одном серьёзном мультфильме. Ещё неделя, и я полностью себя убедил в нереальности происходящего. Единственное, что когда я вспоминал Ирину, тут всё моё тело давало обратную связь. Я чётко ощущал те чувства, что я за пятнадцать минут приобрёл к этой девушке. Осознание того, что я её потерял так же быстро, как и нашёл, просто выворачивало мою голову и моё сердце. Я старался быть взрослым, реально думающим и понимающим человеком, но вот эти чувства заставляли меня верить в то, что не могло происходить в реальности.

Через неделю начали приходить посетители, но, правда, откуда-то взялся очередной вирус, и всё закрыли на карантин, из моих некого было и ждать. Все сидели по домам, так что в основном наведывались из полиции, пару в костюмчиках из спецслужб. Позвонил Андрей, друг детства, он в следственном работал. Предупредил, что наведаются и из его ведомства. Я говорил всем одно и то же: прогуливался по составу, неожиданный взрыв и последствия. Спрашивали, кого видел, я отвечал, что электричка была пустая, особо никого и не было, пара женщин да кондуктор. Про Ирину не упоминал.

– Алло.

– Привет, шеф.

– Привет, Вов.

– Ну ты как? К тебе не добраться пока, как карантин снимут, сразу приеду.

– Да нормально, не суетись, выпишут, сам до вас доеду.

– Скажи, звонил Андрей, спрашивал про твои дела, не ругались ли мы, не заводил ли ты новых знакомых, в последнее время?

– О как, а меня он что, не может спросить, сам же звонил недавно. Погоди, а чего это он так интересуется-то?

– Не знаю, но сказал, что кое-какую информацию ты не озвучил. Хотя, когда тебя спрашивали, ты чётко отвечал на все вопросы. Они не поймут, ты сознательно укрываешь или забыл?

– Интересно, и что это за информацию я скрываю, ай, ладно, разберёмся.

После разговора с братом я понял, на что намекал Андрюха. Возможно, что они нашли записи с камер в электричке. А я там беседую с Ириной. Ну, могу сказать, что девушка понравилась, да и подсел познакомиться. Её-то уже им не спросить. Тут меня опять накрыли чувства, никак я не хотел верить в её смерть. Вспоминая её образ, всё моё нутро говорило, что это та самая, которую ищешь всю жизнь, а когда находишь, стараешься не потерять до конца своих дней. И самое главное, что если она существовала, то и всё, что там произошло, тоже было реально. Но как бы я ни старался себя в чём убеждать, голоса в моей голове больше не появлялись, гости ко мне больше никакие не наведывались. Ещё неделя, и на моём лице при малейшем воспоминании появлялась улыбка и мысль о том, что «надо же, так торкнуло».

Через три недели с небольшим меня выписали. Состояние удовлетворительное. Хотелось побыстрей выйти из этого здания и больше сюда никогда не возвращаться. Медицина, конечно, на уровне сегодня. Никто тебя не выгонит раньше времени, палаты хорошие, ухоженные. Красивые медсестры, профессиональные врачи. Кормят вкусно и правильно. Но, как ни крути, больница – это не то место, где хочется находиться. Даже если она такого довольно высокого уровня, как в наше время. Сразу скажу, что в регионах ситуация не такая, как в центре, но всяк лучше, чем было ещё даже пять лет назад. А самое, наверное, значимое событие, которое просто позволило сделать гигантский шаг вперёд к грамотному здравоохранению, – это бушевавший пару лет назад вирус пневмонии. Усадил весь мир на карантин. Остановил мировую экономику на полгода. Некоторые страны до сих пор не могут выйти из кризиса. А мы как-то справились и даже смогли сделать нужные выводы. И сейчас у нас приток мигрантов в высокотехнологические сферы, как у заморских стран в свои лучшие годы. А это показатель улучшения качества жизни в нашей стране. Ну, или ухудшение во всём остальном мире.

Я вышел из здания, на улице меня встречал Ванька. Старый дружище, ещё с прошлой жизни, как я люблю выражаться. Такие друзья на века. На улице погода солнечная, на дороге пробки, народ куда-то, как обычно, спешит. Картина столичной жизни быстро поставила мою голову на место.

– Привет.

– Привет, давай к дому, мне срочно нужно что-то покрепче чая.

– Да я то же не прочь. – Ванька улыбнулся, поняв мой настрой. – Был тут у своих недавно, моя бывшая опять нового папу в дом привела. Так что есть, что обсудить.

– Тогда вперёд, время не ждёт.

Мы сели в машину, пристегнулись и поползли. По-другому нельзя описать передвижение по столице, в обеденное время. Город мне очень нравился, преобразился сильно. Новому мэру большое человеческое спасибо. Убрал все ларьки, постройки, надстройки. Всю ту муть, что успели наклепать узколобые деятели нашей родины в смутные времена.

Широкий проспект двигался медленно, Ванька что-то говорил, я слушал и его, и музыку. Он любитель какого-то молодёжного рэпа, не пойму его, он старше меня на четыре года, а всё пытается двадцатилетним подростком выглядеть. Джинсы его с дырками, кепка набок. Он блондин, и причёска, я бы назвал, под горшок, но сейчас стали делать его более аккуратным. Мне такой не видать, мои волосы на голове меня покинули давно, компенсирую густой бородой. Поначалу, как переехал в столицу, меня все спрашивали: как ты с бородой ходишь?! Не останавливают? Я говорю: никогда никто не останавливал из тех, кто в форме, а вот бабушки спрашивают дорогу до метро. Так что борода моя не делала меня каким-то грубым. Придавала немного такого мужского шарма, что ли. Но это, конечно, когда борода под контролем бритвы. А когда она четыре недели просто отрастала в разные стороны, то можно себе представить, на кого я был сейчас похож. Леший – это что-то близкое к описанию, но на сегодня у меня такое настроение и пусть всё идёт лесом.

Ванька рулит не спеша. Выехали на вылетную магистраль. До дома минут тридцать. Играет музыка, рядом друг и какое-то умиротворение внутри. Я чувствую, что всё хорошо. Почему организм не паникует, почему нету тревоги, обиды, не знаю, чувства, когда хочется на всех обидеться, накричать. Почему я так быстро принял то, что всё это один большой сон. Почему не хочу действительно разобраться, в чём дело. Даже хотя бы набраться смелости и узнать у Андрея, была ли там девушка, с которой я беседовал. Но нет, я как будто в каком-то релаксе, всё говорит, что всё идёт по плану, объяснить это невозможно, это надо почувствовать.

– Костян, ну чего ты молчишь? Что, думаешь, мне делать с этой стервой?

– С какой стервой-то?

– Да с бывшей своей, говорю же, Гришаня, сын мой, спрашивает, когда я его заберу, а эта даже на праздники мне его не даёт и ещё какого-то нового хахаля на днях в дом привела.

– Слушай, я тебе ещё на твоей свадьбе сказал, не вздумай расписываться с этой ведьмой.

– Ну ты выдал тогда, конечно, но я думал, ты шутишь.

– Вань, ты же знаешь, насчёт женщин я не шучу.

– Ладно, ну а у тебя-то что произошло, куда опять вляпался?

Тут он как-то посерьёзней сразу стал. За долгие годы нашей дружбы мы побывали во многих передрягах и чаще вместе, а тут он чувствует, что какой-то кипиш прошёл, и без его участия, надеюсь, завидует.

– Честно, пока сам не пойму, либо я шизофреником стал, либо происходит такое, что даже я объяснить не смогу.

– Да ладно, ты же у нас главный стратег и фантазёр. Что такое стало с вами, Константин, я вас не узнаю, непосильная задача?

– Типа того.

– Слушай, ты меня знаешь, помогу чем смогу, но уже возраст не тот, сам понимаешь, не хотелось бы после того, как вроде все начали жить по-новой, опять влезать в какой-то тёмный лес.

– Ты о чём, не пойму?

– О чём… Ну, Володька звонил, сказал, что Андрюхины следаки тебя допрашивали, в поезде вроде бомба взорвалась, по телику говорят, что возможен теракт, но так и не подтвердили ещё.

– То есть по телевизору не сказали, что был теракт?

– Нет, вначале выдвинули версию, потом как-то притихло это всё.

– И что, ты намекаешь на то, что я как-то могу быть причастен к этому взрыву? – Я сделал такой серьёзный вид и повернулся в его сторону, выпучив глаза как можно шире. Он заёрзал, рулить же надо, а друг хочет посмотреть в его наглые глаза. Меня заподозрить в таком деле, зная мою позицию на эти вещи! Мы в одно время все пережили взрывы в городах. В этих взрывах погибли и наши знакомые. Люди, которые взрывают себя и называют это религиозным подвигом, у меня вызывали, мягко сказать, ощущение полного слабоумия, безвольности и, тем более, полнейшего безверия. Но я понимал, что он в каком-то смысле просто хотел понять, что я – всё ещё тот я. Так как, честно сказать, мы стали очень редко встречаться. Вроде живём все в столице, а можем и год не видеться. Да, есть телефон, и он сейчас, наверное, стал большей проблемой для всех, так как не сближает, а наоборот, разъединяет, давая ложное ощущение близости.

– Вань, честно, я встретил там кое-кого и, по ходу, потерял.

– Это как?

– Да так, помнишь девчонку, про которую я тебе рассказывал, из нашего города?

В моей памяти появилось чёткое воспоминание о том, что мы уже обсуждали Ирину буквально полгода назад на очередной встрече, после которой голова болела пару дней, не помогали никакие таблетки.

– Да, помню, погодь, здесь поворот?

– Да, прям за заправкой. Так вот она была там, в вагоне, я подошёл, хотел пригласить на кофе, и чего-то мы не поняли друг друга, и потом бах. А до этого вообще всё как в фантастическом боевике.

– Это как?

– Да, ты у нас-то по гангстерским фильмам силён. Ладно, пока не о чем говорить, я думаю, мне надо попробовать разузнать о ней информацию. Позвоню вечером Андрюхе, может, поможет, а сейчас давай поворачивай к магазину, надо пополнить запасы, а то, думаю, в холодильнике кто-то помер.

Вечер был предсказуем и развивался по давно отработанному сценарию. Взяли мяса, на заднем дворе разожгли мангал, пока я готовил, Ванька подливал горячительное. Мы болтали обо всём, вспомнили прошлое, перетёрли все кости братану моему, это у нас любимое занятие. В нашей компании он у нас был боссом и все шишки на него валились, даже после того, когда мы уже зажили своими жизнями вдали друг от друга. Потом сошлись на мнении, что все бабы из одной печи и с ними надо не цацкаться, потом чуток даже спели под телевизор и уже на третьей поллитровой разошлись по комнатам с полным пониманием того, что вечер удался.