Наши за границей. В гостях у турок. Юмористическое описание путешествия супругов Николая Ивановича и Глафиры Семеновны Ивановых через славянские земли в Константинополь

Тот выпучил глаза и не знал, что отвечать.

– Квас, квас. Разве не знаешь, что такое квас? – повторил Николай Иванович. – Пить… Пити… – пояснил он.

– Нийе… Не има… – отрицательно потряс головой слуга.

– Странное дело! Славянские люди – и простого славянского напитка не имеют!

– Тогда пусть подаст скорее чаю и два бифштекса, – сказала Глафира Семеновна.

– Ну так вот… Скорей чаю и два бифштекса с картофелем, а остальное мы потом выберем, – обратился к слуге Николай Иванович. – Чай, надеюсь, есть? Чай. По-немецки – те…

– Есте, есте… – кивнул слуга.

– И бифштексы есть?

– Има… Има… Есте.

– Ну слава Богу! Так живо!.. Два бифштекса и чай. Да подать самовар! Два бифштекса. Два… Смотри не перепутай.

И Николай Иванович показал удаляющемуся слуге два пальца.

X

– Ну, какие у них там есть кушанья? Прочти-ка… – спрашивала Глафира Семеновна мужа, вздевшего на нос пенсне и смотрящего в карточку.

– Все разобрать трудно. Иное так написано, словно слон брюхом ползал, – отвечал тот. – Но вот сказано: супа…

– Какой суп?

– А кто ж его знает! Просто: супа. Конечно, уж у них особенных разносолов нет. Сейчас видно, что сербы народ неполированный. Хочешь, спросим супу?

– Нет, я не стану есть.

– Отчего?

– Не стану. Кто их знает, что у них там намешано! Посмотри, что еще есть?

– Риба… Но ведь рыбу ты не станешь кушать.

– Само собой.

– А я спрошу себе порцию рыбы. Только вот не знаю, какая это рыба. Такое слово, что натощак и не выговоришь. Крто… Не ведь что такое!

– Постой… Нет ли какого-нибудь жаркого? – сказала Глафира Семеновна и сама подсела к мужу разбирать кушанья.

– «Печене»… – прочел Николай Иванович. – Вот печенье есть.

– Да ведь печенье это к чаю или на сладкое, – возразила Глафира Семеновна.

– Погоди, погоди… Добился толку. Печене – по-ихнему жаркое и есть, потому вот видишь сбоку написано по-немецки: «братен».

– Да, братен – жаркое. Но какое жаркое?

– А вот сейчас давай разбирать вдвоем. Во-первых, «пиле», во-вторых, «просад».

– А что это значит – «пиле»?[30 - Цыпленок.]

– Да кто ж их знает? Никогда я не воображал, что среди этих братьев-славян мы будем как в темном лесу. Разбери, что это такое – «пиле»?

– Может быть, коза или галка.

– Уж и галка!

– Да кто ж их знает! Давай искать телятины. Как телятина по-ихнему?

– Почем же мне-то знать. Погоди, погоди. Нашел знакомое блюдо: «кокош», сбоку по-немецки: «хун» – курица. Стало быть, «кокош» – курица.

– Скорей же «кокош» – яйца… – возразила супруга.

– Нет, яйца – «яе». Вот они в самом начале, а сбоку по-немецки: «ейер».

– «Чурка», «зец»…[31 - Индейка, кролик.] – читала Глафира Семеновна. – Не знаешь, что это значит?

– Душенька, да ведь я столько же знаю по сербски, сколько и ты, – отвечал Николай Иванович.

– Ищи ты телятину или телячьи котлеты.

– Да ежели нет их. Стой! Еще знакомое блюдо нашел! «Овече мясо», – прочел Николай Иванович. – Это баранина. Хочешь баранины?

– Бог с ней. Свечным салом будет пахнуть, – поморщилась Глафира Семеновна. – Нет, уж лучше яиц спроси. Самое безопасное! Наверное не ошибешься.

– Стоило из-за этого рассматривать карточку!

Показался слуга. Он внес два подноса. На каждом подносе стояло по чайной чашке, по блюдечку с сахаром, по маленькому мельхиоровому чайнику и по полулимону на тарелочке.

– Что это? – воскликнул Николай Иванович, указывая на подносы.

– Чай, господине, – отвечал слуга.

– А где ж самовар? Давай самовар.

Слуга выпучил глаза и не знал, что от него требуют.

– Самовар! – повторил Николай Иванович.

– Темашине… – прибавила Глафира Семеновна по-немецки.

– А, темашине… Нема темашине… – покачал головой слуга.