Трепанация прошлого

– Стас, если он замешан в этом нападении, то должен был заранее продумать линию поведения и выдать нам свою версию произошедшего, причем правдоподобную. А ведь из него каждое слово приходится чуть ли не клещами вытягивать. Он понял, что я не шутил, когда сказал, что задержу его, и все равно молчал. Так что, на мой взгляд, Геннадий действительно предан Осипову. А разрешил я ему везде за нами ходить и все слушать, чтобы он поверил – мы действуем исключительно во благо Ильи Павловича. Именно Геннадий – единственный человек, который может дать нам нужную информацию. Нет больше никого! – разведя руками, выразительно сказал Гуров. – Его мать о пациентах Ильи Павловича представления не имеет, а Геннадий всегда был рядом с ним. Кроме того, никто не мешает нам критично относиться ко всему, что он сообщит, и перепроверять его слова. А еще Геннадий должен был понять, что самостоятельно он и его друзья ничего сделать не смогут. Так что будем работать с тем, что есть. Если в его прошлом найдется нечто такое, чем мы сможем поприжать мужика, чтобы не ерепенился, то будет совсем замечательно.

– Понял: доверяй, но проверяй, – обобщил Крячко.

– Вот именно, – подтвердил Лев Иванович и спросил у Орлова: – Петр, ты собирался по своим каналам узнать, как Осипов в клинику Бурденко попал. Выяснил что-нибудь?

– Конечно. Щербаков ночью позвонил заместителю главврача – они, оказывается, давно знакомы – и все устроил. Прооперировали Осипова удачно, сейчас он в реанимации, которую бдительно охраняют. И вообще, как выяснилось, в госпитале хорошо знают Осипова и относятся к нему с большим уважением.

– С какой стати? – удивился Гуров.

– А с той, Левушка, что во время Второй чеченской кампании Илья Павлович пришел к тому самому заместителю главного врача, рассказал, кто он и что, и предложил свои услуги, которые были приняты. С тех пор Осипов каждый день приходил туда как на работу, лечил мальчишек, которых с фронта привозили не только с пулевыми и осколочными ранениями, но еще и с крутыми психическими проблемами. Бес-плат-но! – по складам произнес Орлов. – Эти мальчишки потом смогли нормальную жизнь начать, не спились, не попали в тюрьму, как многие другие. А ты, Лева, ничего об Осипове не зная, сразу обвинил его во всех смертных грехах. Мол, как же так? У него дом за городом! Машина дорогая! Водитель-охранник и домработница! Дети в Америке живут! А он это все собственной головой и талантом заработал. Может быть, с богатеньких Осипов и дерет три шкуры. Между прочим, правильно делает, потому что их проблемы плавно вытекают из тех же денег. Они от скуки и наркотики принимают, и пьют как лошади, а потом впадают в депрессию и вскрывают себе вены. Но из нормальных людей он последние копейки не вытрясал и родителей больных детей, которые готовы до нитки разориться, чтобы своего ребенка вылечить, по миру не пускал. Вот такой, Лева, Осипов рвач, выжига, кулак и крохобор без стыда, чести и совести! Ты вчера, ничего ни о ком не зная, уже и Осипову, и Щербакову диагноз поставил. Приговор вынес и сам же в исполнение привел!

Гуров сидел, уставившись в стол, и еле сдерживался, а Крячко не выдержал и вмешался.

– Петр, хватит! – решительно заявил он. – Лева едва вошел, сразу сказал, что убедился в том, что Осипов порядочный человек. Вот и нечего ему нервы мотать!

– Стас, это мы с тобой Леву знаем и принимаем любым. Его порой и с нами заносит не туда и не по делу, но мы терпим. А остальные? Или нам на него табличку повесить: «Не кантовать»? Все, что он здесь вылепит, при нас и останется, а вот другие так лояльно к нему относиться не будут, – резко проговорил Петр, повернулся к Гурову и спросил: – Скажи мне, Лева, зачем нужно было в Истре объявлять, что дело Осипова находится на контроле у Щербакова? Мол, тут есть личный интерес?

– Уже донесли? – вскинулся Гуров.

– Лева, если ты забыл, то могу напомнить, что тебя здесь очень многие так трепетно любят, что каждое твое слово готовы повторять как заклинание. Особенно новому человеку, который еще не знаком с твоими закидонами, – язвительно сказал Орлов.

– Щербаков тебе что, разнос учинил? – осведомился Лев Иванович. – Так пусть бы меня вызывал и мне устраивал!

– Нет, разнос он мне не устроил. – Петр покачал головой. – Просто сказал, причем не мне, а другим, что король, то есть ты, оказался голым. Я говорил ему о Гурове как о лучшем из лучших, а выяснилось, что тот за время службы даже собственный авторитет заработать не смог. Поэтому я разрешаю тебе и впредь прикрываться моим авторитетом, которого у меня не только на двоих хватит. Дескать, Орлов не очень хороший руководитель, если смог так ошибиться в своем подчиненном. Его слова мигом разнеслись по всему главку. Как ты понимаешь, мне было необыкновенно приятно на старости лет такое о себе услышать. От удовольствия таял! А теперь представь себе, как на тебя завтра все смотреть будут. Раньше-то поглядывали с уважением, с опаской глядели, а теперь будут с насмешкой. Да еще и похихикают за спиной. Ты не только сам сглупил, но еще и меня подставил. За что тебе большое человеческое спасибо!

– Да что он себе позволяет?! – Гуров даже на ноги вскочил.

– Только то, что может позволить в силу звания и должности! – заявил Петр и шарахнул кулаком по столу. – Я тебя вчера предупредил, чтобы ты был поаккуратней со Щербаковым, а то костей не соберешь. А ты мои слова мимо ушей пропустил. Тебе шлея под хвост попала, и ты выпендриться решил! Показать, что тебе на всех наплевать и авторитетов ты не признаешь. Поздравляю! У тебя отлично получилось. А теперь иди и думай, как ты будешь Щербакову доказывать, что действительно профессионал, а не мой любимчик, которому я протекцию составил. Валите отсюда оба!

Взбешенный Гуров и притихший Крячко вышли из кабинета Орлова и направились к себе.

– Ошибся ты, Стас, в Щербакове, – севшим от ярости голосом сказал Гуров. – Да, в Истре я повел себя неправильно, согласен. Но и он не мужик, а баба базарная. Если я виноват, то пусть бы мне и высказывал, а не поливал всех подряд тем, что в голову ударило. Ничего! Он у меня своими же словами подавится!

– Лева, не усугубляй ситуацию, – предостерег его Крячко.

– А что он мне сделать может? – Гуров зло усмехнулся. – Как говорится, дальше фронта не пошлют. А в отставку выходить когда-нибудь все равно надо будет. Ничего! Разберусь быстренько с этим делом и рапорт подам. Ему нужны подхалимы, лизоблюды и доносчики? Вот пусть теперь они дела и раскрывают!

Они вошли в свой кабинет и сели напротив друг друга.

Лев Иванович немного успокоился и спросил:

– Ты знал о том, что произошло?

– Нет. Петр мне ничего не говорил, видимо, ждал, когда ты придешь. Он мой номер набрал, сказал, что распечатки телефонных звонков готовы, и я к нему заглянул. А потом ты появился.

– Ты отдай мне распечатки и езжай домой. А я тут посижу, подумаю, что из них выжать можно.

– Лева, одна голова хорошо, а две…

– А две – уже мутант, – ответил Лев Иванович избитой шуткой, хотя ему было совсем не до смеха. – Езжай. Нечего двоим тут сидеть.

– Так, может, заберем документы и двинем ко мне? Поедим нормально, примем по пять граммов для нервов и вместе все обмозгуем? – предложил Крячко. – У меня и переночуешь.

– Нет! – решительно заявил Гуров. – Мне надо кое-что обдумать.

– Смотри. – Стас пожал плечами. – Я хотел как лучше. – Он протянул другу папку. – Кстати, Петр распорядился телефон Осипова на прослушку поставить. Мало ли что. Криминалисты будут работать до тех пор, пока результат не получат. Так что ты им попозже позвони. Вдруг они уже что-то выяснят.

Когда Крячко ушел, Гуров уставился взглядом в стену. Мысли у него в голове бродили самые невеселые. Сыщик понимал, что Петр во всем прав. Кашу заварил он, а вот расхлебывать ее пришлось Орлову.

Гуров чувствовал себя до того паршиво, что впору было напиться до провалов в памяти. Только вот делу это не поможет. Он прекрасно знал, что его в главке, мягко говоря, не любят. Но полковник не обращал на это внимания, считал, что имеет двух верных друзей, всегда готовых прикрыть ему спину, как и он им. Этого достаточно.

За свой характер Гуров не единожды огребал от всевозможного начальства по полной программе. Это его нимало не волновало, но ему и в голову прийти не могло, что он так вот подведет Петра. Злиться оставалось только на себя, а не на Щербакова, который Льва Ивановича совсем не знал.

Владимир Николаевич поверил Орлову в том, что Гуров настоящий профессионал, и поручил ему дело Осипова. Оказалось, что судьба этого человека ему небезразлична. Щербакову действительно был нужен толковый специалист, который разберется в том, что произошло. А у Льва Ивановича, видите ли, самолюбие взыграло, и он повел себя как последний дурак.

Но и спускать такое откровенное хамство Щербакову Гуров не собирался и стал мысленно составлять план действий на ближайшее будущее. Он был незатейлив. Нападение – лучшая защита.

Полковник обдумал все в мельчайших подробностях, включил компьютер и начал составлять запросы. Он распечатал их, убрал бумаги в папку и принялся изучать перечень телефонных разговоров.

Входящие звонки делались как с сотовых, так и с городских номеров. С последними все было нормально, среди них левых быть не могло. Гуров даже присвистнул, увидев, какие люди были среди пациентов Ильи Павловича. Но раз они не шифровались, то и особого внимания не заслуживали. Будь у них что скрывать, звонили бы с мобильников с неавторизированными СИМ-картами, купить которые – не проблема. А вот среди номеров сотовых телефонов таких могло быть немало, поэтому они нуждались в серьезной проверке.