Последнее предупреждение Гурова

Припарковавшись возле морга, Гуров вошел в здание и, предъявив удостоверение, сказал, что ему нужно осмотреть труп Сергея Кравцова – полицейского, которого привезли вчера вечером с операции на стадионе.

Солидная корочка произвела нужное действие, и вскоре на железном столе перед ним лежало окоченевшее тело молодого мужчины с правильными и даже сейчас еще довольно приятными чертами лица. Портило его и вносило досадный диссонанс только небольшое круглое отверстие, расположенное настолько точно посередине лба, что казалось, как будто кто-то специально отмерял.

Кроме раны от пули, больше никаких изъянов на теле Кравцова не было. Осматривая труп, Гуров не обнаружил не только выраженных следов от побоев, но даже малейшего синяка или незначительной царапины. С учетом того, что стычка между полицейскими и болельщиками все-таки имела место, такая завидная целостность покровов казалась даже немного странной.

«Может быть, его уложили сразу, как только приехал, – размышлял Гуров, снова внимательно глядя на входное отверстие от пули. – Не дали поработать кулаками и нахватать напоследок синяков?»

Вокруг отверстия не наблюдалось следов ожога, как бывает, когда стреляют с близкого расстояния, и это только лишний раз подтверждало догадки Гурова о том, что убийцу не стоит искать среди группы, с которой дежурил Кравцов. Теперь полковник был почти уверен в том, что стрелок прятался за одним из домиков в парке и роковая пуля прилетела именно оттуда.

«Но мотив. Мотив! – снова и снова возвращалась мысль к самому загадочному пункту этого дела. – Кому и для чего могла понадобиться жизнь этого юного мальчика?»

Осмотрев труп, Гуров позвонил в лабораторию, чтобы узнать, есть ли результаты экспертизы. Парень, достававший для него труп из холодильника, рассказал, что пулю, которую он «самолично выковырял», еще утром отправили на исследование, и, не особенно надеясь на столь неслыханную оперативность экспертов, Гуров все-таки решил попытать счастья.

В лаборатории его многие знали и ответ на такой простой вопрос, как принадлежность пули, он всегда мог получить просто по телефону.

Но на сей раз все оказалось гораздо сложнее.

Набрав нужный номер, он услышал девичий, почти детский, голос, совершенно незнакомый. Поняв, что на телефон посадили новенькую, Гуров стал подробно объяснять, кто он и что ему нужно. Однако уже через десять минут бессмысленного и безрезультатного разговора он понял, что в деле ведения допросов какие-нибудь спецы из гестапо просто жалкие котята по сравнению с юной особой, которая сейчас беседовала с ним.

Подробнейшим образом расспросив о паспортных и некоторых личных данных, заставив продиктовать номер удостоверения, милая девушка закончила тем, что выразила сожаление по поводу того, что о пуле ничего сообщить не может, потому что это – закрытая информация.

– Хорошо, – теряя терпение, говорил Гуров. – Тогда позовите мне Мишу. Михаил Федоров, судмедэксперт. Он должен там где-нибудь находиться, поблизости.

– Я сейчас узнаю, – отчеканила трубка.

После этого в телефоне повисла пауза и висела так долго, что полковнику уже стало казаться, что это навсегда.

– К сожалению, Федорова сейчас нет, – минут через десять, уже почти потеряв надежду, вновь услышал он звонкий голосок.

– А где он? – удивленно спросил Гуров, зная дисциплинированность своего хорошего знакомого.

– К сожалению, не могу вам сказать. Это закрытая информация.

– Тьфу ты, черт! – с досадой сказал Гуров, нажимая на сброс. – Что это за автоответчик там у них такой появился? Нужно было самому ехать.

Но, взглянув на часы, он увидел, что рабочий день уже приближается к концу и по обычным дорожным пробкам он сейчас успеет доехать только в управление.

Сев за руль, Гуров завел двигатель и стартовал в направлении родной конторы, перебирая в уме и стараясь разложить по полочкам факты, которые удалось сегодня добыть.

Теперь он имел более-менее ясное представление о том, как развивались события на вчерашнем празднике бизнесмена, как пришел и ушел Котов и почему полиции снова не удалось его поймать. Хотя все это никак не выводило на тайного информатора, но смелость, с которой действовал бандит, со всей очевидностью показывала, что он чувствует за собой надежные тылы и уверен, что со всей возможной оперативностью всегда получит самые последние новости. А значит, его источник находится в самой непосредственной близости к расследованию и имеет свободный доступ к последним, самым свежим данным.

Разговор со Степановым просто необходим. В голове не укладывается, что «крысой» может оказаться именно он, но в таком деле ничего нельзя исключать. Кроме того, такой разговор может дать много дополнительной информации для размышления. Ведь в деле Котова и впрямь «засветилось» чуть ли не все управление. Мало ли кто мог оказаться стукачом.

Послушать, что скажет Леонид, задать некоторые наводящие вопросы, посмотреть, как отреагирует. Потом уже думать.

Только под каким соусом преподнести все это? Нельзя же просто так подойти и сказать: «А ну-ка, расскажи-ка мне, какие там у тебя последние новости по делу Котова?» С какой стати он, ни дня не участвовавший в этом деле, стал бы задавать подобный вопрос?

Но тут Гурову подумалось, что мысль о последних новостях, в общем-то, весьма недурна. О неудачной облаве наверняка уже известно всем, особенно если Полонский действительно подал жалобу. Под этим соусом обратиться к Степанову, начать разговор, выразить сочувствие. А там уж, слово за слово, дело пойдет само собой.

Довольный, что придумал подходящий предлог, Гуров затормозил возле управления и уже через несколько минут понял, что догадки о том, что неудача с Котовым сделалась притчей во языцех, как нельзя более справедливы.

Орлов рвал и метал, и уже в коридоре, несмотря на плотно прикрытую дверь «предбанника», можно было расслышать отдельные гневные выкрики.

Слушая истеричные вопли, доносившиеся из глубин кабинета, Гуров замешкался перед дверью, очень сомневаясь, стоит ли сейчас в нее заходить. Он хотел предупредить генерала, что его не будет на утренней планерке, но сейчас готов был изменить планы.

Неудачный звонок в лабораторию раздосадовал его, он надеялся уже сегодня узнать, из какого оружия стреляли в полицейского. Но поскольку это не удалось, Гуров хотел утром из дома ехать прямо в лабораторию, а уже оттуда – по всем остальным делам.

Но теперь, когда он стоял перед заветной дверью, внимая отзвукам начальственных эмоций, ему казалось, что не так уж много времени отнимет она, эта планерка.

– Проблемы? – послышалось за спиной.

Обернувшись, он увидел в нескольких шагах от себя следователя Степанова, направлявшегося, по-видимому, к той же двери в генеральский «предбанник».

– Похоже на то, – чуть усмехнувшись, ответил Гуров, подумав про себя, что на ловца и зверь. – А тебе, я смотрю, тоже не терпится попасть под горячую руку?

– А куда деваться – сам вызывал.

– Вызывал-то он, может быть, и вызывал, но торопиться-то зачем? – отговаривал от рокового шага Гуров. – Ты видишь – человек в расстройстве. Дай остыть.

– Какой толк? Он меня как раз по этому делу и вызывал, из-за которого он в расстройстве. Не сегодня, так завтра, а на орехи получить все равно придется.

– Надо же, как фатально! И что же это за дело такое роковое?

– Да все с Котовым с этим мучаюсь. Все никак словить его не удается. Да ты слышал, наверное.

– Неудачные облавы? Да, припоминаю, что-то говорили.

– Просто волшебство какое-то. Из рук уходит.

– Так он из-за этого так переживает? – кивнул Гуров на дверь.

– А из-за чего же еще? Котов вчера вечером должен был в гостях находиться у друга своего. Праздник у них там какой-то. Выехала группа брать его, а его уж и след простыл. Зато уж друг этот свои претензии по полной высказал. Похоже, даже прессу привлек.

– Тогда понятно, почему он так злится. Слушай, Леонид, а пойдем-ка мы отсюда за добра ума. Для чего нам эти стрессы? Рабочий день уже закончился, имеем полное право отдыхать.

– Но вызывал же, – неуверенно произнес Степанов, явно тоже не горевший желанием именно сейчас докладывать о текущем состоянии дел начальству.

– Так и придешь, если вызывал. Завтра. Утречком, с новыми силами, со свежей головой. Явишься, все как следует доложишь, объяснишь. И начальство поспокойнее будет. Внимательно тебя выслушает, на недостатки, если есть, укажет, достоинства, если имеются, оценит.

– Думаешь?

– Уверен.

Гуров сделал несколько шагов, отходя от роковой двери и как бы приглашая Степанова следовать за собой. Тот немного поколебался, но в итоге последовал благому примеру. Попадать под горячую руку начальству не хочется никому.

– Что, не ладится у тебя с этим Котовым? – исподволь начал Гуров.

– Еще как не ладится, – с сердцем ответил Степанов. – Просто тупик. А поначалу так хорошо пошло оно, это дело! Я даже удивлялся. То есть не то чтобы совсем проблем не было, но как-то так получалось, что каждая закавыка нас на новую ниточку выводила. Так что я теперь, считай, всю его подноготную знаю, все эти грязные делишки. И практически по каждому доказательная база имеется. Остался, можно сказать, пустяк – самого фигуранта перед судьями поставить. И вот поди ж ты! Как заговоренный – не дается в руки и все.