Тайна убитой актрисы

– Случайно не Маркелов? – спросил сыщик.

– Правильно, Никита Маркелов, – обрадованно отозвалась дама.

– И где они все?

– Актеры у себя в уборных. Может, в курилке, пользуются случаем, чтобы подымить, анекдоты потравить. Когда придет Аркадий Львович, им уже не до курения будет. Он человек строгий.

– А Буров где?

– Сергей Леонидович, скорее всего, находится в своем рабочем кабинете, – отвечала дама. – Это на третьем этаже, с правой стороны. Давайте я ему позвоню, чтобы он спустился и встретил вас. Сами вы вряд ли найдете дорогу. Наш театр довольно сложно устроен.

– Ничего, я как-нибудь разберусь, – сказал Гуров и направился к лестнице.

Кабинет режиссера Лев Иванович нашел без труда, постучался и вошел. Сергей Буров был занят тем, что расхаживал по небольшому помещению и строил рожи. Человек, ничего не знающий о профессии Бурова, пожалуй, подумал бы, что имеет дело с душевнобольным, однако Гуров догадался, что режиссер сам с собой разыгрывает какую-то роль, которую позже будет прорабатывать с актером.

Увидев незнакомого посетителя, режиссер прекратил свои упражнения с лицом и выжидательно посмотрел на сыщика. Гуров представился и сказал, что хотел бы побеседовать о Елене Прокофьевой. Все оживление сразу исчезло с лица Бурова.

Он в одну минуту постарел лет на десять, тяжело вздохнул и сказал:

– Да, конечно, я готов ответить на все ваши вопросы. Садитесь сюда, здесь вам будет удобно. Что конкретно вас интересует?

– В первую очередь меня интересуют люди, окружавшие убитую актрису, – ответил сыщик. – Я имею в виду актеров, режиссеров, художников, музыкантов – в общем, всех людей, работающих в театре. Как вы думаете, мог кто-то из них убить Елену Прокофьеву?

Режиссер решительно покачал головой и проговорил:

– Нет, я не могу назвать такого человека. Я сам уже третий день ломаю себе голову над всем этим и ничего не могу понять. В театре нельзя найти ни одного человека, который мог бы пойти на такое преступление. Лену все очень любили. Искать среди нас убийцу – это сущий бред!

– Неужели все так обожали молодую актрису, которая внезапно сделала успешную карьеру и добилась известности? – с сомнением в голосе проговорил Гуров. – Так уж сложилась моя жизнь, что я очень даже неплохо знаю актерскую среду. Увы, многим театральным деятелям свойственно такое чувство, как зависть. Да и вообще, люди театра привыкли играть роли даже по жизни, скрывать свои истинные чувства. Может быть, у Елены все же имелся недоброжелатель, человек, который ее ненавидел?

Буров вновь решительно покачал головой и произнес:

– Нет у нас такого человека! Среди мужчин точно. Разве что среди актрис. Тут зависть действительно развита. Да, я мог бы назвать несколько женщин, которые завидовали успеху Елены. Но чтобы убить?! Нет, в это я решительно не могу поверить!

– Тут я с вами согласен, – сказал Гуров. – Судя по характеру совершенного преступления, убийцей был мужчина. Тогда у меня другой вопрос. Вы не видели в последний месяц в театре незнакомого, постороннего человека, который мог бы следить за Прокофьевой?

– Незнакомые люди, – задумчиво произнес режиссер. – Знаете, в театре все время появляются новые персонажи. Это журналисты, студенты, проходящие практику, начинающие драматурги, которые жаждут показать свои рукописи, художники. Да кого у нас только нет! Можно сказать, что театр – это проходной двор. Я почти каждый день встречаю в наших коридорах людей, которых вижу в первый раз.

– Хорошо, тогда я поставлю вопрос иначе, – сказал сыщик. – Вы встречали человека, который показался бы вам подозрительным?

Режиссер вновь задумался ненадолго, потом произнес:

– Нет, ничего такого не было. Но вы ведь ищете человека, который следил бы за Леной, правда? А такому субъекту нечего делать здесь, на третьем этаже. Он должен ошиваться возле сцены во время репетиций или у артистических уборных, а они расположены на первом этаже.

– Значит, мне нужно поговорить с людьми, которые бывают в этих местах, – заявил Гуров. – Прежде всего, наверно, с актерами.

– Да, с актерами, а также с помощниками режиссеров, костюмерами, рабочими сцены, – подхватил Буров. – Вам их вызвать сюда?

– Зачем же вызывать? Не надо никого беспокоить, – заявил Гуров. – Лучше разговаривать с человеком в его среде. Я был бы вам признателен, если бы вы проводили меня сперва, скажем, к актерам, а затем к другим работникам театра. Но прежде чем мы уйдем отсюда, я хотел бы задать вам еще несколько вопросов. Скажите, ведь вы общались с Еленой не только здесь, так сказать, на рабочем месте? Ведь вы были и дома у Прокофьевых?

– Да, я дружил не только с Леной, но и с ее мужем Иннокентием, – ответил Буров. – Бывал и дома, и на даче.

– Вы знали, что у Иннокентия имеется другой источник дохода, кроме его работы, о котором Елена не ведала?

Этот вопрос Гуров задал наугад. Он сам не знал, имеется ли у Иннокентия Прокофьева левый заработок. Но почему бы и не попробовать? Сыщик часто применял в своей работе такой вот метод.

Прием сработал! Сыщик понял это по тому, как мгновенно изменилось лицо его собеседника. На нем промелькнули растерянность, испуг, а затем оно словно окаменело.

«Знает, но будет скрывать», – промелькнуло в голове у Гурова.

– Я не знаю, о каком другом источнике вы говорите, – сказал режиссер. – Иннокентий работает бизнес-тренером, ведет семинары, которые пользуются большим успехом. Он зарабатывает вполне достаточно.

– Напрасно вы скрываете правду, – сказал Гуров. – Я ее все равно узнаю, но это промедление задержит поиск убийцы. А ведь вы вроде бы сочувствуете погибшей актрисе, искренне хотите, чтобы преступник понес наказание.

– Конечно, хочу! – подтвердил Буров. – Но при чем здесь заработки Иннокентия?

– Да при том, что убийца искал в квартире Прокофьевых какие-то ценности, – объяснил Гуров. – Что именно? Деньги, заработанные законным путем, люди обычно держат в банках. В разного рода тайниках они прячут то, что нельзя открыто декларировать. Если я выясню, сколько получал муж Елены помимо официального заработка, то буду знать, что вызвало такой интерес убийцы, смогу догадаться, где этого преступника искать. Я понятно объясняю?

– Да, понятно. Но все это ерунда! – нервно отвечал режиссер. – Я вам уже сказал, у Иннокентия не было другого заработка, помимо его лекций и семинаров по бизнесу. Вы, кажется, хотели побеседовать с актерами. Самое время этим заняться, а то через сорок минут у нас должна начаться репетиция.

«Нет, сейчас он отвечать не будет, – решил сыщик. – Может быть, мне потом удастся до него достучаться? Во всяком случае, левые заработки у Прокофьева есть, это очевидно».

– Что ж, пойдемте к актерам, – сказал Лев Иванович. – Продолжу знакомство с вашим театром.

Глава 6

Они вышли из кабинета и спустились на первый этаж. Там уже шла какая-то жизнь, слышались голоса.

– Вот здесь находятся актерские уборные, – сказал Буров. – Я слышу, кое-кто уже пришел на работу. Вам будет с кем пообщаться.

– А уборная Елены Прокофьевой тоже здесь находится? – спросил Гуров.

– Да, конечно, – ответил режиссер. – Вы, наверное, хотите ее осмотреть?

– Да, хочу, – сказал сыщик. – Проведите меня сначала туда.

– Хорошо, пойдемте, – сказал Буров. – Надо сказать, вы не первый, кто проявляет интерес к этому помещению.

– Понимаю. Туда уже заглядывали местные оперативники, да? Например, майор Проценко.

– Нет, наши заозерские оперативники здесь не были, – отвечал режиссер. – Мы решили, что это кто-то из поклонников Лены.

Гуров резко остановился, пристально посмотрел на своего спутника и спросил:

– Вы хотите сказать, что кто-то устроил обыск в уборной погибшей актрисы?

– Почему обыск? Знаете, завзятые театралы бывают очень любопытны.

– А вы сообщали об этом факте в полицию?