Долларовый эквивалент

– Не тяни резину, батя, – сказал Гуров. – Конкретнее.

– А конкретнее некуда, – заявил рыбак. – Все село от него стоном стонало, пока он в армию не ушел. Только и в армии его не воспитали. Загремел наш Петька в дисбат на три года, а когда наконец дембельнулся, совсем с катушек съехал. Родители-то у него к тому времени уже померли, а дом ему достался. Только Петька хозяйство забросил, опять пьянки начались, драки. И срок ему грозил. Вот он и уехал в Москву на заработки. Вроде деньжата у него водиться стали. Иногда приезжал – на такси или в компании, но тоже на тачке. Вот такие дела.

– А в прошлое воскресенье? – напомнил Гуров.

– А в прошлое воскресенье опять приехал. На тачке. Крутая тачка, белая, руль не по-людски, справа. И еще трое с ним, в майках. Здоровые все, как лоси. Но вели себя тихо. Чего-то по берегу все ходили. А потом к ним еще двое подъехали – по реке, значит.

– По реке?

– Именно. На белом катере. Поручкались, опять по берегу походили, посмеялись чего-то и укатили. Как говорится, на белом катере к такой-то матери, – заключил он, чрезвычайно довольный своей шуткой.

– А остальные?

– Остальные в дом вернулись, закусили малость и обратно в Москву.

– Откуда известно, что в Москву? – спросил Гуров.

– Ну, не знаю, может, в Ленинград, – сказал рыбак. – Но скорее всего, в Москву, потому что номера на тачке московские. Точно, конечно, не помню, но московские.

– И Петька тоже уехал?

– А чего ему тут делать? Тут на тачках раскатывать некогда. Тут пахать надо.

Глядя на праздный вид самого рыбака, трудно было поверить, что тяжкий труд является необходимым условием проживания в селе Демино, но Гуров не стал вдаваться в такие детали.

– А где ваш Петька в Москве работает, случайно не знаете? – спросил он. – Или как найти его там?

– А кто его искал? – снисходительно поинтересовался рыбак. – Кому он нужен? Хорошо, хоть два раза в году его теперь видим, и то ладно.

– А дом его показать можете?

– Да чего его показывать? – пренебрежительно фыркнул рыбак. – Вон, гляди – с краю, зарос весь. Да у него, у Петьки, совести-то отродясь не было. Он на людей внимания никогда не обращал.

– Ага, значит, вон тот? – проговорил Гуров, задумчиво рассматривая покосившийся дом на краю села. – Интересно, интересно… Ну, спасибо, батя, хоть что-то узнали…

– Ваши, которые тут прежде крутились, – с укоризной заметил рыбак, – тоже все разузнавали. И так же, как вы, даже в книжечку не записали. А это уж известно, в одно ухо влетело, в другое вылетело…

– Ну уж это ты загнул, батя! – возразил Крячко. – У нас с товарищем все как раз наоборот. То, что услышали, до самой смерти не забываем. А вот с писаниной у нас туго. Не уважаем мы это дело.

– Я сам не любитель, – сказал рыбак. – Так это другое. Вы – люди казенные, вам положено.

– Я все-таки насчет Петьки хочу уточнить, – озабоченно сказал Гуров. – Неужели у него в селе совсем никого друзей нет? С кем бы он хоть как-то общался? Должен же он хотя бы парой слов с кем-то перекинуться?

– Кому должен, тем он всем прощает, – ехидно сказал рыбак. – Говорю, вся деревня отдыхает, пока Петька в отъезде. Не больно он тут кому припекся. Отрезанный ломоть.

– Ну, понятно, – сказал разочарованно Гуров. – Так мы тогда хоть на дом взглянем.

– Глядите, коли охота, – равнодушно ответил рыбак. – Только на что там глядеть? Срам один.

Гуров, впрочем, придерживался иного мнения. Рассказ рыбака показался ему любопытным. Возможно, приезд шалапута Петьки Сергеева накануне трагического события был простым совпадением, но Гурова всегда настораживали такие совпадения. Ему бы очень хотелось порасспросить об этом самого Петьку Сергеева, но для этого следовало его сначала найти. Гуров надеялся, что какие-нибудь следы у дома наведут его на мысль, как это сделать.

Он остановил машину на краю села напротив дома с закрытыми ставнями и сорной травой, заполонившей двор. Вокруг не было ни души.

– Знаешь, о чем я сейчас подумал? – глубокомысленно сказал Крячко. – О том же, о чем и ты. Если наш рыбак и делал свой доклад кому-то до нас, то все равно толку от этого мало. Никто и не подумал проверить, что за личность Петька Сергеев…

– Это еще неизвестно, – покачал головой Гуров. – Наши, может быть, и не подумали, а спецслужбы могли заинтересоваться.

– Это в том случае, если они слышали историю. Только наш друг не похож на человека, который стремится к общению. Скорее всего, эта информация прошла мимо них. Мы можем в этом убедиться, если заглянем сейчас в дом. Кстати, это в любом случае стоит сделать.

– Это село, – веско произнес Гуров. – Здесь все на нас смотрят и все видят.

– А я быстро, – без тени смущения сказал Крячко. – Раз-два, и готово. Какие тут замки? А ты можешь даже из машины не выходить.

Гуров немного подумал и решительно кивнул головой:

– Пойдем вместе.

Пока Крячко колдовал над навесным дверным замком, Гуров срисовывал в записную книжку след автомобильного протектора, который они обнаружили во дворе. След был не слишком свежий – скорее всего, его оставила в прошлое воскресенье та самая «крутая тачка» с правым рулем, – зато в одном месте он отпечатался довольно отчетливо на жирной взрыхленной проплешине посреди сорной травы. Попутно Гуров поглядывал через забор, потому что занимались они не вполне законным делом, и не хотелось, чтобы об этом догадались другие. В конце концов, Петька Сергеев мог оказаться всего лишь мелким хулиганом и пьяницей. Может быть, друзей в деревне у него и не осталось, зато доброжелатели, которые могут сказать о самоуправстве милиции, всегда найдутся.

Рисунок протектора вышел у него на славу, хотя самый плохонький фотоаппарат был бы куда более кстати. Из дома появился сияющий Крячко с каким-то грязным пакетом под мышкой.

– Я там у них бутылку пустую изъял, – сообщил Крячко. – И стаканы. С отчетливыми отпечатками. Остатки скромного пиршества. А больше ничего примечательного. Шаром покати. Конечно, предметы изъяты с явным нарушением процессуального кодекса и веса в суде иметь не будут, но нам сейчас информация важнее, так ведь? Хорошо, в доме хоть какой-то пакет нашелся.

– Дверь-то запер? – спросил Гуров.

– Обижаешь, начальник. Работаем чисто, – ответил Крячко.

Они вышли за ворота и сели в машину. Вокруг по-прежнему не было ни души. Ветер гнал по небу низкие серые облака.

– Дождь, похоже, будет, – сказал Крячко, заботливо укладывая свою добычу на заднее сиденье. – Не люблю под дождем по шоссе гонять.

– А мы не будем, – успокоил его Гуров. – Хватит с нас сегодня нарушений.

Они объехали село и одиноко покатили по дороге в сторону главного шоссе. Наверное, преступники все-таки не случайно выбрали это место, подумалось Гурову, – небойкое место, тихое.

На полпути навстречу им все-таки попалась одна машина – приземистая желтая «Лянчо» с затененными стеклами проскочила у них под самым носом, подняв за собой шлейф пыли.

– Дорогая машина! – с уважением сказал Крячко, оглядываясь. – Гоночная модель. Видал, какие экземпляры у нас по проселкам раскатывают?

– Видал, – сквозь зубы ответил Гуров. – Тут вообще, между прочим, странные экземпляры раскатывают. Ну-ка, притормозим. Посмотрим, куда эта тачка направляется.

Они уже перевалили через невысокий холм. Поэтому пришлось сдать немного назад. Крячко первым выскочил из машины. Гуров присоединился к нему и с любопытством посмотрел вниз. Увиденное неприятно поразило его.

Желтая гоночная машина стояла на обочине метрах в трехстах от них, а возле нее суетились три неясные мужские фигуры. Один из мужчин, кажется, осматривал в бинокль местность. На какое-то мгновение его внимание сосредоточилось на застывших на холме оперативниках. Мужчина возбужденно махнул рукой и принялся что-то обсуждать со своими спутниками. Потом они попрыгали в машину и поехали дальше. Через секунду желтая глянцевая капля растворилась в зелени придорожных кустов.

– Догоним? – азартно спросил Крячко.

– Не догоним, – сказал Гуров. – Сам же говорил – гоночная модель. И потом, это могут быть ребята из спецслужб – они наверняка мечтают поймать в округе террориста. Однако все это мне не слишком нравится. Здесь становится слишком людно. Если и есть какой-то след, его вполне могут затоптать раньше, чем мы до него доберемся.