Прошлое не продаётся

Достав из кармана свое удостоверение, он сунул его чуть ли не под нос старшему из этих двоих. У «стражей правопорядка» разом отвисли челюсти, и оба тут же съежились, став как будто на голову ниже. Мгновение спустя они опомнились и, вытянувшись в ниточку, вскинули руку к голове.

– Виноват, товарищ полковник! – жалобно проблеял тот, что еще мгновение назад пытался издавать рычание тигра.

– А теперь, любезные, предъявите ваши документики. – Стас тоже продемонстрировал свое удостоверение. – Ого! Да вы в органах-то без году неделя, а уже так «оперились». Это что же из вас дальше получится? Банда в погонах? Вот что, хлопцы, даем вам шанс не вылететь с позором и барабанным боем. Сейчас же идете и пишете рапорт об увольнении по собственному желанию. Если завтра вы еще обнаружитесь в черте Москвы, петушиться будете в другом месте. Вы меня поняли?

Вернув документы скисшим, сникшим, разнесчастным «стражам порядка», Стас зло плюнул, и все трое в молчании вновь продолжили свой путь.

– Лева, я сейчас же выброшу свою рыбу в ближайшую урну! – неожиданно объявил Крячко, сердито засопев носом. – А то твоя теория компенсации приятностей неприятностями уже начинает перехлестывать по части негатива. Неужели из-за того, что мне на какой-то мизер повезло насчет рыбы, я теперь обречен все оставшееся время суток без конца сталкиваться с дерьмом всевозможного фасона? То эта отмороженная шпана в лесу, то уроды на автотрассе, то эти скоты в погонах… Эти, по-моему, хуже всей той отморози. Им люди доверять должны, а они, гады, из нас пугало делают. Стрелять таких надо!

– Стас, забудь о теории – это была шутка. – Гуров приятельски похлопал его по плечу. – Улов тут вовсе ни при чем. Просто день такой выдался. Как сказал один из древних философов… Точно не помню, но примерно это выглядит так: не пытайся пересилить непосильное, смирись с неизбежным и, несмотря ни на что, делай предписанное судьбой. Так что не стоит зацикливаться на неприятном, лучше думать о хорошем.

– Э-эх!.. Лева, у меня стойкое предчувствие, что завтра нам подкинут что-нибудь «висячное». Помяни мое слово. Представляю: утром мы заходим к Петру, и он нам с порога объявляет: «О, друзья, вы очень кстати. Тут такая заморочка…» Можем поспорить.

– У меня тоже предчувствие, – чуть улыбаясь, сообщил художник. – Что-то подсказывает: с кем-то из вас мне очень скоро предстоит увидеться снова.

– Странно… – Гуров посмотрел на уже потемневшее небо. – Вроде и не полнолуние, и не новолуние, и число не тринадцатое, и день не пятница… А тут прямо вернисаж пророчеств. Что-то странное происходит, однако… Ладно, всем – счастливо, всем – спокойной ночи.

Полчаса спустя Гуров подходил к своему дому. Здесь все было как и обычно. О чем-то оживленно переговариваясь, стайка подростков бежала к призывно мигающему огнями клубу компьютерных игр, занявшему место бывшей сапожной мастерской. «Трио» из первого подъезда, в составе экс-чемпиона по гребле, отставника-связиста и бывшего институтского доцента, спешило в бар «дегустировать» пиво. У пятого подъезда «симпозиум» пенсионерок гневно обличал сантехников, не желающих чинить трубы в подвале дома… Одним словом, жизнь била ключом.

ГЛАВА 2

До официального начала рабочего дня оставалось еще несколько минут, и Гуров с удовольствием, не спеша отхлебывал горячий, свежезаваренный чай. Сегодня он мог никуда не спешить. В его сейфе лежало уже готовое дело, которое он довел до логического завершения всего за две недели. В ходе расследования двойного убийства на одном из машиностроительных заводов, которое, казалось бы, закономерно пополняло категорию безнадежных «висяков», – его совершили те, кто в этом поднаторел весьма и весьма, – Гурову со товарищи удалось выйти на такие криминальные безобразия, что даже видавшие виды опера разводили руками. Теперь все эти бессонные ночи и суматошные дни казались сплошной серой полосой будней, увиденной в детективном сериале. Как будто это кто-то другой рыскал по загроможденным металлоизделиями заводским складам в поисках улик, задерживал с группой захвата пустившихся в бега директора завода и все его окружение… В принципе, эту удачную «завершенку» он мог бы отправить в дальнейшее процессуальное плавание вчера после обеда, когда получил результаты последних экспертиз и все кусочки этой детективной мозаики встали на свое место. Но Стас отговорил.

– На природу, и только на природу! – категорично объявил он. – Лева, ты же знаешь Петра. Едва положишь ему на стол этот штабель бумаги, он тут же отправит тебя стряпать новый. И не видать нам выходного, как и своих ушей. Я уже забыл, как выглядят лес, речка, как выглядят облака, если смотреть на них просто, по-человечески, а не как на потенциальный вещдок.

«Да уж, отдохнули, называется… – мысленно усмехнулся Гуров, вспомнив их вчерашние приключения. – Не-ет, отдых нам не положен. Это, увы, предопределено. С нашей работой так: если даже в лесу от нее спрячешься, она тебя и там сама найдет. Хорошо хоть в ресторане обошлось без приключений…»

Вчера поздно вечером он наконец-то впервые за последние полтора месяца смог-таки уделить внимание собственной жене. Придя домой, Гуров увидел Марию стоящей перед зеркалом в длинном, очень красивом, можно даже сказать роскошном платье. Его появления она не заметила и продолжала придирчиво осматривать свой наряд, поворачиваясь из стороны в сторону, то поправляя ту или иную деталь платья, то, как бы в танце, кружась на месте, чтобы оценить, сколь изящно его упругая ткань охватывает ее бедра. Во время одного из таких «антраша» она случайно увидела мужа и, испуганно ойкнув, замерла, молча глядя на него. Гуров тоже стоял молча, прислонясь плечом к дверному косяку и склонив к нему голову. Он не отрываясь смотрел на Марию и чуть заметно улыбался.

– Ты… ты уже давно пришел? – наконец нашла она что спросить, заливаясь легкой краской неловкости. – А почему я не слышала?

– Я здесь уже давно. Бесконечно давно, – медленно подойдя и взяв ее за плечи, тихо, почти шепотом сказал Гуров. – Ты – само очарование. Ну, не сердись. Будем считать, что мы репетировали сцену из «Ночи перед Рождеством» – кузнец Вакула в гостях у красавицы Оксаны. Позволь же хоть поглядеть на тебя, ненаглядная Мария…

– Не путай классиков, – рассмеялась Мария, ладошкой взъерошив ему волосы. – А то получается уже не Гоголь, а пушкинская «Полтава».

– Ты намекаешь, что я Мазепа? О, горе мне! Сейчас же застрелюсь из табельного пистолета. – Гуров изобразил шаблонно-сценический жест отчаяния. – Похоже получилось? У вас ведь это так изображают? Тогда – аплодисменты!

– Вот твой гонорар. – Мария коснулась губами его лица. – Ой! Что ж ты такой колючий? Сегодня ты вообще какой-то не такой. Ле-ова… – Она тоже вдруг перешла на шепот. – Прямо даже не верится – неужели ты вспомнил, что у тебя есть жена, которую ты должен любить, не обижать, носить на руках…

– Сколько угодно! – охотно откликнулся Гуров, подхватив ее на руки.

– Прекрати немедленно! – испугалась Мария. – Платье помнешь! О, да ты еще и с рыбалки? Еще не хватало, чтобы я, как русалка, была вся в чешуе. Кстати, рыбу ловили на блесну или на рубли?

– На блесну, с наживкой из денежных купюр, – без тени улыбки, голосом Семена Альтова изрек Гуров. – Слушай, я не спрашиваю, из какого бутика это платье, – главное, оно тебе идет. Но это, я так понимаю, обнова, и ее следует, так сказать, обмыть? Как смотришь на поход в приличный ресторан?

– Сразу столько всего наговорил – не соображу, что и отвечать… – тряхнула головой Мария. – Так… По поводу ресторана. А не поздно ли надумал? Время-то уже к одиннадцати. Тебе же завтра на работу. А платье… Какой бутик? Наша костюмерша Валя такой наряд может сотворить – никакому Версаче и во сне не приснится. Врать не буду – мне приятно, что оно тебе понравилось. Может, хоть теперь будешь чаще обращать на меня внимание?

– Счастье мое, есть женщины, и ты в их числе, на которых можно надеть платье из рогожи, и они все равно будут неотразимы, – отправляясь в ванную бриться, завершил Гуров разговор.

– Твою грубую, беспардонную лесть принимаю и даю свое согласие на ресторан, – свою точку в этом диалоге поставила и Мария.

Они отправились в недавно открывшийся неподалеку «Звездопад», где до этого ни разу не были. Их появление в зале ресторана не осталось незамеченным. Сидя за столиком в углу, они постоянно ловили взгляды любопытствующих. Дамы с завистью поглядывали на Марию, оценивая ее наряд, прическу и даже аристократичность, сквозившую в каждом жесте. Предметом их затаенной зависти был и ее спутник, своей статью и складом фигуры даже на расстоянии внушающий уважение.

Взгляды мужчин тоже большей частью были адресованы Марии. Во многих из них сквозило сожаление по поводу того, что прекрасная незнакомка, увы, на этот «бал» пришла не одна. Жгучий брюнет импозантной наружности рискнул было направиться к их столику, дабы дерзнуть ангажировать ее на танец, но, словно споткнувшись о спокойный изучающий взгляд Гурова, резко переменил решение и, как бы что-то вспомнив, отправился восвояси.

Возвращались они домой уже за полночь. Мария, испытывая легкое головокружение от выпитого вина, шла, что-то напевая, ее переполняли эмоции. Она буквально излучала безмятежную веселость. Гуров тоже чувствовал приподнятость настроения и удачным вечером был доволен безмерно.

– Да-а… – рассмеялся он, снимая пиджак и накидывая Марии на плечи. – Это называется «произвести фурор». Ты была невероятно популярна. Иные бедолаги, причем обоего пола, чуть шеи себе не свернули, без конца поворачиваясь в твою сторону.

– То же самое могу сказать и о тебе, – все так же безмятежно улыбаясь, объявила Мария. – Я даже начала тебя ревновать, между прочим… Смотри у меня, Гуров, не зазнавайся. Кстати, а может быть, потому у тебя такая высокая раскрываемость… Я правильно назвала? Так вот, может, это потому, что попавшие к тебе правонарушительницы тают и интенсивно «колются», в смысле сознаются, под воздействием твоего обаяния? Ты перед ними распускаешь перышки, влюбляешь их в себя, и они, разнежась, своей откровенностью улучшают вашу статистику. Я права? А ну, признавайся!

– Одной тебе открою нашу главную медицинскую тайну, – сделав страшные глаза, с наигранным пафосом объявил Гуров. – Впрочем, от тебя какие секреты? Рядом с тобой быть мальчишем-кибальчишем просто невозможно. Да, ты права: обаяние – наше главное секретное оружие в оперативной работе. Мы обаяем… Нет… обаяиваем, что ли? Ну, в общем, как ты и подозревала, влюбляем в себя самых наивных и неискушенных. Мы им подмигиваем, а они нам – факты, мы им подмигиваем…

– Вот как?! Все-о-о… Немедленно развод и девичья фамилия!

– Э, закурить не найдется? – неожиданно раздался чей-то пропитой голос.

Гуров присмотрелся. В нескольких шагах от их подъезда в тени попыхивали огоньками сигарет две долговязые темные фигуры.

– Курить вредно, – буднично, без малейшего намека на какие-либо эмоции откликнулся Гуров. – Читай, о чем Минздрав предупреждает.

– Че ты сказал? – Явно нарываясь на конфликт, в их сторону шагнул соискатель бесплатных сигарет, но другой тут же перехватил его за руку.

– Охренел, что ли?! Да это же… – Он что-то добавил громким шепотом своему приятелю и, уводя того прочь, примирительно кашлянул: – Извиняемся…

– Гуров, я тобой горжусь! – с восторженным удивлением прошептала Мария, крепко взяв его за руку.

Этот и без того подзатянувшийся вечер для них закончился не скоро…

Отхлебывая чай, Гуров с хрустом потянулся, испытывая жгучее желание немедленно где-нибудь прилечь и хоть ненадолго уснуть. Минутная стрелка на часах, висевших в углу, перевалила за двенадцать. В кабинет на ураганной скорости ворвался Крячко.

– Лева, привет! – Стас вопросительно кивнул на телефон. – Нас еще пока не затребовали?

И тут же, как бы оправдывая его ожидания, телефон издал длинный, требовательный звонок. Из приемной генерала Орлова его секретарша Верочка сообщила, что Сам хотел бы увидеть Гурова, желательно вместе с Крячко.

– Утро, утро начинается с рассвета. Здравствуй, здравствуй, необъятная страна… – направляясь к двери, пропел Стас. – А у нас утро начинается с приглашения к их сиятельству. Пошли, чего уж… Кстати, телик утром не смотрел? В оперативной сводке по городу сообщили знаешь про кого? Про нашего вчерашнего «беглого монаха». Его нашли убитым примерно через час-полтора после того, как он сошел с электрички, неподалеку от «железки».

– Ого! – Шагая по коридору, Гуров удивленно воззрился на Стаса. – А ты ничего не напутал?

– Так его ж фото показали, чтобы хоть кто-то опознал, кто он такой. При нем не оказалось ни документов, ни, заметь, вещей. А если помнишь, какой-то пакет он вез с собой. Кстати, – Крячко неожиданно переменил тему разговора, – а что это ты такой невыспавшийся? А, догадываюсь… Небось вечером Мария тебе дала такого дрозда, что до утра уснуть не мог.

– Стас, у тебя извращенное представление о моей семейной жизни, – усмехнулся Гуров. – Ты не поверишь, но мы до часу ночи просидели в ресторане.

– Феноменально! – Стас вскинул руки. – Я повержен. Да здравствуют крепкие супружеские узы!

Последние слова он произнес, переступая порог кабинета Орлова.

– Да здравствуют сотрудники, которые не опаздывают на работу и являются по первому зову, – погрозив, в тон ему заметил Петр. – Так, друзья, вы очень кстати. Тут такая заморочка… – начал было он говорить с задумчивым видом, но в этот же миг его тираду перебил громкий хохот.