Пропавший голос

– Надо. Срочно! – отрезала дочь. – Если бы могла обойтись, то…

Окончание этой фразы Зинаида Гилимовна не услышала. Какой-то посторонний шум заглушил речь дочери.

Мать дождалась, пока он утихнет, и попыталась вразумить Ольгу.

– Если Москва тебе так дорого обходится, то, может, вернешься домой? – робко проговорила она. – Вдруг я не наберу тебе денег?

– Только не говори мне, что у тебя их нет! – заявила дочь. – От этого мое счастье зависит, а ты жмешься.

– Счастье? Разве оно стоит денег? – Материнское сердце вскипело. – Грош цена такому счастью, которое за деньги покупают.

– Брось! Не начинай. – Теперь в голосе дочери звучало заметное раздражение. – Мне за квартиру плату подняли, и еще я костюмы заказала. Сумма по столичным расценкам мизерная.

– А ты все там же живешь? На бульваре? Запамятовала название, – внезапно спросила Зинаида Гилимовна.

– Там же, где еще? Почему ты спрашиваешь?

– Да просто так. Думала, может, стоит подешевле что поискать. – Зинаиде Гилимовне показалось, что в ее голосе зазвучали настороженные нотки, и она вдруг испугалась, что ступила на запретную территорию. – Наверное, не обязательно у этих киношных жилье внаем брать. У других людей оно может быть дешевле.

– Откуда тебе знать? Не умничай. Просто помоги мне…

Помехи стали такими сильными, что проглотили все остальные слова из этой фразы, но Зинаида Гилимовна переспрашивать не стала. Она вдруг четко осознала, что разговаривает не с Ольгой. Не может ее дочь так с ней поступать. Не она это, да и все тут!

Она пообещала достать деньги, наскоро закончила разговор, убрала телефон в сумку и призадумалась. Что могло произойти с ее послушной дочерью, а главное, как ей помочь? Она понимала, что нужно идти в полицию, но куда именно? Все ее познания на этот счет ограничивались некогда популярным фильмом про Глеба Жеглова и знаменитой, благодаря ему, Петровкой.

«Значит, пойдем туда», – решила Зинаида Гилимовна, поднялась со скамьи и отправилась на станцию метрополитена.

– Командировка? В Мурманск? С чего это вдруг она тебе понадобилась?

– Вашими стараниями, товарищ генерал, исключительно ими самыми!

– Ты мне тут не умничай! По командировкам моих распоряжений не было, тем более в Мурманск. Насколько я помню, речь шла о московском деле, разве нет?

– Как выяснилось, нет.

Спор между полковником Гуровым и его непосредственным начальником генерал-лейтенантом Орловым происходил в кабинете последнего, за четверть часа до окончания рабочего дня, первого в этой неделе. Для генерала день оказался не самым удачным. Он мечтал лишь о том, чтобы тот наконец-то закончился. Но тут на пороге появился Гуров, и о спокойном завершении вечера можно было забыть.

Гуров и сам готов был рвать и метать. Он пришел на службу в восемь утра, рассчитывал не просто на размеренный, наполненный неспешной бумажной работой день, но, при определенной доле везения, на целую спокойную неделю. А что в итоге? Суток не прошло, как его мечты рассыпались, словно карточный домик. Причем с подачи того самого человека, который обещал ему заслуженный отдых и более-менее легкую неделю.

– Докладывай! – Генерал понял, что быстро от Гурова не отделается, и откинулся на спинку кресла, предполагая, что доклад будет долгим. – Посмотрим, что там за проблема.

Он не ошибся, полковнику Гурову было чем поделиться с начальством. Без четверти два он вернулся с обеденного перерыва, который против своего обыкновения провел в кафетерии, расположенном на соседней улице. Возле стойки дежурного по управлению стояла немолодая на вид женщина. Дамская сумка необъятных размеров висела на левой руке. Правой эта особа яростно жестикулировала, пытаясь донести до понимания дежурного всю важность событий, которые привели ее сюда.

Дежурный с утомленным видом внимал словам женщины, старательно делал вид, что проблемы, о которых она говорила, важны для него так же, как и для нее. Получалось у него не очень, что заставляло женщину жестикулировать все ожесточеннее. Повышать голос она, по всей видимости, считала дурным тоном, поэтому со стороны сцена выглядела весьма комично.

Женщина загородила проход через вертушку, поэтому Гурову пришлось слегка подвинуть ее в сторону. Он вежливо извинился и собрался пройти мимо, но дежурный вдруг оживился.

– Товарищ полковник, тут у нас проблемка возникла, – сказал он. – Посодействуйте!

– Какая? – нехотя спросил Гуров.

Капитана Севрюжного, который нес сегодня дежурство, он недолюбливал за странную манеру общения, больше смахивающую на подхалимаж, и за патологическое нежелание работать.

– Да вот заявительница у нас. Говорит, дочь у нее пропала, – ответил капитан.

– Отправьте ее к следователю, – сказал Гуров и пожал плечами. – Кто сегодня дежурит?

– В том-то и дело, что он занят. У него уже очередь из заявителей. – Капитан махнул рукой в сторону коридора, где сидели в креслах три человека. – А гражданка утверждает, что ей срочно. Что делать-то?

– Позвони генералу, пусть он распорядится, – совершенно серьезным тоном посоветовал ему Гуров и пошел в кабинет.

Эти слова вышли ему боком. Олух Севрюжный реально позвонил генералу и попросил помощи. Тот в свою очередь полюбопытствовал, кто надоумил капитана обратиться к нему, получил честный ответ и тут же решил достойно ответить на такую шутку.

Не успел Гуров папки на столе разложить, как в дверях появился капитан Севрюжный, весьма довольный собой.

– Лев Иванович, товарищ генерал велел это дело вам поручить, – заявил он и втолкнул в кабинет вконец растерявшуюся женщину.

С этого и начались проблемы. Отказать генералу Гуров никак не мог, поэтому усадил заявительницу на стул для посетителей и начал задавать стандартные вопросы. Он попросил ее представиться, изучил паспорт, предъявленный для подтверждения личности, внес данные в протокол и попросил изложить суть проблемы. От дежурного он уже слышал, что у этой женщины пропала дочь, но надеялся на то, что ему повезет, этот случай окажется банальной семейной размолвкой. Такое часто случается. Дети, достигнув совершеннолетия, начинают считать, что больше не нуждаются в опеке родителей, и пускаются во все тяжкие.

Ему не повезло. Мать с дочерью не ссорилась. Та не устраивала демаршей со сбором сумок и угрозами больше никогда не возвращаться в родительский дом.

Помимо этого, обнаружилась другая, куда более реальная проблема. В ходе разговора выяснилось, что дочь, как и сама заявительница, на постоянной основе проживает в городе Мурманске. По факту выходило, что пропала она именно оттуда, да и вся история началась в этом заполярном портовом городе, а вовсе не в столице. На то, чтобы это выяснить, у Гурова ушло больше получаса. От волнения женщина путалась, перескакивала с одного на другое. Ее рассказ звучал настолько сбивчиво, что в итоге сыщику пришлось прервать заявительницу.

– Я понимаю ваше волнение, но так дело не пойдет, – проговорил он, положив руку на ее сцепленные ладони. – Для того чтобы я мог вам помочь, мне нужна четкая картина всего того, что произошло. Вы это понимаете?

– Понимаю. Я и пытаюсь ничего не упустить. Видимо, получается плохо. – Женщина изо всех сил старалась сдержаться, но не смогла.

Она не зарыдала, не стала закрывать лицо ладонями, заламывать руки или раскачиваться из стороны в сторону. Слезы обильным потоком полились по ее щекам, а она просто сидела и ждала, пока поток иссякнет. Это лишь подчеркивало всю степень отчаяния женщины.

Гуров выдвинул верхний ящик стола, достал коробку с салфетками, сунул ей в руку. Она машинально обхватила ее ладонью и продолжала сидеть без движения.

Полковник поднялся, налил из графина воды в стакан, протянул женщине.

– Выпейте! – приказал он. – Весь стакан.

Она послушно выпила воду.

Гуров забрал у нее стакан, поставил на поднос, вернулся на место и спросил:

– Позвать врача? Он даст вам успокоительное.

– Нет, спасибо. Я справлюсь, – ответила женщина и смахнула слезы с лица. – Дайте мне еще пару минут.

Гуров откинулся на спинку кресла и стал ждать. Это время он потратил на изучение внешности своей собеседницы. По документам выходило, что ей не было и сорока, а на вид – никак не меньше пятидесяти. Дело тут было не в старомодной одежде, не в отсутствии косметики и прически. Она явно махнула на себя рукой, но даже в этом случае могла бы считаться вполне симпатичной, если бы не взгляд, полный уныния и скорби. Конечно, обстоятельства, благодаря которым эта особа оказалась на Петровке, не располагали к веселью, но Гуров все же склонялся к тому, что ее взгляд стал таковым задолго до их встречи.

На то, чтобы прийти в себя, ей понадобилось меньше двух минут.

Салфетками она так и не воспользовалась, лицо вытерла по-деревенски, краем рукава, коробку поставила на стол, посмотрела полковнику прямо в глаза и сказала: