Горячее прошлое

Не успела данная мысль сформироваться, как все резко изменилось. То, что минуту назад казалось ему ужасом, вмиг стало выглядеть чуть ли не благом.

В комнату ввалились несколько парней. За собой они волокли какой-то сверток. Это была грубая мешковина, прихваченная скотчем в трех местах.

Он пригляделся и застонал. Любой человек, который хоть раз смотрел фильмы про мафию, легко распознает назначение этого свертка.

Это было тело человека, замотанного в мешковину. Она еще не была снята с тела, а он уже знал, кого увидит под ней.

Эти субъекты не торопились распаковывать сверток. Они прошлись по комнате, потрясли цепь, подергали крюк, а потом встали перед ним и принялись его рассматривать.

Говорить и даже пошевелиться он не мог. Поэтому ему оставалось только сидеть и ждать, что будет дальше.

А дальше все произошло как-то быстро. Один из этих людей снял с его шеи веревку, удерживающую голову прижатой к стене. Второй перерезал скотч, которым фиксировался кляп.

Потом первый выдернул тряпку и задал вопрос, который потом прозвучал еще сотню раз:

– Скажи-ка мне, дружок, где наш товар?

Несмотря на то что он еще раньше понял, в чем заключался корень проблемы, вопрос застал его в тупик. Откуда они узнали? Как вычислили его? Ведь ни он их, ни они его в глаза не видели. И панику разводить вроде как рано. Срок выполнения заказа истекает только через три дня. Так почему он здесь?

– Горло перехватило? – Эти слова прозвучали даже как-то сочувственно. – Быть может, тебе водички дать, горлышко смочить?

– Кто вы? – Молчать дальше казалось ему глупым, но умнее он ничего не смог придумать.

– Так. Решил в идиота поиграть? Почему нет? Желание клиента для нас закон.

Один из этих типов, тот, кого впоследствии он стал называть здоровяком, с сожалением потер кулак и врезал ему точно в печень. Так началось их очное знакомство. Два часа, а то и больше он честно и как можно более подробно отвечал на вопросы, старался, чтобы его слова звучали максимально искренне, жил надеждой на то, что недоразумение скоро разрешится и все закончится благополучно. Относительно, разумеется.

Итогом двухчасового допроса явилась фраза:

– Переходим к плану Б.

Здоровяк подтащил к крюку сверток, сорвал скотч и развернул мешковину.

Только тогда до пленника дошла вся тщетность былых надежд. Он понял, что падение в бездну отчаяния будет долгим и мучительным.

Так и вышло. Бандиты извлекли его друга, еще вполне живого, из мешковины, и подвесили на крюк. После этого они начали осуществлять план Б.

Ужас длился сутки. Без перерывов, без отдыха даже для мучителей. Когда его друг терял сознание, они обливали его ледяной водой или жгли кожу углями и продолжали истязать. Снова и снова, до тех пор, пока он не начал кричать.

Нет, не друг, у того на крик сил не осталось. Он сам начал кричать. Не от физической боли, не от страха, а от отчаяния. Сердце его готово было лопнуть.

Мучители бросили друга и принялись за него. Они хотели, чтобы он замолчал. Он тоже этого хотел, но не мог. Ни побои, ни ледяной душ, ни другие болезненные способы не могли остановить этот крик. Это была настоящая истерика, нервный срыв, близкий к помешательству. Он не выкрикивал слова, не молил о пощаде, издавал утробные звуки, наводящие ужас даже на мучителей.

Конец этому безумию положил главарь. Когда он появился в комнате, осталось загадкой для всех.

Этот человек просто оказался вдруг возле здоровяка и произнес совсем тихо, едва раскрывая рот:

– Вон!

Но бандиты услышали это даже через крики. Они метнулись к двери и скрылись в соседнем помещении. А главарь остался.

Это был высокий мужчина представительной внешности, в стильном костюме-тройке, с прилизанной шевелюрой. Его узкие губы сжимались в тонкую нитку, глаза смотрели равнодушно.

Он достал из внутреннего кармана короткий шприц, снял защитный колпачок, подошел к нему вплотную и спокойно, флегматично проговорил:

– Это успокоительное. Я введу его тебе в руку, и ты перестанешь кричать.

Он почувствовал легкий укол, и спустя пару минут крик действительно прекратился. Из глаз потекли слезы, но кричать узник перестал. В комнате наступила неестественная тишина. Даже дыхания не было слышно.

Он видел, что цепь на крюке слегка раскачивается под весом тела его друга, но металлического скрипа не слышал. Раньше этот звук врывался в уши, усиленный нервным напряжением. Теперь же он вроде бы совсем пропал.

Потом в комнату вернулись здоровяк и прыщавый недомерок. Главарь что-то говорил им, они что-то ему отвечали, но звуки их голосов не доходили до его ушей.

Пленник видел, как главарь осматривал тело, висящее на цепи, снова что-то произносит, обращаясь к здоровяку. Потом тот снимал друга с крюка. Мелкий негодяй суетился, что-то доказывал главарю, подчеркивая значимость слов активной жестикуляцией. Но в его мире все это происходило беззвучно, и он этому был несказанно рад.

Потом бандиты унесли тело друга. Дверь за собой они прикрыли. Он остался в комнате один и отключился.

Теперь узник снова находился в той же комнате, опять один в полной тишине.

«Что со мной будет дальше? Сколько раз мне придется оставаться в комнате один на один со своими воспоминаниями, прежде чем психика не выдержит? Как долго продлится передышка и смогу ли я продержаться еще хотя бы день?»

Вопросы роились в голове пленника, но ответов на них у него по-прежнему не было.

Глава 7

Прошло минуты три с тех пор, как сыщики обосновались в лесополосе напротив главного корпуса. Стас привалился к стволу березы и неотрывно смотрел вперед. Гуров вслушивался в тишину, старался не пропустить ни звука.

В какой-то момент ему показалось, что он что-то разобрал.

Лев Иванович подался вперед и спросил:

– Стас, ты это слышишь? – спросил он напарника.

– Что именно?

– Как будто кто-то стонет, – ответил Гуров. – Не пойму, откуда звук идет.

Крячко сменил позу, вслушался в тишину. Вдалеке действительно послышался слабый стон.

Он повернулся к другу и прошептал:

– Точно, кто-то стонет. Держу пари, это из казармы. Что делать будем?

– Надо идти, – произнес Гуров. – Чует мое сердце, простой прогулкой этот вечер не закончится.

– Ладно, ты справа, я слева, – сказал Крячко и первым двинулся к зданию.

Открытое пространство они преодолели почти бегом, добрались до здания, прижались к стене. Гуров дал отмашку, и друзья двинулись вдоль нее. Лев Иванович шел медленно, доходил до окна, осторожно заглядывал в него и двигался дальше. Пока все комнаты оказывались пустыми.