Ультиматум Гурова (сборник)

Эксперт кивнул, продолжая заниматься своей работой. Люда ревела, Гольдман хмуро переминался с ноги на ногу, и Гуров решил, что настало время побеседовать с Конышевым тет-а-тет, для чего и спросил, где это будет удобно сделать. Директор стал озираться – в его кабинете колдовал над сейфом эксперт, в приемной толпились сотрудники, посему он провел Гурова в кабинет риелторов, который постоянно делили Гольдман и Красницкий, а агенты по недвижимости, которые, вообще-то, зарабатывают свой хлеб ногами, были здесь нечастыми гостями.

Пока они шли к кабинету, Конышев еще раз набрал номер Красницкого, но тот снова не ответил.

– Странно, он же не отключен, – бормотал себе под нос Виктор Станиславович.

– Какая у него машина? – обратился к нему Гуров.

– «Тойота Лэнд-Крузер».

– Номер, – потребовал Лев, берясь за свой телефон.

Позвонив в службу ДПС, он попросил знакомого майора оповестить всех сотрудников на предмет засечения нужного автомобиля, если тот появится в поле зрения, после чего полностью переключился на беседу с Конышевым.

– Виктор Станиславович, вы утверждаете, что ключ от сейфа всегда при вас. Вы понимаете, что это означает?

– Нет, – искренне, как показалось Гурову, ответил директор конторы.

– Это означает, – вздохнул Лев, – что, кроме вас, никто открыть сейф не мог. А его явно отпирали. Я, разумеется, послушаю, что скажет эксперт, но и так ясно, что следов взлома нет.

– Но зачем бы я стал отпирать собственный сейф и брать собственные деньги, когда они и так мои! – раздраженно заявил Конышев.

– А ваши домашние? – Гуров смотрел на Конышев в упор.

– Мои домашние – это только моя дочь Рита. Она не интересуется моими делами и практически никогда не бывает в моей конторе.

– Но у нее есть доступ к вашим ключам?

– Теоретически – да, – сердито ответил Конышев. – Но это чушь собачья! К тому же, повторяю – Рита не бывает здесь!

Гуров ничего не ответил, вместо этого вышел из кабинета и прошел туда, где находился эксперт.

– Ну что у тебя, Миша? Что-то можешь уже сказать?

– Отпирали ключом, Лев Иванович, – уверенно сообщил тот. – Вот только, скорее всего, новым. Об этом говорят едва заметные свежие царапинки на замочной скважине. То есть явно не чуждым инструментом вскрывали, но, в то же время, и не постоянным ключом.

– Вот как? То есть кто-то сделал дубликат… – задумчиво проговорил Гуров.

– Это уже не мне выводы делать, – пожал плечами Заварзин. – Все отпечатки я зафиксировал, хотя они очень похожи – думаю, что принадлежат одному хозяину-директору. Но, на всякий случай, нужно дактилоскопировать всех сотрудников.

– Обязательно, – кивнул Гуров и направился обратно к Конышеву.

Звонок сотового телефона застиг его на полпути.

– Лев Иванович, нашли. – Гуров узнал голос майора Речкина из ДПС.

– Так быстро? Молодцы! И где он?

– Да здесь неподалеку. Только… – замялся майор.

– Что такое?

– Лучше бы вам самому подъехать. Записывайте координаты.

– Я, вообще-то, на деле, – ответил полковник.

– Да тут, боюсь, дело поважнее, – вздохнул Речкин. – Я сам лично выехал после того, как мне ребята по рации сообщили. Вас дожидаюсь.

Лев подумал пару секунд, потом заглянул в кабинет, где его ждал, сидя как на иголках, обокраденный директор, и бросил на ходу:

– Я отлучусь ненадолго.

Он свернул свой автомобиль в один из дворов, образованный двумя десятиэтажными домами. Там собрались несколько дэпээсников, среди которых Гуров заметил и майора Речкина. Они обступили черный джип «Тойота», передняя дверца которого была приоткрыта.

Подходя, Лев услышал, как собравшиеся переговариваются вполголоса, и увидел, что за рулем «Тойоты» никого нет. При этом открытая передняя дверца еще больше настораживала.

Дэпээсники при его появлении молча расступились. Подойдя вплотную к машине, Гуров все понял. На водительском сиденье, уткнувшись головой в панель, полулежало тело мужчины. Судя по всему, это был владелец автомобиля Алексей Владимирович Красницкий…

– Группу вызвали? – спросил он, автоматически берясь за руку Красницкого и пытаясь прощупать пульс.

Он знал, что дэпээсники наверняка уже сделали это, но поступал так всегда, взяв за правило самому удостоверяться, труп перед ним или человеку еще можно оказать помощь. Эта привычка возникла у него после одного случая, произошедшего не один десяток лет назад, когда он был совсем юным старлеем. Тогда Гуров выехал на вызов, поступивший от участкового, который сообщил, что в одной из квартир на его участке убита женщина. Приехав, он обнаружил тело женщины с размозженной головой. Рядом валялось и орудие преступления – молоток для отбивания мяса. Типичная бытовуха, и преступник, казалось, на месте – дражайший супруг, который в это время валялся на диване в полной отключке.

Гуров в ожидании приезда судмедэксперта уже сел и начал составлять протокол, когда прибывший врач вдруг побледнел и резко выкрикнул:

– В машину ее, быстро! Она же жива!

У Гурова и участкового – такого же зеленого пацана – вытянулись лица. А врач, матеря их обоих на чем свет стоит, пытался сам погрузить пострадавшую на носилки.

Женщина та, слава богу, выжила. Гуров тогда получил выговор за халатность. Участковый отделался замечанием, но потом все-таки сменил профессию. А Лев усвоил урок навечно: когда речь идет о человеческой жизни, нельзя полагаться на чьи-то слова, всегда нужно все проверять досконально и самому. Тот участковый, мальчишка, увидев тело, мало похожее на живого человека, автоматически записал женщину в покойницы, а Гуров поверил ему на слово. Сейчас, разумеется, он никогда бы так не поступил, но был благодарен судьбе за тот урок.

С Красницким все обстояло куда печальнее: Алексей Владимирович был мертв, и помочь ему уже не мог никакой врач. Так что до приезда опергруппы оставалось время спокойно осмотреть и место преступления, и труп.

Уже по первому взгляду было ясно, что имеет место явный криминал – то есть Красницкий был убит, о чем свидетельствовали следы на его шее – неровные полосы багрового цвета, оставленные удавкой. Само орудие преступления находилось здесь же.

Гуров осторожно ногтем подцепил его и едва сдержался, чтобы не выказать своего удивления: это был женский шарф – длинный, дымчато-серый, с каким-то перламутровым переливом. Особенно нелепо на орудии преступления выглядели кокетливые висюльки-помпончики, тянущиеся по краям шарфа…

Гуров не был экспертом и не имел медицинского образования, однако у него имелось кое-что не менее ценное – жизненный опыт. И он свидетельствовал о том, что с момента смерти Красницкого прошло около двух-трех часов.

Прибыла опергруппа, сразу сориентировалась, и каждый приступил к своей работе, методично и последовательно выполняя то, что требовалось: оперативник с собакой пытался направить своего питомца взять след, врач принялся осматривать тело и фиксировать данные, дактилоскопист занялся исследованием салона автомобиля на предмет взятия отпечатков пальцев – словом, каждый был на своем месте. Один из экспертов упаковал в полиэтиленовый пакет шарф.

Гуров, следя за работой группы, подумал о том, что ему больше нечего тут делать. Все, что хотел, он уже увидел, а профессионалы разберутся и без него. Вот потом, когда будут получены данные от экспертов и их работа закончится, наступит черед сыщика.

Он вернулся к своему автомобилю и отправился обратно в контору Конышева. Там ничего не изменилось, только эксперт Миша Заварзин, закончив свою работу, стоял наготове с чемоданчиком у дверей. Конышев с унылым видом сидел в кресле, Гольдман читал какой-то документ – видимо, он даже в форс-мажорных обстоятельствах старался не тратить время попусту, дабы потом не наверстывать упущенное.

Секретарша Люда, видимо, приняла слишком большое количество успокоительного, потому что сидела, уставившись куда-то в пустоту стеклянным взглядом.

– Лев Иванович. – При виде полковника Заварзин шагнул ему навстречу. – В чашке секретарши с остатками чая обнаружены следы мощного мочегонного средства…

– Что-о? – неожиданно встрепенулась Люда, выходя из ступора. – Какого еще мочегонного? Это дорогой чай!