Дорожный снайпер

Возникший рядом Крячко решительно потянулся к оружию за брючным ремнем под рубашкой, но Лев остановил его безрассудный порыв.

– Я сниму только идиота, – внес предложение Станислав. – Женщина нам поможет.

И тут дама с красными волосами нагнулась и сама ухватилась за сходни. Матрос попытался ей помешать, но женщина отпихнула его. Зазор между причалом и теплоходом увеличился до двух с половиной метров. Ситуация разрешилась благодаря отчаянному вмешательству второго матроса, постарше и повыше первого. Он стремительно подхватил сходни с палубы и швырнул их на причал. Деревянный край жестко соприкоснулся с бетонным покрытием. Не теряя ни секунды, Гуров пулей влетел на борт. За ним последовал Крячко, но ему не хватило пары шагов до намеченной цели. Зазор превысил расстояние в три метра, и сходни полетели в воду. Опора ушла из-под ног Станислава, в одно мгновение сменившись пустотой. Женщина испуганно закричала. Молоденький матрос витиевато выматерился. Крячко рыбкой нырнул вперед и сумел-таки в прыжке зацепиться пальцами за металлический край борта. Опрометчиво бросил взгляд вниз. Вода под ним угрожающе бурлила и пенилась. Гуров и второй матрос ринулись на помощь, с двух сторон ухватили его за руки и втащили на палубу. Секунд двадцать Крячко лежал без движения лицом вниз, затем шумно выдохнул и перевернулся на спину.

– Ты в порядке? – склонился над ним Лев.

– Не знаю. Посмотри, ноги на месте?

– Только две, – улыбнулся Гуров.

– Это не смешно. – Крячко принял сидячее положение. Матрос постарше закрыл наконец борт. Теплоход оторвался от причала на шесть метров. – Совсем не смешно. Меня могло размолотить винтом на мелкие кусочки! Хоронить бы было нечего! Какая непочетная смерть…

– А я предупреждал, – подал голос молодой матрос. – И мы потеряли из-за вас сходни. Капитан будет в ярости.

– Перестаньте! – Женщина с короткими ярко-красными волосами опять ударила его кулаком в плечо. – Нельзя быть таким черствым! Вы как чурбан! – Она опустилась на корточки рядом с Крячко и ласково заглянула ему в глаза. В руках у нее была стопка каких-то бумаг, которыми она незамедлительно зашелестела, нашла нужный лист и поставила в нем галочку. – Я так счастлива, что вы с нами… Что вы все же успели… Вы супруги Бойко? Глеб и Наталья?

– Нет. Мы… – Все еще находясь под впечатлением случившегося, Стас не сразу уловил смысл ее слов, а когда уловил, глаза его в ужасе округлились: – Чего? Супруги? Кто?! Да вы в своем уме? Че за дикие мысли? Совсем спятили! Какие еще супруги Бойко? Господи! Лучше бы меня винтом размолотило!

– Извините, – сконфузилась женщина. – Я подумала… У нас тут в списках…

Матрос постарше громко расхохотался. Крячко одарил его лютым взглядом и повернул голову к женщине:

– Что вы подумали, дамочка? И кто из нас, по-вашему, Наталья?

– Я… Я как-то не сообразила… Простите…

– Натусь, не нервничай, – улыбнулся Гуров и погладил напарника по голове, но его рука тут же была грубо отброшена:

– Лева! Убери грабли! Меня сейчас стошнит… Кто-нибудь, дайте мне водички!

Молоденький матрос, еще несколько секунд назад сетовавший на потерю сходней, протянул ему снятую с ремня фляжку, и Крячко жадно припал к горлышку. Гуров тем временем поднялся во весь рост и, галантно протянув руку, помог подняться женщине с красными волосами. Вид у последней все еще был сконфуженный.

– Мы из уголовного розыска, – продемонстрировал ей свое служебное удостоверение Лев. – Моя фамилия Гуров. Полковник Гуров. Человек, сидящий на палубе, которого вы, не подумав, приняли за мою вторую половинку, полковник Крячко.

– Так вы не пассажиры нашего круиза? – расстроилась дамочка.

– Сожалею. А кто вы?

– Я директор круиза, Маргарита Васильевна Свистоплясова.

– Рад знакомству, Маргарита Васильевна. Думаю, именно вы и нужны нам в первую очередь.

– Я? А что я такого натворила?

– Надеюсь, что ничего. Мы с напарником расследуем убийство Мэйтата Коджо. Вы были с ним знакомы?

– О боженьки! – всплеснула руками Свистоплясова. Стопка бумаг выскользнула у нее из пальцев и веером рассыпалась по палубе. Гуров и оба матроса одновременно склонились, желая помочь женщине, но та категорично замотала головой: – Оставьте! Люба!

Из распахнутых дверей салона на ее зов немедленно вылетела девушка в просторном сиреневом сарафане. Крячко скользнул взглядом по ее ногам, поднял глаза выше, но тут же поспешил отвернуться. Девушка была страшненькой. Побитое оспой веснушчатое лицо скрывалось под огромным крючковатым носом. Впалые щеки, высокий покатый лоб, большие, навыкате, глаза…

– Люба, собери, – распорядилась директор круиза, указывая пальцем на рассыпавшиеся бумаги. – И возьми пока на себя все организационные вопросы. Мне необходимо побеседовать с двумя джентльменами из полиции. Если вдруг возникнут какие-то накладки, немедленно ставь меня в известность. Все должно быть тип-топ, Люба, ты меня поняла?

– Конечно, Маргарита Васильевна. Все будет в порядке. Можете на меня положиться.

– Я надеюсь. Мы будем на средней палубе. – Свистоплясова вновь обернулась к Гурову, виновато улыбнулась, а уже через секунду взяла полковника под руку. – Пойдемте. Я знаю, где мы сможем спокойно и обстоятельно поговорить… Конечно, я знала Мэя. Как я могла его не знать? Он был моим любимчиком. Один из лучших сотрудников. Всегда такой тихий, исполнительный. Но когда дело доходило до игры на саксофоне, он превращался в бога. Можете мне не верить, но это так. Удивительный молодой человек!.. И так печально закончил… Такой молодой… В это сложно поверить. Мы ведь в первый раз уходим в рейс без него, а у меня, знаете, такое ощущение, что Мэй где-то здесь, с нами, на борту. Просто я его еще не видела. Вы ведь понимаете, о чем я?

– Понимаю, – откликнулся Гуров.

Они поднялись по крутому боковому трапу на среднюю палубу и переместились на корму, где в хаотичном порядке были расставлены фирменные столики с эмблемами компании «Москва-река». Крячко с недовольным видом замыкал шествие. Он демонстративно избегал общения с Маргаритой Васильевной и даже старался не смотреть в ее сторону.

– Страшно, когда такое происходит с теми, с кем ты работал бок о бок. – Свистоплясова потянула на себя застекленную дверь бара, но та оказалась закрытой. Это ничуть не смутило директора круиза. Она достала из сумочки ключ и открыла ее. – Присаживайтесь, джентльмены. Занимайте любой столик, какой вам понравится. Хотите чего-нибудь выпить?

– Нет, спасибо, – отказался Лев за себя и за напарника.

Крячко, вопреки ожиданиям, не стал спорить. Он плюхнулся в кресло рядом с палубным ограждением, закинул ногу на ногу и закурил сигарету. Лев расположился за столиком в метре от него. Маргарита Васильевна вернулась из бара меньше чем через минуту с двумя уже открытыми, запотевшими бутылками пива «Армстронг». Одну поставила на столик, а из другой сделала внушительных размеров глоток и смачно причмокнула.

– Мне без алкоголя никуда, – поделилась она, обращаясь непосредственно к Гурову. – На мне все увеселительные мероприятия. И нужно все время всем улыбаться… Создавать атмосферу… А какая может быть атмосфера, если ты трезв как стеклышко? Так что пиво – мой лучший помощник.

– Давайте вернемся к разговору об убитом Мэйтата Коджо, – мягко, но настойчиво предложил Гуров. – То, что он был замечательным парнем и исполнительным сотрудником, я уже понял. Но при этом кто-то выстрелил ему в голову из снайперской винтовки… Уж извините за прямолинейность, Маргарита Васильевна… Лично у вас есть какие-то соображения на этот счет?

– Множество, – огорошила сыщика своим ответом женщина и вновь надолго припала губами к горлышку пивной бутылки. Она пила до тех пор, пока емкость не опустела. Затем поставила ее на стол и потянулась за второй бутылкой. Все ногти на руках Свистоплясовой были выкрашены в разные цвета. – Сдается, вы меня неправильно поняли, джентльмены. Это я считала Мэя замечательным парнем и исполнительным сотрудником. А вот остальные… Боюсь, они не разделяли моего мнения.

– Кто именно?

– Почти все. Ну, кроме Лешки Лопухова… Этот за Мэя горой стоял. Чуть что, и в драку. Я даже пригрозила ему увольнением в последнем рейсе. Ну, сами посудите, куда это годится? Напьется и давай кулаками махать. А клиенты… Они ведь не слепые. Все это у них на глазах происходит. Кто после такого захочет иметь с нами дело? А конкуренция высокая! Мы боремся за каждого своего клиента.

– А за что остальные не любили Коджо?

– Догадайтесь с двух раз. – Маргариту Васильевну уже слегка повело. Это было заметно по тому, как изменилась интонация ее голоса. Она залпом испила добрую половину новой бутылки «Армстронга». – Вы не видели Мэя? Хотя бы на фотографиях?

– Намекаете на его цвет кожи?

– Ну, естественно! Как это ни печально, но в нашем современном мире по-прежнему живы расовые предрассудки. Лично я этого не понимаю. И не принимаю. Какая разница, белый вы или черный? Человека нужно оценивать не по цвету его кожи, а по его внутренним качествам. Мэй… Бедный мальчик… Мне всегда было так жалко его. Он почти всегда был один. Или в компании этого олуха Лешки Лопухова. Но Лешке, когда он выпьет, лишь бы было кому уши мусолить. А Мэй – безотказная душа. Он и послать-то толком никого не мог.

– Маргарита Васильевна, – напомнил о своем присутствии Гуров, чувствуя, как рассказ женщины плавно уходит в сторону, – в отношении Мэйтата Коджо проявлялись какие-то агрессивные действия?

– Постоянно.

– В чем именно они проявлялись? Физическое насилие? Угрозы?

– Его притесняли. Все. Кроме меня… и Лешки. Сторонились, обзывали по-всячески… Повторять я этого не буду, и не просите. Ну а насчет остального… – Свистоплясова призадумалась. Пригубила еще пива. Карие, глубоко посаженные глазки подернулись поволокой. – При мне лично никаких рукоприкладств не было. Дрался только Лешка… Но об этом я вам уже говорила… Впрочем, я не всегда бываю в курсе всех событий. Хотя и обязана. Но знаете, как это бывает? Руководства боятся и некоторые вещи предпочитают утаивать… О явных угрозах в адрес Мэя я тоже ничего не слышала.

Крячко докурил сигарету и щелчком отправил окурок за борт. Поднялся на ноги. Заправил в брюки выбившуюся рубашку, заодно проверяя и наличие оружия за брючным ремнем.

– То есть ничего толкового вы сказать не можете? – грубо бросил он в спину Маргариты Васильевны. – Одни только голословные заявления. Любили, не любили… Вы как ромашка.

Женщина резко обернулась. Из зажатой в руке пивной бутылки ей на платье выплеснулось несколько пенных капель.