Охота на мачо

– Она никогда не прощает, если ее игнорируют. Она требует, чтобы ее воспевали, уделяли ей должное внимание. Жутко избалованная особа, скажу я вам.

Он замолчал. В его планы не входило развивать эту тему дальше. Во всяком случае, не сейчас. Ни в коем случае не следует с ходу перегружать ее. Пусть осмыслит уже сказанное. Зерно упало на благодатную почву, он в этом не сомневался. И теперь оставалось ждать, когда почва его примет, почувствует частичкой себя и зерно начнет давать всходы.

Но Людмиле этого минимума, видимо, оказалось недостаточно. Поначалу она тоже погрузилась в молчание и не проронила ни единого слова до тех пор, пока они не достигли респектабельной двухэтажной кофейни на углу Давыдова и Знаменской. Он распахнул дверь, галантно пропуская девушку вперед. Она не стала долго мучиться выбором и села за ближайший столик. Он расположился рядом. Рука случайно коснулась ее обнаженного колена, но он тут же вскинул ее, привлекая внимание официантки. Краем глаза он заметил, что Людмила смотрит на него. Не открыто и прямо, а, напротив, как-то даже воровато, но с неподдельным интересом. Будто стремится отвести в сторону намагниченный взгляд, но никак не может.

Подошла официантка.

– Два кофе, пожалуйста, – сказал он, посылая круглолицей брюнетке одну из самых очаровательных своих улыбок. Ровные белые зубы блеснули в свете стоящего слева торшера. – Самого лучшего, на ваше усмотрение. Уверен, что в этом вопросе мы вряд ли сумеем с вами поспорить. Вы не против, Людочка?

Он повернулся к ней с той же улыбкой и уловил в ее глазах то, что и требовалось. Его спутнице пришлось не по душе столь обходительное отношение к официантке. Но она старательно скрывала это. Очень старательно, и любой другой на его месте мог бы этого и не заметить. Любой, но не он. Женщины были для него книгами, которые он все уже прочел от корки до корки, и не один раз.

– Нет, не возражаю.

– Хотите пирожное? – предложил он.

Теперь баланс был нарушен в другую сторону. Сверкающая улыбка, лучистые ясные глаза… Взгляд, полный теплоты и живого участия, был предназначен только ей. Ее густые ресницы взметнулись вверх. Реванш над официанткой был взят достаточно быстро.

– Да, если можно.

– Отчего же нельзя? – Он лениво откинулся на спинку стула. – Вам можно все, Люда. Тем более учитывая те неприятности, которые вам пришлось пережить, – и он вновь обратился: – Будьте добры, принесите нам пирожное.

– Одно?

– Да. Но непременно самое вкусное и самое воздушное.

Официантка удалилась выполнять заказ. Они снова остались вдвоем. Он ждал от нее вопроса. Одного-единственного вопроса, который должен был решить сейчас если не все, то, во всяком случае, многое. А вопрос неминуемо прозвучит. На настоящий момент он сделал для этого все и видел, что этот вопрос уже затаился в уголках ее глубоких бездонных глаз, буквально повис на кончике языка.

Он вынул из бокового кармана брюк сигареты и зажигалку, положил все это на стол, придвинул к себе пепельницу. На Людмилу он уже не смотрел, погрузившись в задумчиво-меланхолическое состояние.

Она молчала. Он ждал.