Тихвинская чудотворная икона Пресвятой Богородицы. Обретение, история, возвращение

Когда, вернувшись, Антоний входил в монастырские ворота, преподобный Варлаам Хутынский, лежа на смертном одре, сказал: «Вот отец Антоний возвращается из Святой Земли! Оставляю его вместо себя наставником».

Успенский собор

Но преподобный Антоний, завершив дела, связанные со строительством и украшением храма Благовещения Пресвятой Богородицы, ушел из Варлаамо-Хутынского монастыря на уединенное отшельническое житие.

Келью свою преподобный Антоний устроил на безлюдном берегу Дымского озера. В любую погоду приплывал он на лодке к выступающему из воды камню и подолгу молился здесь.

Если мы вспомним о пяти годах, проведенных Антонием в Константинополе, где он – в этом не может быть сомнения! – молился и во Влахернском храме перед Чудотворным Образом, то можно предположить, что именно написанная евангелистом Лукой Одигитрия и открывалась духовному зрению инока во время молитвенного стояния посреди Дымского озера, раскинувшегося всего в нескольких километрах от Тихвинки.

И получается, что Тихвинскую икону ждали на Руси молитвами преподобного…

Получается, что она была вымолена для Руси на Дымском озере…

Паломники издревле постигли эту таинственную связь между обителью преподобного Антония Дымского и Чудотворным образом Тихвинской иконы Божией Матери. По пути на богомолье в Тихвинский монастырь они всегда заходили к преподобному Антонию в Дымскую обитель.

Тихвинская икона явилась к нам как благая весть.

* * *

Всего три года прошло после Куликовской битвы, и икона как бы знаменовала начало нового этапа в истории нашей православной страны.

После решающей победы на Поле Куликовом Московская Русь не освободилась от ордынского ига. Через два года, как раз накануне явления Тихвинской иконы Божией Матери, хан Тохтамыш взял Москву и сжег ее. Тогда, опасаясь происков тверского князя, Димитрий Донской отправил в Орду своего сына.

Снова возобновилась выплата дани.

И казалось, что все возвратилось на круги своя и ничего не изменилось в подвластной татарам русской земле.

Во всяком случае, так думали и рязанские, и тверские князья.

Но в Москве услышали и постигли смысл благой вести раньше других. Московские князья сумели понять, что сохранение духовной самостоятельности важнее даже сохранения самостоятельности государственной. И хотя Русь и продолжала платить дань, она уже перестала быть улусом Орды и была более независимой, чем, к примеру, Великое княжество Литовское.

Это княжество раньше Москвы сбросило с себя зависимость от татар, но ему пришлось для этого пожертвовать самым главным – верою отцов и прадедов и уйти в стан врагов Православия…

Путь этот оказался гибельным.

Прошло совсем немного времени, и исчезло могущественное княжество, словно его и не было никогда.

В отличие от Литвы, Московская Русь выдержала испытание на духовную самостоятельность.

Когда один из инициаторов заключения Флорентийской унии, глава Русской Церкви митрополит Исидор прибыл в Москву, великий князь Василий Темный отказался признать акт о соединении Церквей и объявил Исидора еретиком.

Низложение митрополита укрепило церковную самостоятельность Руси, но, главное, духовно раскрылась личность великого князя. Великий князь на Руси – это истинный защитник веры, опора Православия. Эта духовная суть не зависит даже от личных качеств того или иного великого князя.

Именно этот образ благоверного служения и позволил московским князьям столь успешно продолжить свое дело собирания и соединения Руси.

В этом и заключалось духовное содержание принесенной на Русь Чудотворной иконой Тихвинской Божией Матери благой вести…

* * *

Тихвинская икона Божией Матери

Предание сохранило подробный рассказ о встрече новгородских купцов с Константинопольским Патриархом Матвеем.

– Нет ли на Руси слухов о Чудотворной иконе Богоматери, которая пребывала в Царьграде, но неизвестно куда пропала? – спросил Патриарх.

Купцы поведали ему об иконе, появившейся в Тихвине.

Расспросив их, Патриарх Матвей понял, что это и есть Цареградская икона. Он рассказал при этом, что икона несколько раз скрывалась из Царьграда и являлась опять.

– Видно, ныне за гордость нашу, братоненавидение и неправды она нас совсем оставила, – вздохнул он.

Конечно же, не случайно сохранил летописец свидетельство об этой встрече. Икону ждали в России, а, дождавшись, боялись поверить, что это произошло.

Затаив дыхание, слушали новгородцы Патриарха, а потом попросили показать место, где находилась ранее пропавшая Одигитрия.

Патриарх исполнил эту просьбу.

Купцы внимательно осмотрели опустевший киот во Влахернском храме.

Сомнений быть не могло. Явленная на Тихвинке икона и была образом, написанным евангелистом Лукой еще при земной жизни Пресвятой Богородицы.

Вернувшись домой, купцы рассказали, какую икону обрела наша страна и как надо правильно устроить ее. Тогда и поставили Тихвинскую икону, как стояла она в Царьграде – у первого столба, справа от входа…

«С этим образом благодать Моя и сила»

И, конечно же, не случайно так точно совпадает по времени постижение новгородскими купцами подлинной истории Чудотворной иконы Тихвинской Божией Матери (их разговор с Константинопольским Патриархом) с пророчеством псковского игумена Филофея, сформулировавшего в послании к великому князю национальную идею Святой Руси…

«Теперь во всей Поднебесной один православный христианский Царь – Государь русский, – писал Филофей. – И святая Вселенская Церковь вместо Рима и Константинополя сияет светлее солнца в Москве. Два Рима пали, третий – Москва – стоит, а четвертому не быть! Все христианские царства пришли в конец и сошлись в одно Царство нашего Государя»…

Но если мы обратимся к дальнейшей истории, мы обнаружим, что и даты устроения монастыря очень точно совпадают с датами важнейших в истории Русского государства событий…

* * *

Как известно, «отвсюдуже преславно всеми видимая» каменная церковь Успения Богородицы строилась в 1507–1515 годах на средства великого князя Василия III Иоанновича.

В 1507 году, когда заложили храм, невдалеке от Ладоги, где явилась икона, произошло еще одно знаменательное событие нашей православной истории. Преподобному Александру Свирскому явились трое Мужей в белых одеждах, сияющих «невыразимым светом».

Церковная история гласит, что Александр Свирский – единственный русский святой, о котором точно известно, что он сподобился лицезреть Пресвятую Троицу.

Об этом произошедшем в трехстах верстах от Тихвина чуде Дмитрий Сырков, строитель церкви Успения Богородицы, мог и не знать, но кажется, что он ощущал дыхание великого события, закладывая столь грандиозный для отдаленных, порубежных мест собор.