На «Оргстекло», химическом заводе.
Был и друг у парня. Друг сюда
Сослан был из города Шахунья,
Фронтовик, что срок свой отбывал
За, у тёщи, выбитые зубы.
Её дочь, его жена и мать детей,
Дочек двух, с любовью школьной повстречалась,
Вот и врезал он и тещё и жене
В порыве ревности, в убийственной печали.
Девять месяцев всего—то вышел срок
На девятой зоне под Дзержинском.
И остался так на «Оргстекло» —
Сигнализация и связь – специалистом.
Влюбился в Дусю-Евдокию и пошёл
В обходную, сразу к матушке в знакомство,
Конфет, каких любила та, принёс
И говорит: «Отдайте в жёны дочку!»
Понравился он ей и отдала.
Брыкалась та, но был ей по—сердцу он тоже.
Мама Анна с ними пожила
Лежачею больною, но не долго —
У других затем жила детей,
И опять у них, у прочих снова.
Помню, временами и при мне
За ней родители ухаживали оба.
Лет восьми был, схоронили как её
Помню, на петряевском кладбище,
Был где схоронен так же до того
Михаил Сметанин, старчик прозорливый.
У которого бывали, и не раз,
Евдокия с мамой Анной, вопрошали
Когда жил: ходить или нельзя
За того или иного парня замуж?
За другого, говорил он, выйти ей,
Нахлебаешься, мол, с этим горя пуще.
Не послушалась и поплатилась – зверь
После свадьбы в выпившем проснулся.
Было на войне – вспорол штыком
Немцу—ворогу, в окопе прям, брюшину
И смотрел, как выпадала из него
Словно из свиньи кишок пучина.
От воспоминаний вот таких
Посему и возбешался часто.
Спьяну бил он Евдокию и душил.
Протрезвеет – снова добр и ласков.
Так в одну из бешеных ночей
Заступился сын: не бей, мол, маму.
Он за ноги его… потом в стене
Вмятина от головы осталась.
Нервный тик, моргал, не проходил