Чем бы как бы себя кто упорно ни уничтожал,
Суетность жизни сменив на суетность веры,
Зазвездившийся раб, зазнавшийся официант,
Среди густой черноты мне и дышится, кажется легче,
Засыпается и спится попроще по вечерам.
По вечерам.
18.12.2017
Зерцало благочестия
Страшно смотреть в зерцало
Там незнакомые какие—то люди
То машут крыльями мне, то палками
То вообще никого нет, пусто.
Кто—то нетрезвый сказал мне как—то,
Выходя из троллейбуса в мир загробный:
– Молись на зеркало и обрящешь
Растраченный в детстве свой образ Божий.
Образ Божий.
Перед иконой своих отражений,
Где постоянно менялись лица,
Стоял я в страхе благоговейном
Искал себя я и не находился;
Наряды, маски, слои налёта,
Многоликий, безликий, двуличный, всякий,
Но нет единственного (какого чёрта?!) —
Навсегда наверно его утратил.
Утратил.
Страшно всматриваться в оболочку
И ничего за ней больше не видеть:
Тишина, темнота, пустота, бездонность,
Ни причин никаких, ни цели, ни смысла
Возможно, это и есть незримое основанье
Потерянный рай наш, наш сад эдемский.
Себя увидевший таким, каков есть, в зазеркалье
Не восприимчив к иллюзорным проблемам.
Проблемам.
18.12.2017
Теплословие
Что—то должен сказать, перекрикивая шумиху,
Уловимым едва полушёпотом, полу—без—слов,
Что—то доброе, что—то весёлое, чтоб зацепило
И тащило из пропасти вверх рыболовным крючком.
Ты не рыба, я знаю, и долго в воде не протянешь.
Кто—то должен спасти, не давая тебе утонуть.
Только странные мы – руку помощи не принимаем
От дающих её, вместе с нами идущих ко дну.
Я готов полизать на морозе лежащую рельсу,
Чтоб ей стало теплей и уютней в таёжных лесах.
И пусть кровь с языка моя, тёплая, сладкая хлещет
И согреемся оба мы в этих кровавых ручьях.
21.12.2017